осталось неизвестным Люде. Затем лодка снова поползла по грунту. Командир
иногда громко говорил по телефону, ободряя и успокаивая команду. Раненый
лежал молча, изредка пил. В два часа дня попросил помочь ему подняться, с
трудом сел на постели, потом здоровой рукой оперся на стол и ступил одной
ногой, но другую не мог сдвинуть с места. Он вынужден был вернуться на
койку. Анч только один раз заглянул к ним и сразу вышел, ничего не сказав.
Заходил еще помощник командира - взять что-то из ящика на столе,
осведомился о самочувствии раненого и сообщил, что лодка идет на мель.
В центральном посту теперь разговаривали мало. Телефон звонил редко:
команда, должно быть, успокоилась и не тревожила своего командира. Как и
раньше, чувствовалось, что лодка ползет по грунту.
Командир и старший офицер вначале отдавали множество приказов,
стараясь различными маневрами направить судно носом вверх и таким способом
подняться на поверхность. Но, очевидно, руль глубины заклинился в таком
положении, что лодка направлялась вниз, и все усилия пиратов оставались
тщетными. Иногда лодка задерживалась, встречая неровности на грунте. К
счастью пиратов, на дне не было обрывистых выступов или слишком крутых
подъемов, и после небольшого усилия лодка всякий раз одолевала небольшое
препятствие и ползла дальше.
Один раз гидрофоны отметили, что над лодкой прошел пароход. Старший
офицер доложил об этом командиру. Лодка остановилась и простояла до тех
пор, пока наблюдатель не известил, что шум парохода исчез. В два часа дня
из центрального поста управления донесся тревожный разговор. Командир
приказывал кому-то по телефону не терять надежды, не вдаваться в панику,
предлагал открыть какие-то краны и обещал скорое спасение.
Люда слышала только слова командира и не поняла, в чем дело, но
догадывалась, что в какой-то части подводной лодки людям угрожает
опасность. Раненый подтвердил ее догадки; он тоже слышал разговор в
центральном посту. Повернув голову к девушке, он рассказал по-русски, что
в торпедном отделении на носу не хватает воздуха. Командир распорядился
выпустить сжатый воздух из баллона при торпедном аппарате. Это даст
добавочное количество кислорода, но намного увеличит атмосферное давление,
тем более, что количество углекислоты в воздухе остается неизменным. Из
слов командира можно было догадаться, что в торпедном отделении не
работает регенератор, предназначенный для очищения воздуха.
- Больше двух часов не проживут, - сказал раненый.
Минут через тридцать - сорок в центральном посту снова зазвонили
телефоны, и снова командир приказывал, уговаривал, обещал. Наконец
послышался приказ, переданный по телефону в машину: выключить
электричество в торпедном отделении. Раненый оперся на здоровый локоть,
глаза у него блестели, он зашептал:
- Они угрожали выброситься на поверхность из торпедных аппаратов.
Теперь они не смогут впустить сжатый воздух в торпедные трубы.
Время тянулось невыносимо медленно, и девушка представляла себе
агонию людей, находившихся в каких-нибудь двадцати пяти метрах от нее:
темнота, тяжелый воздух и сознание скорой, неминуемой смерти...
Лодка все ползла и ползла. Прошел час, полтора. Может быть, в
торпедном отделении уже все погибли... Раненый уснул, Люда вытянула на
столике руки и положила на них голову. Так она сидела долго, и ей