В приёмной и в кабинете начальника флота никого не было. Ларин прошёл в диспетчерскую. Дежурный сидел за столом спиной к двери. Из репродуктора доносились обрывки каких-то разговоров. Кто-то равнодушным голосом твердил позывные: «Чайка, чайка, я — волна!..» Диспетчер, оглянувшись, кивком головы указал Ларину на дверь в соседнюю комнату. Ларин вошёл. В комнате сидело несколько человек. Было сильно накурено.
— Василий Михайлович, — сразу же обратился к Ларину начальник флота, крупный, в годах, человек. — Катер «Резвый» терпит бедствие. Все суда, находящиеся в ближайших районах, — он взмахом руки очертил на карте круг, — будут искать его. Вы готовы к выходу в океан?
— Да, — кивнул Ларин. — Утром должны подвезти недостающее оборудование, и я готов. Но если…
— Оборудование доставим на самолётах, — перебил начальник флота.
— Тогда можно выходить. Как думаете? — и Ларин вопросительно взглянул на капитана траулера Ускова.
— У меня всё в порядке, Василий Михайлович. Хоть сейчас, — ответил тот.
— Тогда желаю удачи, товарищи, — сказал начальник флота, поднимаясь из-за стола.
В комнату вошёл диспетчер, доложил:
— Капитаны траулеров на связи, товарищ начальник флота.
Выходя из диспетчерской, Ларин слышал, как начальник флота говорил в микрофон:
— Всем! Всем! Всем!..
С маленьким чемоданом Вася Соболев подошёл к траулеру «Ураган».
Возле трапа, перекинутого с борта судна на берег, лежала огромная, с рыжими подпалинами на боках, овчарка. Соболев сделал шаг, чтобы подняться на судно, и тут же остановился: рыча, собака схватила его зубами за штаны.
— Пошёл вон! — прикрикнул Соболев, на всякий случай отступая назад. Собака отпустила его, но с дороги не отошла, а, наоборот, улеглась поперёк трапа, уставив на юношу жёлтые глаза. — Эй, на траулере! — крикнул Соболев.
На судне никто не отозвался, никто не вышел. Соболев поставил чемоданчик и сел. Собака не сводила с него настороженных глаз.
— Послушай, ты ведь умный пёс, — заговорил Соболев, надеясь, что скоро кто-нибудь выручит его. — Настоящий морской пёс. Мне нужно на судно попасть, к капитану… Понимаешь? Не понимаешь? А сладкое любишь? Бери, попробуй! — Вася разломил пополам конфетку, одну половинку положил себе в рот, другую бросил собаке. Она обнюхала её, но не взяла. — Вон мы какие! Не хочешь — не надо. Ну ладно, тогда я пойду погуляю, может за это время кто-нибудь подойдёт…
Соболев нагнулся за чемоданом. Собака вскочила. Она стояла пружинистая, великолепная, готовая к прыжку. Соболев выпустил ручку чемодана и медленно выпрямился.
— Слушай, пёс, это же мой чемодан. Понимаешь, мой…
Собака опять улеглась. Вася беспомощно оглянулся и увидел проходящих мимо моряков. Один из них что-то сказал, все повернули головы и засмеялись.
— Крепко пришвартовано. Молодец, Марс!
Овчарка и ухом не повела. Соболев топтался перед нею и упорно глядел на землю.
— Поди, моряком хочет стать, а с собакой не может справиться.
— Моряк из него, как из мартышки философ…
Вася Соболев был не из тех, кто терпит оскорбления. Он вскинул голову и гневно сказал:
— Эй, ты, пижон! Если возьмёшь этот чемодан из-под носа собаки, посмеёмся вместе…
Он в упор смотрел на парня с бледным лицом и едва наметившимися чёрными усиками. Тот снова отпустил по адресу Соболева какую-то остроту… Соболев не расслышал, но моряки разразились громким смехом.
— Что ты там бормочешь? Подойди!
— Я не с вами разговариваю, юноша.
— Зато я разговариваю с тобой, — зло сказал Соболев. — Возьми чемодан. Что, кишка тонка?
— Чтобы доказать, пожалуй, возьму и брошу его в бухту.
— Оставь, Юра, — сказал высокий моряк. — Всё равно не возьмёшь. Знаешь ведь…
— Не возьму?
— Нет. Это же не собака — волк.
— Пари?
— Давай! Ставлю бутылку шампанского.
Моряк с усиками двинулся вперёд. Дальнейшее произошло с молниеносной быстротой. Не успел он нагнуться к чемодану, как собака прыгнула и сбила его с ног. Моряк дико закричал. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не подбежал человек могучего телосложения и не оттащил собаку.
Пострадавший поднялся и отошёл в сторону. Губы его вздрагивали. Щегольской морской костюм был измят. Он косо посмотрел на Соболева и сплюнул.
— Пошли, ребята!
— Стой, Новиков! — сказал человек, оттащивший собаку. Это был боцман с «Урагана». — Что случилось? Почему на тебя напал Марс?
— Пусть эта салака расскажет, — Новиков небрежно кивнул головой в сторону Соболева. — Пошли, товарищи!
— Подожди, не торопись. В управлении я приказ читал. Ты зачислен на «Ураган» штурвальным.
— Знаю.
— Знаешь? А почему, спрашивается, не являешься на судно?
— Я вам не обязан докладывать, — заносчиво ответил Новиков и с независимым видом зашагал по набережной.
Боцман сокрушённо покачал головой и медленно повернулся к Соболеву:
— А вы что тут делаете?
Вася молча протянул записку Ларина. Боцман долго смотрел на неё, то ли читая, то ли обдумывая. Наконец, возвращая бумажку, кивнул:
— Добро. — Потом ласково потрепал собаку по загривку, взял чемодан и, пропуская вперёд юношу, сказал: — Марс, нельзя. Свой! Понял?
Они поднялись на борт траулера. Соболеву судно показалось великолепным. Оно сияло медными колпаками компасов, рупорами переговорных труб, иллюминаторами и бесчисленными медяшками, начищенными до ослепительного блеска. Отражённый водой солнечный свет трепетными бликами пробегал по свежевыкрашенным бортам штурвальной рубки. Боцман, показывая Соболеву траулер, объяснял, где он, как матрос, должен находиться и как действовать во время аврала.