Начальник охраны Синатры был его старым другом, вместе росли в Бронксе; выслушав Роумэна, поинтересовался:
- А почему, собственно, я должен тебе верить? Может, ты пришел к нам со злом?
- Слушай, ты получаешь деньги за то, что охраняешь дона Фрэнка, правда? Вот этим и занимайся. У тебя тупая голова, чтобы обсуждать со мною то, в чем ты отроду ничего не смыслил. Пойди и доложи, что пришел Пол Роумэн, мы знакомы по Голливуду, у меня предложение, которое может стоить триста миллионов долларов. Скажи, что я ни к кому с этим не обращался.
- Сядь на стул, - сказал начальник охраны. - И не двигайся, пока я не вернусь. А ты, - он посмотрел на телохранителя, - посиди с ним. Проверил его?
- Чистый, - ответил телохранитель.
- А на бритву глядел?
- Нет.
Начальник охраны попросил Роумэна снять пиджак, вывернул карманы нет ли бритвы, посмотрел карманы брюк, подошвы туфель, воротник рубашки, только после этого вышел из комнаты, подтянув галстук, - Синатра требует постоянной опрятности: <Учитесь быть европейцами, терпеть не могу свинопасов из ковбойских фильмов>...
- Пол, как я рад видеть вас! - Синатра пошел навстречу Роумэну, протягивая ему крепкую руку. - Какими судьбами?! Надолго?
- Зависит от вас.
- В таком случае вы пробудете здесь три года, семь месяцев и девять дней, сорок пять минут и две секунды. Садитесь, что будете пить?
- Виски. Много виски.
- В таком настроении, как у вас, пьют безо льда, не так ли?
- Что значит великий артист! Все понимает по интонации. К черту слова, да здравствуют интонации!
- Интонация вне слова невозможна, - заметил Синатра с неожиданной жесткостью, наливая Роумэну виски. - Фисташки? Миндаль?
- Ничего не надо.
- Значит, соленый миндаль. Меня с души воротит, когда я вижу, как пьют, не закусывая. Вино - куда еще ни шло, но виски?! Гадость, вонючая гадость! Ну, рассказывайте, что произошло, где лежат триста миллионов и как мы их с вами получим...
- Вам известна структура гитлеровского рейха, Фрэнк?
- Совершенно неизвестна.
- Хорошо, а что такое гестапо? Про это слыхали?
- Не издевайтесь над бедным артистом, Пол, бог вас за это покарает. Гестапо - это их тайная полиция, они ходили в черном, про это знает любой мальчишка.
- Далеко не любой. А скоро вообще все забудут.
- Это вы по поводу процесса в Голливуде? Да, конечно, слишком круто, мне не нравится, когда так давят художников, но все же красные распоясались, не будете же вы это отрицать. Пол?
- В чем?
- Да во всем! Они лезут всюду, куда только можно!
- Где? В Турции? Франции? Бразилии? Ладно, бог с ними, они меня интересуют меньше всего. Меня интересую я. И нацисты. С этим я к вам пришел.
- Кстати, по поводу вашего сценария с Джо Гриссаром... Кто вам рассказал, что Лаки Луччиано во время войны был заброшен на Сицилию?
- Я готовил ему легенду, если бы он нарвался на немцев, Фрэнк. Но я умею хранить тайны, я знаю, что вы дружны с Лаки.
- Причем здесь Лаки и я? - Синатра пожал плечами. - Он сам по себе, я сам по себе.
- Фрэнк, я пришел говорить в открытую, и меня очень устраивает, что вы дружите как с Зигелем, так и с Лаки. Мне нужна ваша помощь... Скажем, их помощь.
- Сначала давайте ваши триста миллионов, а потом станем обсуждать, чем вам можно помочь. Последовательность и еще раз последовательность...
- Когда я работал в ОСС...
Синатра мягко перебил:
- Предысторию я знаю, Пол.
- А то, что случилось в Мадриде?
- Нет.
- Там похитили мою жену... В похищении участвовал мистер Гуарази... Или Пепе... Как это ни странно, мистер Гуарази подписал контракт с немцами... С теми, кто работал на Гитлера... Меня это очень удивило, Фрэнк, люди мистера Луччиано неплохо дрались с нацистами... Да... А потом, когда я нашел нацистскую цепь, которая реанимирует партию Гитлера в Голливуде, похитили мальчиков Грегори Спарка, вы его, возможно, встречали, он был резидентом ОСС в Португалии. И меня понудили прекратить мое дело, я не мог ставить на карту жизнь детей друга... Мистер Гуарази - еще в Мадриде - заметил, что его контракт стоил сто тысяч баков... Сейчас мне представилась возможность получить значительную часть нацистского золота, это действительно сотни миллионов... Я готов отдать его мистеру Гуарази, его боссам, кому угодно, только пусть мне позволят доделать мое дело...
- Пол, про мафию много чего говорят, возводят дикие обвинения, часть из них, видимо, справедлива, мы страдаем от организованной преступности, но порою нападки носят расистский характер, не находите? Я не очень верю, что люди мафии мешали вам покарать гитлеровских бандитов.
- Моего честного слова недостаточно?
- Вы мне симпатичны, право... Но одного честного слова недостаточно... Мне нужны факты... Взвешенные предложения... Имена...
- А мне нужна гарантия, что взвешенные предложения, имена и факты не будут обернуты против меня.
- Моего честного слова недостаточно?
- У меня нет иного выхода, Фрэнк... Достаточно... Только хочу предупредить, что мистер Гуарази, этот самый Пепе, скорее всего связан с нашей секретной службой... Он осуществляет - так мне кажется - оперативный контакт между Центральной разведывательной группой и немецкими генералами, которых спасли от Нюрнбергского процесса.
- Этого не может быть, Пол. Я не верю в то, что американская секретная служба поддерживает генералов Гитлера.
- Хотите посмотреть кое-какие материалы?
- Хочу.
Роумэн достал из кармана аккуратно сложенные странички и протянул их Синатре. Тот положил бумагу на краешек стола - антиквариат, начало прошлого века, сплошная г н у т о с т ь.
- Нет, Фрэнк, пожалуйста, поглядите это при мне, - попросил Роумэн.
- Не можете оставить до завтра?