"поломку" машины.
Шхуна неожиданно остановилась, и какой-то человек просемафорил:
"Немедленно идите на помощь. Очень важно". Предыдущий шифрованный сигнал
означал присутствие на шхуне кого-то с подводной лодки, а воздушные атаки
самолета на шхуну доказывали, что ей действительно угрожала опасность.
Впрочем, кто именно в тот момент находился на шхуне, нельзя было
разглядеть и в сильнейший бинокль.
"Кайман" двинулся к шхуне. Он шел не очень быстро. На грузовом
пароходе нельзя так скоро менять ход, как это делается на военных
кораблях. Как ни старались в машинном отделении парохода перейти с
наименьшего хода к наибольшему, это отняло немало времени. В первые
минуты, убедившись, что самолет не вооружен, на "Каймане" не очень
беспокоились. Зато, заметив на горизонте черную точку, приближавшуюся
оттуда же, откуда прилетел и самолет, капитан сразу заподозрил, что
летчики вызвали себе на помощь какое-то судно.
Впрочем, в этом также не было ничего страшного: судно едва виднелось
на горизонте, и "Кайман" успел бы десять раз подойти к шхуне, пока оно
дошло бы до места действия.
Так прошло минуты две. Затем один из помощников капитана заметил, что
судно приближается очень уж быстро. Оно буквально на глазах вырастало
перед ними. Такую скорость мог развить только легкий военный корабль. Это
обстоятельство заставляло ускорить движение парохода во избежание
возможных неприятностей.
Военному кораблю пароход должен был показать свой национальный флаг.
Командир корабля имел право проверить документы парохода. Единственное,
чего он не имел права сделать без согласия капитана, - это снять с
иностранного судна человека, даже заведомого преступника. Капитан
"Каймана" спешил к "Колумбу", надеясь воспользоваться своим правом.
Военный корабль мчался, как вихрь, но пароход имел преимущество в
расстоянии. "Старший помощник" злорадно улыбался, следя за соревнованием.
Матросы на пароходе приготовились бросить за борт трапы, как только
поравняются со шхуной. Маленький безоружный самолетик не мог им помешать.
А Бариль все кружил над шхуной. Пилот точно забыл, что он не на
военном самолете. У Петимка от непривычки к головоломным виражам иногда
захватывало дух. По временам штурман повисал на ремнях, которыми был
пристегнут к сиденью, и тогда он хватался руками за борт и смотрел на
пилота широко раскрытыми глазами. "Разведчик рыбы" проносился над шхуной,
стрелой взлетал вверх, делая "горку", то есть задирая нос почти
вертикально, переходил в петлю и прямым пикированием шел снова на
"Колумб". Казалось, он вот-вот упадет на палубу шхуны, разобьется и
одновременно собьет мачту, рубку, раздавит людей. Вряд ли Барилю
приходилось так работать даже на военной машине.
Это была инсценировка боя с другим самолетом, только тот, "другой",
то есть шхуна, никуда не мог упасть. Во всяком случае, вероятно, ни одному
летчику на свете не приходилось летать таким образом на машине, не
предназначенной для высшего пилотажа.
Бариль старался дезорганизовать своих врагов на шхуне, и это ему
удалось. Он не дал им запустить вновь мотор, как они ни старались. Он
пролетал боком так низко, что, казалось, вот-вот снесет кому-нибудь из них