- Ну и гадина! - пробормотал по адресу Ковальчука Левко.
Люда повторила свое предложение подарить Находке сандалии. Марко
поддержал ее.
- Сандалии? - переспросил матрос. - Обязательно! И не только сандалии
- я ей все привезу. Завтра в Лузанах все магазины переворошу. Пусть Яков
Степанович попробует не позволить подарок крестнице сделать! А там еще
проверим, правда ли, что она такая дефективная, как он рассказывает... Или
это он ее такой сделал...
Послышались тяжелые шаги шкипера. Впереди него двигалась тень.
- Эй, команда! - закричал Стах. - Давай на корабль! Разводи пары,
отходим!
Юнга и моторист распрощались с Людой и условились в следующий приезд
вместе навестить Находку.
Девушка вернулась домой. Отец сидел в большой комнате, склонившись
над широким блокнотом. Керосиновая лампа освещала лежавший на столе хлеб,
нарезанную ломтиками кефаль и высокий кувшинчик с кислым молоком.
Профессор, очевидно, за ужин еще не принимался. Он сосредоточенно
производил какие-то вычисления. Между пальцами левой руки дымилась
папироса. Дочь деловито подошла к отцу, взяла папиросу и выбросила в
раскрытое окно. Андрей Гордеевич вздрогнул, сердито взглянул на дочь и
сказал спокойным тоном:
- Прости, но будь осторожна: здесь от папиросы может возникнуть
пожар.
Люда подошла к окну, посмотрела, куда упала папироса, и ответила:
- Пожара не будет. Но, папа, ты же дал слово врачу не курить в
течение месяца! И почему ты не ужинаешь? Ты же обещал ложиться на
Лебедином не позже двенадцати.
- Сейчас без пяти двенадцать, - сказал профессор, - а главное, я
только что окончательно упростил мою формулу. Она теперь стала прозрачна,
как чистая вода.
Он стал объяснять дочери процесс добывания гелия из торианитового
песка. Девушка слушала с увлечением и, когда вспомнила об ужине, часы
показывали четверть второго.
Глава XI
Д Е В О Ч К А С О С В Е Ч О Й
В тот же вечер, около полуночи, в инспекторском доме пили чай. За
столом, освещенным большой керосиновой лампой, сидели Ковальчук и его
гость. Находка клевала носом в уголке. Она постлала фотографу постель, а
теперь наливала чай или, когда ей приказывали, подавала на стол еду.
Ковальчук рассказывал о рыбачьих делах, жаловался на скуку и однообразие
жизни на острове. Анч, попыхивая папиросой, спокойно, но очень внимательно
слушал. Временами он посматривал на девочку, точно ожидая, когда она уйдет
отсюда. Наконец спросил:
- А почему девочка не идет спать? Она же вот-вот захрапит.
Ковальчук перевел глаза на свою воспитанницу:
- Находка, ступай спать!
Девочка вышла в маленькую каморку за стеной. Там стоял ее коротенький
топчан. В каморке окон не было, и девочка зажгла свечу. Она постелила
драную холстину, положила подушку, набитую морской травой, и стала