управления послышались радостные восклицания. Девушка до боли сжала
кулаки. Лодка снова поднималась. На этот раз она всплыла на поверхность.
Люда застыла со стиснутыми кулаками и закрытыми глазами. В воображении ее
встала картина гибели парохода и людей.
Но вдруг Люда встрепенулась и раскрыла глаза. Из центрального поста
управления снова доносилась ругань командира. Должно быть, на поверхности
произошло не то, чего ожидали пираты. Прозвучал приказ открыть баллоны со
сжатым воздухом и включить на полный ход электромотор. В голосе командира
слышался испуг. Значит, теперь в опасности была уже лодка. Люда
почувствовала прилив радости, забыв, что опасность угрожает и ей самой.
Командир требовал самого полного хода. Где-то вдали с бешеной
скоростью нарастали шум и грохот, словно киты-великаны били по воде
могучими хвостами или над головою по мосту бешено мчался поезд. Что-то
прогрохотало над лодкой. Судно вздрогнуло, качнулось и пошло вниз. Из
центрального поста управления послышался голос:
- Сломан перископ... Право руля! Лежать на грунте!
Лодка ушла на максимальную глубину.
Девушка взглянула на раненого. Он пришел в себя и лежал с открытыми
глазами. Внимательно посмотрев на склонившуюся к нему Люду, он прошептал:
- Воды!
Он произнес это по-русски. Пораженная, Люда хотела сказать, что
понимает его язык, но спохватилась и промолчала. Она налила в стакан воды
и поднесла к его губам. Едва раненый успел выпить и прошептать
благодарность, как лодка содрогнулась и за стенами ее послышался взрыв.
Это был первый взрыв; потом они следовали один за другим, то ближе, то
дальше. Лодка вздрагивала и поднимала вверх то нос, то корму. При одном из
взрывов погас свет, но вскоре снова зажегся. Лодка ползла по грунту,
пытаясь выскользнуть из зоны обстрела. Это ей как будто удалось, но после
недолгого молчания вновь загремели взрывы. Наконец одним из них лодку
подбросило вверх, потом швырнуло на грунт. Люда упала на пол. Свет погас и
больше не зажигался.
Из центрального поста доносились тревожные восклицания. Командир и
его помощник запрашивали по телефону о положении в машинном отделении, на
корме и в торпедном - на носу. Люда не слышала ответов, но из самих
вопросов поняла, что лодка получила повреждения, что затоплены какие-то
переборки и связь между центральным постом и другими помещениями, кроме
двух кают рядом, прервана. Так в темноте и тишине они пробыли несколько
часов, пока гидрофонисты не оповестили, что надводный корабль ушел. Тогда
начались оживленные переговоры по телефону, в машинном отделении раздался
стук молотков. В каюте снова вспыхнуло электричество.
Из подслушанных разговоров Люда узнала, что коридоры между
центральным постом и другими помещениями затоплены, что сломаны
вертикальные рули, не открываются клапаны баллонов со сжатым воздухом,
которым пользуются для вытеснения воды из цистерн, и что, следовательно,
лодка может только ползти по грунту. Радиостанция была так повреждена, что
радист не брался наладить ее раньше чем за три - четыре дня, да и все
равно с большой глубины он не мог ни с кем связаться. Приборы показывали,
что лодка лежала на стодвадцатиметровой глубине. В аккумуляторах оставался
минимальный запас энергии.