- Что? - в свою очередь удивился Иван.
- Я показал вам, кто есть кто.
У Ивана пересохло во рту.
- Вы хотите сказать, что комманданте, отец Мефодий - не люди?
Руперт кивнул.
- И я тоже. Присядьте, Иван. У вас колени дрожат.
Иван плюхнулся в кресло.
- И давайте сразу условимся: ничему не удивляться. Все, что вас тут окружает, невероятно сложно. Без подготовки вам этого не понять. Так что либо принимайте на веру, либо...
- Что либо?
- Оставайтесь на экспрессе и изучайте. На это потребуются годы. А вы, насколько я понимаю, намерены побыстрее отсюда вырваться. Или раздумали?
- Нет. - Иван помассировал ноги. - Не раздумал и не раздумаю.
- Откровенно говоря, - Руперт продолжал стоять, - мне ваше стремление непонятно. Ни смысла, ни логики не вижу. Вам что - жить не хочется? Вспомните, откуда я вас выхватил.
- Помню, - Иван перестал растирать икры.
- И опять хотите туда же?
- Да.
- Не понимаю, - повторил Руперт, опускаясь в кресло. - У вас на Земле все шиворот-навыворот. Что притягивает бабочку на огонек свечи? Какой инстинкт побуждает китов выбрасываться на берег? Чем руководствуется самоубийца, пуская себе пулю в лоб?
Руперт помолчал и недоуменно развел руками.
- Непостижимо. Какое-то непонятное, нерациональное отношение к жизни.
- Вы, Руперт, все в одну кучу валите. Вот вас и заносит.
- То есть?
- Бабочка это одно. Кит - совсем другое. А уж человек - и подавно. Бабочку что на огонь привлекает? Тепло и свет. А то, что она сгореть может, ей и невдомек.
С китами посложнее. Их предки когда-то жили на суше. Может, потому и тянет их обратно из океана. Кстати, не одни киты на берег выбрасываются. Дельфины тоже. Только все равно никакое это не самоубийство. Слепой инстинкт.
А когда человек на такое решается, значит, нет у него другого выхода.
- И у вас? - негромко спросил Руперт.
- Что у меня?
- Нет выхода?
- Ну и логика у вас, Руперт! - возмутился Иван. - Ему одно толкуешь, а он знай свое гнет. Я друга спасал, понимаете? А вы мне помешали!
- Но ведь вы знали, что идете на верную смерть?
- Я об этом не думал. Некогда было. Одно вам скажу: если бы после тарана остался вот такусенький шанс выжить, я бы в него зубами вцепился!
- Непостижимо!... - задумчиво повторил Руперт. - Иногда мне кажется, что эта затея с экспрессом "Надежда" - обречена. И мы попусту теряем время.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Некоторое время оставался неподвижным, потом все так же, не открывая глаз, задумчиво прочел нараспев:
И там, где ничего не надо,
В невероятном далеке
Прикосновенье листопада
К твоей пылающей щеке.
Стихи были странные, чувствовалась в них щемящая тоска и безысходность. Руперт пошевелился и открыл глаза.
- Вот уж не думал, что вы поэзию любите, - ухмыльнулся Иван. - Да еще упадническую.
- Упадническую? - не понял Руперт.
- Такую, от которой на душе кошки скребут.
- Кошки? - лицо оставалось бесстрастным, но, судя по голосу, Руперт обиделся. - Вы хоть догадываетесь, что это было?
- Стихи? Право, Руперт, я не хотел вас обидеть.
- Я сам виноват. - Руперт кивнул. - Забылся. Не следовало произносить их вслух.
- Почему?
- Это...Как бы поточнее, заклинание, что ли...Философское кредо... Гимн... Нет, - он безнадежно махнул рукой. - Все не то. У вас и категорий-то таких нет. Не поймете.
- Так уж и не пойму! - обиженно буркнул Иван.
- Ладно вам. Самолюбие, амбиции. К чему это? Я ведь вам объяснил: мы не люди. И такие вещи просто-напросто не воспринимаем. Давайте лучше о деле.
- Давайте.
- Комманданте прав. В одиночку вам отсюда не выбраться. Думаете, коридор ведет куда-то? Никуда. О ленте Мбиуса слышали? Экспресс "Надежда" примерно то же самое. Во времени и пространстве. Понимаете?
- Нет, - признался Иван.