В семь часов вечера зазвонил телефон. Глухой голос спросил, получено ли письмо с п о д п и с ь ю?
Учитель ответил:
- Да. И я очень рад, что вы меня верно поняли.
На следующий день в двадцать тридцать в дверь доктора постучали; шофер такси протянул длинный конверт и спокойно отъехал, - номерной знак был виден отчетливо' ясно, попросили отвезти письмо <другу>, - член банды так себя не ведет.
В письме сообщалось, что доктор должен отправиться к заброшенной сосисочной; там, под камнем, он найдет записку.
Выехали, когда совершенно стемнело; машина адвоката остановилась в пустынном месте, окруженном полуразвалившейся галереей.
Доктор Кондон поднялся на галерею и достал из-под кирпича записку: <Пересеките улицу и двигайтесь вдоль забора к кладбищу, до улицы 233. Там встретимся>.
И доктор Кондон пошел по безлюдной улице к воротам кладбища Вудлоу. Несмотря на то, что он никого не видел, доктор чувствовал - за ним наблюдают. Пробило двадцать один тридцать; он заметил размытое белое пятно, осторожно двигавшееся среди могил; человек делал рукой какие-то знаки.
Кондон пошел навстречу; в глубине кладбища, среди деревьев и памятников, его ждал мужчина. Доктор смог запомнить глаза, смотревшие на него из-под полей надвинутой на лоб шляпы; лица различить было нельзя тьма непроглядная.
- Принесли деньги? - это был тот же голос, с иностранным акцентом, который доктор слышал по телефону.
- Нет. Я не принесу деньги, пока не увижу ребенка.
- А меня казнят, если ребенок мертв?
- Мертв?! - закричал Кондон в ужасе.
- Не кричите! - рявкнул мужчина. - Ребенок жив и прекрасно себя чувствует.
- Как вы можете доказать, что я разговариваю с тем человеком, который мне нужен? - спросил доктор.
- Разве вы не получали писем, подписанных кругами?
Кондон вытащил из кармана два зажима, которые находились в кроватке ребенка, - он взял их с разрешения Линдберга:
- Ответьте, что это такое?
- Ребенок был закреплен этими зажимами в кроватке, - сразу же ответил незнакомец.
- Верно. Как вас зовут?
- <Джон>, - ответил тот.
- Откажитесь от этого дела, <Джон>, - взмолился доктор. - Пойдемте со мной... У меня есть тысяча долларов, они будут вашими, отдайте дитя добром...
- Нам не нужны ваши деньги, - ответил <Джон>.
- Но ребенок жив?
- Конечно...
...Через пять дней доктор получил по почте посылку - ночную рубашку Чарльза-младшего. В записке, которую завернули в рубашонку, было выдвинуто новое требование: <Принесите выкуп до того, как увидите ребенка. В случае принятия этого условия Линдберг должен дать объявление в нью-йоркской газете <Америкэн>, всего три слова: <Согласен. Деньги готовы>.
Линдберг поместил это объявление. День за днем выходило оно в указанной газете, но <Джон> молчал...
Через несколько дней доктор Кондон получил, наконец, ответ <Джона>: <Сообщите, готовы ли вы к проведению операции в субботу вечером? Если да, опубликуйте в газете эти же три слова>.
Теперь Линдберг более всего боялся спугнуть похитителей.
Национальное казначейство пообещало, что его агенты не станут вмешиваться в это дело, но лишь отметят номера банкнот, которые будут переданы похитителям. Несмотря на советы полиции, Линдберг упорно настаивал на том, чтобы в месте, где должно произойти свидание, не было никаких засад.
Наступил субботний вечер. Линдберг и Кондон заканчивали последние приготовления к выплате требуемого выкупа. Деньги были разложены в двух пакетах: в одном было пятьдесят тысяч долларов, во втором двадцать; в общей сложности 5150 банкнот четырех достоинств: по 5, 10, 20 и 50 долларов...
Линдберг, адвокат Брекенридж и Кондон сидели в доме старого учителя в ожидании новых инструкций. Кондон казался совершенно спокойным, но его семья была как на углях: учитель был единственным, кто видел <Джона> и мог бы опознать его; вполне возможно, что бандит, получив деньги, захочет избавиться от свидетеля.
В девятнадцать сорок пять к дому подъехало такси; как и в прошлый раз, незнакомый шофер протянул Кондону конверт и спокойно уехал. В письме было указание: <Возьмите записку, спрятанную возле дверей цветочного магазина кладбища Сан Рамон>.
Линдберг отвез учителя в указанное место; в записке было две фразы: <Следуйте по проспекту Вайтмон на юг. Возьмите с собой деньги; приходите один>.
Однако Кондон оставил ящик с деньгами на сиденье машины, рядом с Линдбергом: <Сначала я все же поговорю с ним>.
Он дошел до ворот кладбища; у изгороди стоял <Джон>; доктор приблизился к нему.
- Принесли деньги? - спросил <Джон>.
- Они в машине, - ответил доктор.
- Несите...
- Я не вручу их вам до тех пор, пока вы не назовете место, где находится ребенок.
- Пока сходите за деньгами, я нарисую план той местности.
Получив деньги, <Джон> вручил Кондону конверт:
- Прочтете через шесть часов! Ни минутой раньше!
Через пять минут Линдберг и учитель вскрыли конверт: <Ребенок находится на борту яхты <Нэлли>. Это небольшая яхта, восьми метров в длину, которая курсирует между Хорснекс-Бич и Гей-Хэд, недалеко от острова Елизаветы>.
Поиски яхты продолжались безрезультатно не одну неделю; а <Джон> исчез, растворился, пропал в десятимиллионном Нью-Йорке.
За учителем Кондоном была установлена постоянная слежка - главный свидетель обвинения; никто, кроме него, не мог бы опознать <Джона>; три детектива денно и нощно стерегли его, куда бы он ни направился.
А еще через несколько недель в лесу, неподалеку от дома Линдбергов, совершенно случайно был найден труп их сына, Чарльза-младшего.
Мальчик погиб в день похищения, - так, во всяком случае, утверждала судебно-медицинская экспертиза...>
Мюллер поднял на Штирлица глаза, в которых стояли слезы: