— Что ж, — промолвил отец, — пусть Совет Мудрых решит участь виновного.
'О, небесная Мать! — отчаянно взмолилась Элея. — Даруй им настоящей мудрости! Мудрости и милосердия. Он ведь заслужил его… Всякий может оступиться…
Впрочем, она слишком хорошо знала этих почтенных мужей. Именно поэтому в запасе у королевы были десятки аргументов, призванных защитить ее супруга от смерти.
Мудрецы не обманули ожиданий королевы.
Какое-то время они весьма спокойно, без шумных споров совещались, а потом старший советник, господин Харван, торжественно сообщил присутствующим, что все члены совета единогласно пришли к одному выводу:
— Благородная казнь облегчит душевные страдания короля Руальда. Учитывая его раскаяние и высокое положение, это будет быстрая и милосердная смерть.
'Ты знала, — сказала себе Элея, стараясь унять дрожь и пряча руки глубоко в длинные разрезы рукавов. — Ты знала, что это не будет просто. Ты знала, что ничего другого они не сказали бы. Так что соберись. И вставай уже'.
Она медленно поднялась из-за стола, поймав на себе десятки удивленных и любопытных взглядов. Только Иния, которой всегда нравился Руальд, смотрела на нее с пониманием.
И шут.
— Осужденный имеет право на помилование, — королева с облегчением отметила, что голос ее тверд и полон силы.
Господа, собравшиеся в зале, взволнованно загудели. Разбирательство приобретало неожиданный интересный поворот. Но неужели они и впрямь думали, что Элея позволит 'милосердно' отрубить Руальду голову?
— Имеет, — печально сказал король Давиан. Так же, как и его дочь, он прекрасно понимал, что этот суд не будет самым быстрым и легким на его правлении. И лучше любого из советников знал, что именно скажет королева в защиту мужа. И, разумеется, тоже заготовил немало веских аргументов в пользу решения Совета.
Элея понимала, чего добивается отец. Смерть Руальда сделает ее единственной полноправной наследницей Крылатого трона. Такой роскошный дар судьбы… Для кого-то, может быть, но не для нее — Элее вовсе не хотелось возвращаться в Золотую и поганой метлой выгонять оттуда соперницу. А потом жить в страхе быть отравленной, как та королева Дарея… Потому что Тодрик, добрая душа, вовсе не обрадуется такому повороту событий.
Однако… все ее доводы бессильными волнами разбивались о каменную неумолимость короля и совета. Давиан не оставлял Руальду ни единого шанса на помилование. На каждый аргумент дочери у него находилось десять своих, не оставляющих и камня на камне от ее защиты.
Это был конец.
Но когда отчаяние уже наполнило Элею, вытеснив все остатки мужества, встал Патрик.
— Ваше Величество, — голос его был звонок, в отличие от королевы, шут даже не пытался скрыть своего волнения, — вы — мудрый монарх. И я понимаю, что вами руководит желание наказать человека, который нанес оскорбление королеве. Я знаю законы ваших земель. Такое предательство смывается только кровью. Но я сейчас скажу то, что не будет приятно никому из здесь присутствующих. Вы пожаловали мне земли и титул. Я беру на себя дерзость возвратить вам этот дар, которого не достоин, и потребовать взамен другой. Жизнь за жизнь. Всего лишь. Я вернул вам Элею. Вы вернете мне Руальда.
Они все смотрели на него, как на сумасшедшего. Десятки пар изумленных глаз. А Патрик стоял, стиснув губы. В лице — ни кровинки. Он сказал все, что хотел. И, как бы то ни было, он имел право на эти слова и этот ультиматум. Все это знали. Знал и отец. И с этим требованием он не мог поделать ничего. Есть законы, которые невозможно обойти…
— Жизнь за жизнь, — тяжело обронил он, — но виновный должен быть наказан. Мы не можем позволить ему покинуть Острова просто так.
Элея почувствовала, как кровь ударила в виски. Да, Руальд не умрет. Но это не значит, что его не засадят в каменный мешок на всю оставшуюся жизнь. Она бросила взгляд на шута, тот молчал, растерянный… серые глаза наполнились тревогой.
Члены совета вновь принялись совещаться, время от времени задавая разные вопросы ее отцу. Затем Харван огласил окончательный вердикт:
— Король Закатного Края будет помилован. По просьбе нашего гостя мы даруем ему жизнь. В качестве наказания совет постановил следующее. Первое, король Руальд подпишет указ, позволяющий торговым судам Белых Островов беспошлинно входить в порты Закатного Края. Второе, король Руальд обязуется выплатить Островам материальное возмещение, размер которого будет оговорен отдельно. И третье. Вина может быть смыта только кровью. Завтра на рассвете король Руальд будет публично подвергнут отсечению правой руки до локтя.
'Нет! — хотела крикнуть Элея, но лишь крепче сжала челюсти, отведя глаза.
Она не могла больше сделать ничего для своего короля…
— Нет! — крикнул шут. — Вы не можете! — но его уже никто не слушал, члены совета медленно и с достоинством покидали свои места, расходились и придворные. — Нет… — простонал Пат, обхватывая голову руками. Он один все еще сидел за широким длинным столом, дрожа стискивал собственные пряди волос, точно хотел выдрать их с корнем. — Это невозможно… Светлые боги… вразумите меня… что же мне делать?
Не выдержав, Элея поспешила выйти вон. Она не могла позволить себе расплакаться прямо здесь, в этом зале.
9
— Чего ты еще от меня хочешь, Элея?! Твой муж останется в живых. Это лучшее, о чем он мог бы помыслить! — воздух в королевском кабинете звенел от напряжения, хотя вместо целого собрания здесь были только два человека.
— Отец! Он же король! Он не межевой рыцарь, не кухаркин сын! Как он будет жить после этого? — Элея с отчаянием смотрела в глаза Давиана. Внутри у нее до сих пор все клокотало от возмущения. Так поступить с правящим монархом!.. Это дико!
— Вот именно! — отец хватил кулаком по столу. — Вот именно! Он не кухаркин сын, которого можно было бы выпороть и отпустить! Я мог бы унизить его таким образом! Мог бы! И он бы сам повесился после этого! А как он будет жить, мне дела нет! И прекрати уже эту истерику, дочь моя! Ты слишком милосердна. Когда твой супруг готовил для тебя келью в монастыре, он вовсе не думал, как ты будешь жить. Избавь меня от этих эмоций! Он опозорил тебя, выставил на посмешище, а ты жалеешь этого предателя!
— Да! Да, я жалею его! И, если ты заметил, не только я!
— Ни слова больше, Элея! Твой шут! Он не имел права так поступать!
— Он имел, — отрезала она. — Он имел право. И ты это знаешь.
— Избавь меня от разговоров о нем! Я сделал все, чтобы этот парень поднялся выше любого из моих подданных, чтобы ты…
— Молчи, отец! Я не желаю обсуждать эту тему! — Элея уже поняла, к чему клонит Давиан, и затрагивать болезненный вопрос ей вовсе не хотелось.
— Вот и договорились, — промолвил король, сердито сжимая губы. — А теперь ты пойдешь к себе, и мы больше не будем портить друг другу кровь, — он демонстративно отвернулся и, сняв тяжелую корону, положил ее на стол перед собой.
Аудиенция окончена.
Элея молча развернулась и покинула комнату отца. Она знала его слишком хорошо. Знала, что дальнейшие разговоры и в самом деле не имеют больше смысла.
'Прости, Альда… — думала она с горечью, — есть вещи, которые я уже не в силах изменить… Видят боги, я не знаю, не знаю, что еще сделать…
Как бы то ни было, а Руальд останется жив. И если будет на то воля богов, время залечит его раны…
Элея не стала возвращаться в свои покои, она прямиком отправилась к мужу.
Снова темные ступени, уводящие в глубину подземелья, снова отсветы факела на сырых стенах, гулкое эхо шагов… На этот раз короля караулили другие стражники, два молодых парня, которых Элея видела только пару раз и даже не знала их имен. Они учтиво поклонились и без лишних слов открыли дверь в темницу Руальда.
— А вот и королева пожаловала! — разумеется, Патрик уже был там. Он подмигнул ей как ни в чем не бывало, будто и не стенал совсем недавно в тоске, и обвел рукой комнату: — А мы тут пировать собрались! — только в глубине его глаз Элея все равно рассмотрела хорошо скрытую боль.
И вправду, на столе стояли кувшины с вином, истекающее соком жаркое и еще какие-то блюда со снедью. И Руальд вовсе не походил на придавленного горем. Его глаза излучали покой, высокое благородное чело не пересекала ни одна скорбная складка. Элее показалось даже, что он вновь помолодел и стал почти прежним собой.
Она мягко затворила дверь и шагнула к мужу. Король не произнес ни слова, лишь взял ее руку в свои ладони и поднес к губам. Этот поцелуй был исполнен такой нежности, что Элея опустила глаза, опасаясь, как бы Руальд не заметил в них предательский влажный блеск.
— Спасибо тебе, — тихо произнес он.
Элея грустно усмехнулась:
— Благодари Патрика, Руальд. Это он отстоял твою жизнь, не я.
— Ему я уже сказал спасибо, — король все еще держал ладонь Элеи в своей. И королева вдруг отчетливо поняла, что эта сильная нежная рука уже никогда больше не обнимет ни ее, ни какую другую женщину…