и видел, как они огибали судно.
- Отчаянный народ! - сказал он Зоре. - У нас в бригаде о таких
говорили: "Свет не удивит, а разбиться может".
- А что, если они там кого-нибудь нашли? - заметила девочка.
- Я - против. Где же мы поместимся?
Размещаться действительно было негде.
Когда зашло солнце, на пароходе зажегся зеленый огонек. Судно стояло
к ним правым бортом. Первые легкие сумерки уже мешали разглядеть на нем
людей, но когда клипербот отошел от парохода, Бариль не спускал с него
глаз, пока он не приблизился настолько, что стало заметно отсутствие
одного пассажира.
- Боялись мы, Зоря, что они пассажиров привезут, а выходит, что наш
один там остался. Вот народ! - удивлялся пилот.
Бариль и Зоря с нетерпением ждали приближения лодки.
Наконец Петимко причалил и рассказал о результатах разведки.
Узнав про бензин, Бариль сразу засуетился.
- Так у меня же левый бак цел, а с половинным запасом мы часа три
можем продержаться!
Пилот принял план, придуманный юнгой и штурманом, правда неохотно
соглашаясь оставить самолет. Но другого выхода не было. Проинструктировав
Зорю, как ей вести себя, Бариль пересел на клипербот.
- Значит, если что-нибудь случится, - сказал пилот девочке, - мигай
бортовыми огнями. И держи надутую подушку все время под рукой.
Зоря пообещала выполнять все, что ей было приказано, и летчики
отплыли. Ночная тьма уже совсем покрыла море. Резиновая лодка плыла при
свете звезд, ориентируясь по зеленому огоньку парохода. Позади остались
фонари самолета. Веслами греб Бариль, а Петимко в это время отдыхал и
снова подробно рассказывал о результатах осмотра судна.
- Кроме штурманской рубки, вы никуда не заходили? - спросил пилот.
- Нет.
- А может быть, там есть кто-нибудь живой?
- Надумал! Мертвый еще может быть, а в живых разве только крысы
остались. Марко сейчас, наверное, слышит, как они пищат.
Вдруг до них долетел стон. Оба замолчали и стали прислушиваться.
Низкий, могучий стон, один, другой... Стон переходил в глухой рев.
- Это что? - спросил пилот.
Штурман молчал, ожидая повторения необычного звука. Звук вскоре
повторился. Это был стон, заканчивавшийся чем-то вроде рева сирены:
о-о-у-у-у... Но не протяжно, а громко, раскатисто. Казалось, звуки неслись
с парохода, но штурман и пилот не были в этом уверены.
- Если на пароходе так поют крысы, - сказал Бариль, - то я не завидую
нашему мальчугану. - И он изо всех сил налег на весла.
Встревоженные страшными звуками, летчики спешили. Еще несколько раз
слышался вой, потом все стихло. Клипербот шел с максимальной скоростью.
Вот перед ними уже обрисовался силуэт парохода. Он чернел на фоне ночи,
как маленькая башня с надстройками. Единственный зеленый огонек спокойно
светил над ней. Штурман сложил ладони рупором и крикнул:
- Марко-о! Марко-о!
Но даже эхо не ответило - звук потонул в пустоте. Они ждали ответа,