пряталось в тени абажура. На столе лежала исписанная бумага. Агент узнал
свое донесение.
- Я подробно ознакомился с вашим донесением, - сухо проговорил
начальник. - Вы заканчиваете его так... - Начальник перевел глаза на
исписанные листы бумаги и прочитал: - "Звук взрыва в море
свидетельствовал, что шхуна "Колумб" погибла, а вместе с ней и профессор
Ананьев. Его портфель с бумагами находился у меня. Основные задания были
выполнены. Осталось добраться до "Каймана". Вскоре со стороны бухты
послышался громкий лай. Завербованный мною агент узнал голос своего пса.
Возможно, что пес вел кого-то по нашим следам. Я понял, что должен был
немедленно выбираться в море. Наша маленькая байдарка была удобна только
для одного гребца. С двумя пассажирами она значительно уменьшила бы
скорость. Я должен был спешить. Мой помощник споткнулся и упал. Когда я
склонился над ним, он лежал неподвижно. Я быстро проверил его пульс и
сердце. Он был мертв. Я тотчас же спустил байдарку на воду и отчалил.
Проплыв двести - триста метров, я услышал лай пса и голоса людей, которые,
очевидно, искали нас. Через три часа я был на палубе. Единственная моя
ошибка - это папироса с трифенилометрином. Куда она девалась, я так и не
понял". Я вам верю, что это было так.
Начальник помолчал, потом открыл ящик и вынул оттуда портфель.
- Владелец этого портфеля, - продолжал он, - остался жив. В советской
прессе его фамилия снова упоминается.
"Номер 22" чуть побледнел.
- Бумаги из этого портфеля, - продолжал начальник, - я передал
специалистам. Вот их выводы. Документы очень интересны, в них есть ссылки
на чрезвычайно важное открытие, которое нас интересует. Но самого открытия
в них нет. Очевидно, профессор хранил его в другом месте.
Ч А С Т Ь В Т О Р А Я
Глава I
Т Р У П В Б У Х Т Е
В сиянии рассвета гасли последние звезды. Из-за морского горизонта
выглянул алый край солнца, и точно луч могучего прожектора пробежал по
воде, заиграл самоцветами в росистой траве. Наступало утро жаркого
августовского дня. Остров просыпался. Вылетели птицы за добычей; над
трубой крайнего рыбацкого домика уже вился дым, у колодца громыхали ведра.
На берег накатывался прибой, далеко выбрасывая языки пены, слизывая
все, что попадалось ему на пути, и откатывался назад, обнажая гладкий,
ровный пляж. Волна отбегала от острова, смыкалась с новой волной,
поднималась вверх и вновь, шумя, бросалась на берег, чтобы через миг
остановиться и с шипеньем отступить для нового стремительного нападения. В
этой бушующей воде у самого берега болталась какая-то темная масса. Волны
то поднимали ее вверх, заливали, то подкатывали к берегу, чтобы вновь
отбросить назад. Все же движение вперед было сильнее, и темная масса
подплывала все ближе, иногда касаясь уже каменистого прибрежья.
Размеренно, одна за другой, накатывались волны прибоя, вороша и обтачивая
мелкие камешки.
На берег вышел мальчик, держа в руке смотанный шпагат с нанизанными
на него крючками. Мальчик был смуглый, босой, в длинных черных трусах и
синей майке. Из-под соломенной шляпы выбивался белокурый вихор. Идя по