Илидор вздрогнул. Талиэн осторожно продолжал.
- Быть может, я рискую вызвать твой гнев, но все же скажу. Ты не виноват, что помолвка твоего сына повлекла за собой несчастье.
Владыка откинулся на спинку узорчатого кресла.
- Талиэн, ты же ничего не знаешь, - простонал он.
Министр учтиво поклонился.
- Я знаю только то, что Владыка счел нужным мне сообщить, и мне этого достаточно. Но я все же считаю, что нельзя одну пусть даже роковую случайность возводить в ранг правила или закономерности. У каждого в жизни есть то, о чем приходится жалеть, и я со своей стороны хочу оградить свою дочь от ошибок, чтобы ей не пришлось этого делать.
Илидор вздохнул, затем пожал плечами, словно выходя из забытья.
- Ладно, это твое право, тут я тебе не судья. В конце концов, отдавать свою дочь замуж вопреки ее воле не является преступлением, - грустно усмехнулся он. - К тому же, этот наш с тобой разговор не имеет смысла, поскольку теперь ее свадьба все равно не состоится, по крайней мере, уж несколько лет точно придется подождать, пока она не свыкнется со своими новыми обязанностями.
Министр встрепенулся, в очередной раз припадая на колено.
- Прости, Владыка, что отвлекаю тебя бессмысленными словами, вместо того, чтобы выразить свою искреннюю благодарность за ту великую честь, коей ты удостоил мою дочь, и весь мой род, преданный тебе всецело.
Илидор устало улыбнулся.
- Да ладно, уже благодарил, - махнул он рукой. - Думаю, она справится, она у тебя умница. А теперь... оставь меня, я хочу немного побыть один. И не забудь, завтра ты мне будешь нужен.
Талиэн изобразил последний на сегодняшний день церемониальный поклон и, получив разрешение Владыки, неслышно удалился. Илидор остался один, наедине с красочным закатом, зеркальным озером, белыми лебедями и... своими тягостными раздумьями и светлыми воспоминаниями, с каким-то мучительным наслаждением предаваясь впервые за столько лет выпущенной на свободу так долго запертой в сердце боли, которая по прошествии времени не стала меньше, как он думал прежде, а напротив, разрослась и пустила жгучие цепкие корни в его мудрой и древней душе.
- И все-таки ты неправ, Талиэн, - проговорил он в пустоту, обращаясь больше к самому себе, чем к своему ушедшему собеседнику, - специалист по пословицам смертных... У людей есть еще одно выражение... Ничто в мире не стоит слезы ребенка... Хотя, что тебе до людей и их мудрости? И что тебе до слез дитя... своего собственного дитя, принесенного в жертву твоим личным амбициям...
Он замолчал, осекшись, до крови кусая губы. В конце концов, какое он имеет право порицать того, кто все же печется о счастье своей дочери, пусть даже таким способом, когда он сам, владыка Илидор уже однажды принес в жертву своего единственного сына? Талиэн сказал, что это была роковая случайность... Пусть так, но... нет в мире случайностей. И он, Илидор, должен был это знать, как ни кто другой. Только слабые полагаются на слепой случай и списывают на него все свои ошибки, особенно те, что приводят к роковым последствиям.
Он глубоко вздохнул. Оставалось надеяться, что хотя бы у этой девочки, выросшей на его глазах, жизнь сложится иначе, и она действительно будет счастлива. И еще... что его сын все-таки вернется домой.
Солнце уже давно опустилось за горизонт, лебеди спрятались в свои узорчатые домики, сделанные и украшенные лучшими мастерами земли Перворожденных, в зеркальной глади озера купалась серебряная луна, а владыка Илидор все сидел в своем любимом подвесном кресле, забыв про документацию, аккуратно сложенную на столике, про королевскую свадьбу, никак не желая возвращаться из страны грез и воспоминаний.
Глава 20.
Я, наконец, поняла, что было хорошего в нашей "горной прогулке". Нет, я не такая закоренелая оптимистка, как Дани, так что отрицать не буду, плохого, конечно, было в ней предостаточно, даже больше, чем хотелось бы, но, справедливости ради, о хорошем тоже забывать не стоит. А оно все же было. Но, по закону подлости, я это поняла, только когда мы оттуда вышли, что очень обидно, поскольку порадоваться этому я даже не успела, а зря - как раз там нам немного позитива ой как не помешало бы!
Я говорю не о внезапно проклюнувшемся даре Корда, уж этому мы нарадовались всласть, поскольку это не только "существенно облегчило нашу жизнь", как сказал Дани, а вообще, сделало наше дальнейшее путешествие под горным хребтом максимально комфортным и практически безопасным, если не считать мелких, я бы даже сказала, эпизодических инцидентов, которые даже не были достойны того, чтобы на них останавливаться, подробно их описывая, поскольку наши ребята воспринимали их как легкую разминку для затекших от долгого и однообразного пути конечностей.
Я говорю о другом. Там, в пещере, когда я успокоилась и все-таки решилась поспать, мне ни единого раза не снился никто из богов этого сумасшедшего мира - ни Этана, ни, самое главное - Гаронд, за что я им была безмерно благодарна. Хотя, если уж на то пошло, благодарить надо как раз не их, а монолитные своды Гномьих гор, не пропускающих никакой чуждой магии. Так что, как ни странно, именно здесь, на каменном полу, в сырой и душной пещере, правда, завернувшись в заветный плащ ведьмака, я, наконец, смогла хорошенько и сладко выспаться.
Но, к сожалению, это счастье я оценила много позже, лишь, когда во время следующей ночлежки на меня было вновь совершено ментальное нападение с целью пресловутого пеленга. Однако не стоит забегать вперед, буду рассказывать все по порядку.
Еще раз убеждаюсь, что все познается в сравнении. Никогда так не радовалась этому миру, как выйдя из темной и бесцветной пещеры. Только сейчас я поняла, как, в самом деле, прекрасно это буйство красок - сочная зелень листвы, лазурная голубизна неба, по которому пробегали мягкие пушистые облака самых причудливых форм! Я уже не говорю о мелких цветочках, рассыпанных по свежей траве маленькими разноцветными огоньками, о ласковом ветре, весело играющем со спутанными волосами и нежно касающемся кожи, изголодавшейся по ни с чем не сравнимому ароматному живительному воздуху.
Все это и многое другое, на которое я раньше не обращала внимания, наполнило мою душу таким искренним восторгом и почти детской радостью, что я сначала даже испугалась за свой рассудок, - все-таки потрясений у меня было достаточно, так что случиться могло всякое, с кем ни бывает... Но потом отогнала эту глупую паническую мысль, как и любые другие, и позволила себе некоторое время порадоваться со спокойной душой, ведь, кто знает, что меня поджидало впереди, и когда еще выпадет повод отпустить сознание и просто наслаждаться моментом.
Надо сказать, такая я была не одна - мои спутники всецело разделяли мои эмоции, Дани даже предложил запомнить этот поистине счастливый день и отмечать его каждый год как праздник Великого Освобождения, что тут же было встречено бурей оваций и нашими горячими заверениями в том, что непременно так оно и будет. Но потом мы все же, немного подумав, решили, что такое замечательное название стоит поберечь для еще более глобального праздника, на тот случай, если нам удастся избавить Элантиду от гнета Инквизиции. Предложение было принято. Дело оставалось за малым - это самое великое освобождение довести до ума, а, если называть вещи своими именами, хотя бы начать, не говоря уже о том, чтобы совершить. А если быть еще честнее, то хотя бы - выжить. Даже без всяких благородных целей.
Однако даже это прагматичное замечание, высказанное, конечно же, мной, - кем же еще! - ничуть не испортило нашего радужного настроения.
Так мы проскакали где-то пару часов - к чести нашей сказать, взяв хороший темп, на который даже не повлияла охватившая наш отряд временная эйфория. Кони наши совершенно не возражали, только радуясь возможности быстрого бега по мягкой траве навстречу свежему ветру, в отличие от медленной неуклюжей поступи по скользким неровным камням в душных коридорах подземелья. Честно говоря, уже через полчаса после нашего "освобождения", с ужасом вспоминая наше блуждание в темноте или сокрытие в узкой расщелине, превращенной Дани в искусственный тоннель, когда местный троглодит, исходящий ядовитой слизью, клацал зубами в полуметре от нас, я вообще не смогла уложить в голове, как мы остались целы, и, что немаловажно, невредимы, да еще и сохранили сравнительно здравый рассудок.
- Слушай, Дани... - неожиданно для самой себя спросила я, - а как же ты жил там, на рудниках?! Да еще столько лет...
Дани, увидев мой ошарашенный вид, звонко захохотал.
- Джен, ну я же не в Старом Забое жил! Там поселок рабочий был, а чудовищ вообще не было! Ну, если не считать тех, что изредка в шахту случайно забредали, да еще некоторых надсмотрщиков - вообще звери!
- Ну, это понятно, - отмахнулась я. - Но вообще, столько лет под землей... да еще и эльф, причем, без магии... Это же чахотка верная...
Дани очень серьезно покачал головой.
- Нет, Джен, эльф на руднике - это не чахотка. Это - чума! Причем, для стражников! - он рассмеялся, от души веселясь, глядя на мою нахмурившуюся физиономию. - Особенно, если это такой эльф, как я. Прикинь, им столько лет меня терпеть - вот уж наказание! А они, между прочим, тоже магией не владели!
- Тьфу, блин, Дани! - прыснула я. - Тут человек, понимаешь, в кои веки к нему сострадание проявил, участие здоровое, так он нет, чтобы случаем воспользоваться...
- А я и пользуюсь! - он всхлипнул от смеха. - Когда еще у тебя такое лицо увидишь! - потом немного успокоился и добавил уже серьезным, хоть и неизменно веселым тоном. - Вообще, ты знаешь, привыкнуть можно ко всему. Только стоит ли? - подмигнул он мне. - Вот и я решил, что - нет. Жизнь, в конце концов, нам один раз дается, и уж точно не для того, чтобы ее бездарно тратить. А более бездарного смысла жизни, чем корячиться под ударами всяких уродов, добывая на хрен тебе ненужное непонятно что - вообще придумать трудно. Особенно, если у тебя душа жаждет подвигов и фантазия бурная, да такая, что не то, что у тебя самого - у окружающих крышу сносит. А вообще... я думаю, что мне просто очень повезло.
Я округлила глаза.
- С рождения попасть на рудники, это ты называешь "повезло"?
- Да, еще как... только не на обстоятельства, а на людей.
- Извини, но я что-то не поняла...
- Да все на самом деле просто. Был на рудниках один дядька - Саагр. Стражник. Здоровый, страшный, свирепый, его даже свои все боялись. Но уважали. О нем даже слухи ходили, что он был героем какой-то войны, причем не то генералом, не то еще каким военачальником, но потом что-то такое совершил, за что его хотели казнить, но ввиду прежних заслуг сослали на Шахты. На пожизненное, но стражником. С ним там никто не спорил, на мелкие нарушения с его стороны закрывали глаза, но он особо и не зарывался. Этот человек был сам себе закон. И он... взял меня под свою защиту. - Дани задумчиво улыбнулся и принялся снова набивать трубку. - То из карцера забирал в свою каморку, то подкармливал, то подлечивал, если нужно было. И остальные знали, что если со мной что случится, Саагр с них шкуру спустит.
- И что, не били? - спросил Эльстан.
Дани хмыкнул.
- Ну почему, "не били"? Били, и в карцер бросали, и еды лишали - но это все нормально, заслуженно, да к тому же я зачастую и сам нарывался, так что никто не в обиде. Но... ничего больше дозволенного, если можно так выразиться, со мной не делали, - он стал раскуривать трубку. - Ну не смотри на меня так, высочество, ты все равно не поймешь, а рассказывать тебе о специфике каторжной жизни, тем более, где стражники отбывают срок наравне с заключенными - то есть, живут там безвылазно, разве что в более сносных условиях - у меня сейчас нет никакого желания. Но мне, как я уже сказал, повезло - Саагр меня практически усыновил. У него дочка маленькая была, он мне все про нее рассказывал... Добрый был человек. Это он и рассказал мне о старом Забое... только не думал, видать, что его рассказ пригодится... Да и я не думал. А потом... - Дани глубоко затянулся, - нам сказали, что его перевели в другую тюрьму.
- А на самом деле? - Эльстан даже приподнялся в стременах.
Дани лишь пожал плечами.
- Может, так оно и было... хотя вряд ли. У него было слишком много врагов. Как бы то ни было, мне там оставаться было нельзя. Я и рванул. А как мы сбегали, я вам уже рассказывал.
- А... он действительно был генералом? - после паузы осторожно спросил Эльстан.
- Да нет, конечно, - хмыкнул темный эльф. - Это стражники слух такой пустили, чтоб не так обидно было вытягиваться по струнке перед тем, кто по званию не выше их. Не был, он ни генералом, ни героем войны...
- А кем он был?