выступить против шкипера, хотя и не мог допустить, чтобы рана Стаха была
очень легкой. Он сам стрелял в Очерета, видел под ним лужу крови и имел
основание надеяться на смертельный исход. После захвата шхуны Анч
внимательно осмотрел рубку. Огнестрельного оружия он там не нашел, но
помнил, что видел противопожарный инструмент: огнетушитель, лом и два
топора. Здоровый человек с такими орудиями представлял для пиратов
некоторую опасность - с тяжелораненым можно было не считаться.
Подслушивая, Анч хотел выяснить состояние Очерета.
Минуты две шпион ничего не слышал. Наконец в рубке послышался шорох
кто-то там передвигался и шептал, но через толстую дверь слов нельзя было
разобрать. Неужели шкипер бредит или говорит сам с собою? Казалось,
человек в рубке что-то рассказывает. Потом долетел стон. Анча это
встревожило. А что, если другой рыбак не убит, а тоже ранен? Это усложняло
дело. Впрочем, из рубки не донеслось больше ни звука. Шпион слушал еще
минут пятнадцать, но вдруг порыв сильного ветра тряхнул судно; оно
рванулось с места, парус надулся в обратную сторону, и шхуну бросило
кормой вперед.
В ту же минуту забурлили волны, поднятые внезапным ветром. Зюйд-вест
налетел таким порывом, что угрожал перевернуть "Колумб". Пират оставил
моториста и бросился спускать паруса, но сделал это недостаточно ловко, и
Марко чуть не полетел за борт. Когда был спущен фок, юнга повернул шхуну
так, чтобы, маневрируя, идти против ветра, под одним кливером.
Шхуна пошла переменным курсом, но в прежнем, указанном пиратами,
направлении. Оставив юнгу, пират вернулся к мотористу. Дело с мотором
усложнялось - началась качка, и моторист не мог как следует работать.
Левко проявил исключительную старательность и, казалось, намеревался
завоевать полное доверие пиратов. Конечно, ни рыжий, ни Анч не верили ему
ни на грош, но, решив, что на моториста влияют их окрики, относились к
нему все более строго. Левко время от времени искоса посматривал на
ближайшего конвоира, прикидывая, как бы неожиданным ударом свалить его,
вырвать револьвер и пристрелить налетчиков одного за другим. Но пираты
были чрезвычайно осторожны и становились или за спиной пленного, или не
ближе полутора - двух метров от него.
Испортить мотор было нелегко. Нужна была большая ловкость, чтобы
сделать это незаметно для рыжего. Не теряя надежды на осуществление своего
намерения, Левко прежде всего сделал так, чтобы горючее поступало в мотор
в меньшем количестве и давало неполное сгорание. Тем самым ход шхуны
уменьшался почти вполовину. Лаг на шхуне был неисправен. Его еще утром
разобрали и не успели собрать, и пираты не могли определить скорость хода.
Шхуну качало все сильнее, волны подымались и заливали палубу. Потом
хлынул ливень. Ударил гром. Непроглядная мгла окутала море и легкую шхуну,
которая взлетала на волнах, как игрушка. Марку только при свете молний,
время от времени прорезавших тьму, видны были настороженные фигуры
захватчиков и локоть Левка.
Попадая в шторм или шквал, шхуна начинала скрипеть, а при сильной
качке откуда-то из-под палубы доносились звуки, напоминавшие удары
колокола. Причины скрипа до сих пор никто не установил, это была тайна
корабельного мастера. А звон начался после одного ремонта. Какой-то
рассеянный рабочий оставил в металлическом воздушном ящике под палубой