Она уперла руки в колени, подбородок положила на ладони, и принялась разглядывать Его. Действительно - красивый. Мускулистый, упругий. Вон как сладко спит. Ей вдруг захотелось погладить Его по плечу. Она опять покачала головой. Это от яблок - сказала Она себе. Нельзя же есть яблоки в таком количестве. Глупости! Причем яблоки? Яблоки совершенно ни причем. Всегда Она ела их сколько угодно, и ничего. А тут нате вам. Он завозился, перевернулся на бок, открыл глаза, улыбнулся Ей, сел, пошарил в траве, нашел яблоко, запустил в него зубы. Сок потек по бороде, и Ей почему-то стало неприятно. Она отвернулась. Нет, сегодня все было совсем не так, как вчера. Совсем не так. Отчего это Ей сделалось неприятно? Вот сколько раз Она видела, как Он ест яблоки... или груши... И ничего...
- Ты умылась уже? - спросил Он. Она не ответила. - Пошли умываться!
Она нехотя встала, пошла за Ним. Он с разбега бросился в озеро, Она постояла на берегу, кривя лицо.
- Что же ты? Давай! Она нехотя вошла в воду по пояс и поняла, что купаться Ей тоже не хочется. А что же Ей хочется?
Она сполоснула лицо, прополоскала рот и вышла на берег.
- Что же ты? - крикнул Он. - Догоняй!
А Ей совсем не хотелось купаться, тем более догонять. Он проплыл метров пятьдесят, оглянулся. Лицо Его выразило недоумение. Резко взмахивая руками, Он вернулся к берегу, вышел, пригладил волосы.
- Что ты? - Он подошел к Ней, взял за руки и Она почему-то вздрогнула. - Что ты? - повторил Он.
- Не знаю.
- Так не бывает! - заявил Он. - Давай поиграем. В слона. А?
- Не хочу.
На этот раз Он по-настоящему удивился. - Ну в бабочек...
- Не хочу.
- Ну в черепаху... В бегемота... А? - тон Его из просительного превратился в умоляющий. Она покачала головой. Он заглянул ей в глаза.
- Что с твоими глазами? Таких глаз у тебя я никогда не видел.
- А что с моими глазами? Ничего с моими глазами. Глаза как глаза.
Она встала, подошла к воде и посмотрела на свое отражение. По воде шла легкая рябь и отражение колыхалось. Какая я... - подумала она. Какая-то нечесаная... Причем глаза? Что там такое в глазах? Ничего особенного. Волосы всклокочены. Надо бы причесаться. Надо бы... А чем? Она кое-как поправила волосы. Ей почему-то не хотелось, чтобы он на нее смотрел, на такую растрепанную. Вот когда Она приведет себя в порядок... А Он смотрел, не отрываясь и глаза у него стали совершенно круглыми. Он не понимал. Она тоже не понимала. Что же это делается?
- Слушай, - сказала Она вдруг. - А где край у этого мира?
- Край?! - поразился Он. - Какой край?
- Какой - какой... Край. Не знаешь,что такое край? - Она пожалела, что сказала Ему про край. Не надо было этого говорить. Вон глаза у Него сейчас вывалятся. Она представила, что будет если они действительно вывалятся. Покатятся по земле? Или нет? Или как они там устроены? Держатся наверное там на чем-нибудь, на ниточках каких-то. Она устыдилась своих мыслей и удивилась тому, что устыдилась. Вот не было же с Ней раньше такого никогда! Он наконец отвернулся от нее и сел рядом. Он пытался переварить в своей голове то, что услышал и увидел. Получалось плохо. Он тряхнул головой.
- Брось, - сказал Он. - Что это с тобой? Не выспалась? Он замолчал. Как это может быть - не выспалась? Разве можно - не выспаться? Что-то произошло, пока Он спал. Что? Он машинально пошарил вокруг себя и поразился - рука не нащупала яблока. Странный какой-то день сегодня. А, они далеко отошли от яблонь. Придется вставать, идти... А зачем? Что-то мне не хочется яблок. Тогда грушу... И грушу не хочется...
- Грустно мне, - неожиданно сказала Она.
"Грустно" - повторил Он про себя. "Грустно"... Слово какое-то хрустящее. Словно капуста во рту хрустит. - Слушай, - Он наклонился к ней. - Ты не знаешь, здесь капуста где-нибудь растет?
Она резко повернулась. Теперь у Нее были круглые глаза. - Не знаю. А что это - капуста?
- Ну, капуста... На зубах хрустит. Вкусная...Должно быть...
- Сладкая?
- Н - не знаю. Кажется нет.
- Я тоже хочу капусты! - объявила Она. - А то что же это - все сладкое да сладкое. Пошли поищем? - Пошли. Полдня они провели в поисках капусты, устали, присели под развесистой грушей. Он выбрал самую спелую, сорвал, подал Ей. Она машинально откусила, пожевала и вдруг швырнула грушу в кусты. Он молча наблюдал за ней. За полдня Он как-то свыкся с мыслью о том, что Она стала не такая, как всегда. Мало того, Он и себя ощущал не таким, как всегда. Что же все-таки произошло, пока Он спал? Она срывала груши, откусывала маленькие кусочки и выбрасывала.
- Надоели они мне, - пояснила на его недоумевающий взгляд. Он покивал, соглашаясь. Действительно, надоели. И ему тоже. Груши. Яблоки. Бананы. Киви. Вишня. Земляника. "Мяса хочу!" - неожиданно подумал Он. - "Вот это да! Мяса. Это же надо кого-нибудь из зверушек убить..." К нему подскочила белка, посмотрела блестящим глазом, убежала. "Вот эту белку - убить? И поесть ее мяса?" Что же это лезет в голову, а? Интересно, почему это белку вдруг? У нее мяса-то на один укус. Надо кого-нибудь побольше. Зайца, например. А еще лучше - оленя. Вот где мяса-то! Он посмотрел на нее. Она сидела, обхватив колени руками и смотрела на Него. Сказать Ей про мясо? Ну уж нет! Как Она ухватилась за капусту. А тут убивать кого-то придется. Того же оленя. И еще неизвестно, понравится ли им мясо. Может его и есть-то нельзя. Может у них от него животы будут болеть...Болеть... Как это - болеть? Ерунда какая-то лезет в голову. Впрочем, может быть и не ерунда. Наешься мяса, вот живот и заболит. В наказание. Наказание... Кто накажет-то? Голос? А что, Голос и накажет. Да нет, причем тут Голос. Как это я убивать-то буду? Здесь все звери ручные, доверчивые, с рук едят. Это как-же подманить его, значит, а потом... Как убить-то? Ну, это, положим, не проблема. Палкой. Или шею свернуть. Руками... Он содрогнулся.
- Ты что? - спросила Она. Она наблюдала за ним во время этих его размышлений и видела, как меняется Его лицо.
- Ничего. Задумался.
- О чем?
- Да так... Ерунда.
- А все-таки?
- Не приставай!
Она отшатнулась. Так с Нею Он еще не разговаривал.
- Ладно, извини. Погорячился. Она улыбнулась. Нет, воистину сегодня
странный день.
* * *
Исполнитель.
Бумагу я нашел на столе в гостиной. Раньше, в самом начале, когда стола еще не было, бумаги появлялись на обшарпанном подоконнике, и даже не в этой квартире, потому что этой квартиры тогда тоже не было. Тогда у меня была комната в коммуналке. Тогда я был нищ, жизнерадостен и полон надежд. Теперь я богат, циничен и надежд у меня нет. Теперь у меня есть огромная пятикомнатная квартира, в которой я теряюсь как таракан на площади и пять мебельных гарнитуров в стиле ретро, самых дорогих, помпезных, и потому бессмысленных. Но все, кто сюда заходит, соловеют от зависти и пытаются мысленно подсчитать мои доходы, и у них это плохо получается, ум у них заходит за разум и они начинают нести околесицу. Поначалу я смущался, в ответ на вопросы "Где работаешь" и "Сколько получаешь" бормотал что-то невнятное, но вскоре научился делать такой вид, что каждый понимал: такие вопросы задавать нельзя. Меня принимали кто за особо секретного физика, кто за особо секретного агента спецслужб, кто за крупного, но, опять-таки, особо секретного правительственного чиновника. Я посмотрел на стол. Он красного дерева, друзья мои, и по сравнению с другими известными мне столами выглядит как "Титаник" рядом с каботажным пароходиком. За этим столом может свободно разместиться тридцать человек. Он надежен. Невозможно представить, что у него может расшататься ножка. Он сделан в стиле какого-то там по счету Людовика. Он внушает благоговение. От него веет чем-то мистическим. Словом, это богатый добротный Стол с большой буквы. И на этом Столе сиротливо лежала Бумага. Я не спешил брать Бумагу. Это раньше я с сердечным трепетом и подгибанием коленок хватал Бумагу и жадно прочитывал, и пытался уловить в ней великий смысл. Сейчас же я спокойно одел персидский халат и побрел в ванную, шаркая персидскими туфлями, умылся, почистил зубы, побрился, долго и хмуро смотрелся в зеркало и неприязненно думал о том, что вот не было же никаких бумаг полгода, и тут на тебе, появилась. Это значит - куда-то ехать, что-то делать, работать, словом. Отрабатывать свое богатство. А не отказаться ли к чертовой матери? Меня передернуло. Это от поручений мафии можно отказаться, хотя бы теоретически. А от этих поручений отказаться нельзя. Даже теоретически. Проклиная себя на разные лады, я побрел в гостиную, взял Бумагу и сел в кресло. О, кресло заслуживает целой поэмы оно кожаное и до невозможности мягкое, а кожа на нем такая, какую вы, друзья мои, и не видели никогда. Но я отвлекся. Я отвлекаюсь потому, что мне не хочется читать бумагу. Я вздыхаю, потому что читать все-таки надо, и начинаю читать...
Глава 2. Младенцы.
- Ну, как успехи?
- Не думаю, что положительные.
- Вот как. Расскажи.
- Позавчера они весь день что-то искали.С трудом понял - что.Капусту.
- Капусту? Интересно. Нашли?
- Нет, конечно. У нас здесь нет капусты.
- Почему?