— Вам будет интересно узнать, мсье Верт, что нам удалось найти убийцу вашего трагически погибшего брата. Они вместе бежали из тюрьмы, а затем где-то на пол-пути к Риму подельщик убил вашего брата. Надо сказать, – здесь следователь Сальгари, как бы удивляясь, развел руками, – что мсье Пьеру не так уж и плохо жилось в лагере. Он был на хорошем счету и ему вполне могли сократить срок. Не понимаю, зачем он решился на побег?
— Не надо рассказывать мне сказки, сеньор Сальгари. Я прекрасно знаю судьбу тех, кого отпускали раньше срока. Они лишь умирали на свободе, – Франсуа Верт, младший брат покойного инженера-евгениста, старательно раздавил окурок в пепельнице и, не мигая, вперился в лицо следователя по особо важным делам. – Итак, вы сказали, что убийца моего брата найден. Я хотел бы знать, где он.
Сальгари изучающе вгляделся в собеседника, но тот не отвел взгляда. Следователь вздохнул и медленно произнес:
— Сегодня вам предстоит работа. Ваш клиент и есть убийца. Это Луиджи Корриди.
— Большое спасибо, господин следователь, – Верт поднялся и вышел за дверь. Сальгари, подняв глаза, успел увидеть только прямую как стена спину ...
— Хочешь курить, итальянец? – рослый тюремщик в голубой униформе постучал дубинкой по прутьям камеры.
— Пошел к черту! – Луиджи даже не повернулся.
— Ну и зря. Тебе всех удовольствий-то в жизни осталось – сигарета да выпивка.
— Пошел к черту! – еще раз сказал Луиджи, и охранник ушел, бренча дубинкой по прутьям, как мальчишка по соседскому штакетнику.
На Луиджи навалилась апатия. Уже полгода его перевозили с места на место, и каждый раз, увидев двери тюремного фургона, итальянец верил, что это в последний раз. И так было до тех пор, пока однажды глумливый охранник не сказал ему, что это конечная станция – Сен-Мартен – самая страшная тюрьма, из которой есть только один выход – через трубу крематория. Вот уже месяц Луиджи ожидал казни. Сначала с яростью, затем со страхом, а теперь с апатией. Сейчас ему было все равно.
— Луиджи Корриди? – голос за спиной был незнакомым, но Луиджи не пошевелился. – Вставайте.
Итальянец повернулся и взглядом встретился с говорившим. Стальные глаза не выражали ничего.
— Вставайте, – повторил начальник "расстрельной команды". – Ваше время пришло.
Луиджи медленно опустил ноги с откидной койки и, нащупав старые тюремные ботинки, обулся. Пол коридора, выстланный бледно-зеленым линолеумом, надвигался как в замедленном кино. Итальянец шел, еле переставляя ноги. На каждом шаге кандалы звенели в такт связке ключей на поясе охранника. Бесконечно далекой целью желтела дверь в "зал ожидания". Кто-то из тюремщиков от нечего делать нацарапал на желтой обивке кривую цифру 101. Луиджи не знал, что она означает.
Дверь открылась в низкий полутемный зал. Где-то за спиной звучно щелкнул выключатель, и яркий электрический свет залил низкие скамьи, подиум и тяжелое высокое кресло с металлическими подлокотниками.
— Садись, – ткнул его в спину тюремщик.
Начальник "расстрельной команды" отрешенно стоял у электрощита. Двое его подчиненных деловито проверяли инструмент казни.
— Вы хотите помолиться или исповедаться? – прямо перед Луиджи замаячила черная сутана.
В руках священник цепко держал Библию. Итальянец апатично помотал головой. Точно также он отказался и от сигареты, предложенной инспектором по правам человека. Тот сам поспешно закурил и отошел к стене.
Два тюремных охранника подвели Луиджи к стулу, где "расстрельщики" уже открыли зажимы и готовили капающий рассолом обруч и электроды. Луиджи снова посмотрел в безразличные стальные глаза начальника. Неожиданно лицо его посерело и утратило безразличное выражение: он узнал этого человека.
— Верт, – прошептал итальянец.
Стальные глаза дрогнули и сузились.
— Ваше последнее слово, – инспектор снова стоял рядом.
— Не тяни, итальянец, – громила-тюремщик ухмыльнулся.
— Сделай одолжение, – Луиджи в упор поглядел на говорившего, – не называй меня итальянцем.
Тюремщик снова ухмыльнулся.
— Что ж, приступайте, господин Верт.
Начальник "расстрельной команды" и он же – брат инженера, убитого Луиджи возле грязной лужи в пыли, смотрел, не отрываясь, в мертвые глаза приговоренного к казни. На его лице не дрогнул ни один мускул.
Рубильник плавно опустился, замыкая цепь, и пронзая тело десятком тысяч вольт.