119603.fb2 Элегия последнему Барлингтону - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

Элегия последнему Барлингтону - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

В этот день, вечером, в 19 часов 44 минуты Соринген получил у непосредственно вышестоящего разрешение навсегда покинуть пирамиду.

Это разрешение застало его врасплох. Правда, Соринген во всех своих отчетах утверждал, что цепь индивидуальности и прогрессивной независимости роботов расширила бы возможности их использования, отбора и действия и что благодаря этому усовершенствованию гаранты приобрели бы необычайные новаторские способности (могли бы разрешать неразрешимые на первый взгляд проблемы и благодаря индивидуализации могли бы толковать явления дифференцирование, субъективно). По его мнению, этих значительно усовершенствованных гарантов можно было бы использовать в самых различных сферах человеческой деятельности. Более того, Соринген сам предложил где угодно и на любых условиях испытать свой новый тип гарантов. Но от этого предложения и до лаконичного ответа, который был ему вручен ("Настоящим вам предоставляется право покинуть комплекс "Хеопс" с целью намеченных вами испытаний..."), был еще долгий путь и, возможно, предвзятые толкования. И Соринген знал, что это разрешение покинуть "Хеопс" фактически - поражение: пирамида в нем уже не нуждалась. Конечно, Соринген мог бы отказаться, заявить, что его ошибочно поняли, и не согласиться с этим изгнанием из "Хеопса". Но это значило бы отказаться от всех своих поисков, от своего призвания и, в первую очередь, - от идеи, с которой он целиком отождествил себя, - от прогрессивной независимости роботов.

Примерно в 19 часов 46 минут он еще взглянул на экран надзора за деятельностью гарантов. "С-021", его любимый робот, как раз сенсибилизировал акцептор трагического освоения, и Соринген порадовался, что, покидая "Хеопс", оставляет среди гарантов последователя своих идей. Затем он выключил экран и стал собирать по кабинету свои вещи: несколько проспектов о гарантах, с которых он начинал свой путь, проспект "С-021", его фотоснимок, затем другой, где он и "С-021" гуляют по парку... Рядом с ними - Хильда, одна из его сотрудниц, музыкантша необыкновенно тонкой восприимчивости, подлинная надежда техники и, вероятно, единственная ученица, которая сумела от него чему-либо научиться. Не случайно ее проект "А-023" обладал цепью эмоциональной индивидуализации... Соринген определенно сожалел о комплексе "Хеопс", и его изгнание или самоизгнание, как бы он его ни называл, было для него, по существу, сильным ударом.

Среди своих бумаг Соринген нашел еще почтовую открытку: какой-то безумец из Антарктики приглашал его закладывать там, в царстве льдов, основы суперцивилизации. На какую-то секунду ему глупо захотелось броситься в кабинет своего вышестоящего - Дитриха и обвинить его в бездарности. Последний робот-гарант, носящий инициалы его имени - "Д-064", - был тому конкретным доказательством. Но Соринген в то же мгновение осознал, что ему не удалось бы смутить Дитриха, и тот даже не понял бы его. Координирующий его техник, Дитрих не понял бы его уже в силу своей структуры, а в умственной ограниченности он вовсе был невиновен. Не он же изобрел эту иерархическую систему, оторванную от нормального принципа пересмотра ценностей, единственного принципа, который... Соринген поймал себя на том, что опять начинает теоретизировать.

Хильда телепатически сообщила ему, что знает о его увольнении и очень сожалеет. Это было тонким намеком: ей хотелось, чтобы он взял ее с собой, но Соринген со всей прямотой спрашивал себя, не лучше ли будет, если Хильда останется в "Хеопсе" и станет настойчиво продолжать свою работу...

Соринген покончил с отправкой личных вещей. Было ровно 20 часов 07 минут. "С-021", вероятно, включил цепь сольного вступления, а внизу, в концертном зале растеклись первые мелодические излияния отправившегося в поиски Запретной звезды. По тону исполнения Соринген смутно догадался, что "С-021" испытывает какую-то нерешительность; у него промелькнула мысль, что неплохо было бы наделить его и цепью упорства, активного сопротивления хулениям и моральным изломам. Но было уже поздно. Его уволили. Разве что в Антарктике... И Соринген, упустив из виду, что покинувшие пирамиду не имеют права выносить из нее еще не нашедшие применения идеи, записал в своем блокноте: "Необходимость цепи упорства".

Было как раз 20 часов 13 минут. Система антихищений данного яруса указала ему на ошибку и одновременно дала знать об этом следственному роботу. Соринген нарушил четкое распоряжение и как раз в день ухода. Следственный робот включил определенный импульс - и Соринген потерял сознание. В этот момент "С-021" был поражен током, и солист провалился... Часы в концертном зале показывали 20 часов 15 минут.

Хильда в то же мгновение подала сигнал на третий ярус экспертам. Сильва, эксперт, создатель Сорингена, был единственным, кто еще мог бы вмешаться и что-то предпринять. Он один мог понять и то, что Дитрих, этот техник, подписавший увольнение Сорингена, был, по существу, устарелым и отсталым роботом и что, предвидя реакцию Сорингена с его постоянной жаждой новаторства, Дитрих предвидел и вмешательство системы антихищения, и парализацию Сорингена. Дитрих совершил заранее обдуманное преступление!

Вместе с Ш.Х. я поднимался на третий этаж, размышляя о странных последствиях. Со времени, когда была установлена система антихищения, прошел 21 год, и этого было достаточно, чтобы батареи ее питания разрядились. Но все-таки случилось так, что именно в этот день батареи были перезаряжены.

Сильва, великий эксперт Сильва, создатель Сорингена, имел тысячу поводов для того, чтобы расследовать это странное происшествие.

В тот день перед концертом Сильва чувствовал себя необычайно утомленным. Ответственность, непрерывно требующая двойных усилий по управлению деятельностью второго яруса, сочеталась у экспертов с обязанностью полного освоения спускаемых сверху, с вышестоящего четвертого яруса проектов, созданных творцами. А Сильва, как, впрочем, и большинство экспертов, к тому же имел и свои замыслы. Это не входило в его прямые обязанности (Сорингена он создал во время отпуска по болезни), но как раз воплощение своих собственных замыслов было, негласным образом, его любимым делом и в каком-то смысле даже оправданием его существования.

Но со времени создания Сорингена у Сильвы не было передышки для какого-либо другого замысла, и это долгое бездействие утомило его, может быть, больше, чем непрерывные конфликты, в которых проходила жизнь на ярусе экспертов. Правда, эти конфликты, составлявшие служебные будни, ни в каких жалобах не выражались. Они происходили в полном молчании, телепатически, в непрерывном и все более ускоренном нервном износе. В конфликты между экспертами не вмешивались даже творцы - специалисты четвертого яруса; с точки зрения всей пирамиды диалектика этих конфликтов была смыслом существования экспертов. При взаимодействии отбор аргументов был добавочным критерием. Но, к сожалению, критерий зависел от одного исключительно субъективного фактора - от прочности нервов. Ибо не однажды случалось, что вместо научного аргумента выдвигался аргумент наиболее крепких нервов. Поэтому Дисерко, эксперт-шеф, всегда имел большие преимущества почти во всех конфликтных ситуациях.

Создав Сорингена, Сильва обнаружил себя сторонником типа многогранного робота, для которого музыкальная деятельность, хотя и самая важная, была все-таки не единственной. Восставая против идеи узкой специализации роботов, Сильва даже теоретически обосновал эту многогранность. По его мнению, музыкальные способности робота предполагают прежде всего музыкальный мир, полную свободу и расцвет духа. Разумеется, Дисерко возражал, утверждая, что такой тип робота, стремясь к очеловечиванию, приведет нас обратно к тому, откуда мы начали свой путь. Но он ошибался, ведь развитие шло бы не по замкнутому кругу, а по непрерывно идущей вверх спирали.

Онорина, подруга Сильвы, советовала ему отказаться от теоретизации и создать нового Сорингена, в тысячу раз совершеннее. Главное - работать только вне стен пирамиды, где за его мыслями нет неустанного надзора Дисерко.

В 19 часов 46 минут Сильва узнал, что Сорингену разрешено покинуть пирамиду, и догадался, что это решение Дитриха было прямым влиянием Дисерко (Дитрих создан экспертом Дисерко и лишен независимой от своего творца волевой цепи). Эта последняя махинация Дисерко, в отличие от всех предыдущих, повлияла на Сильву удручающе. Не утомила его и не вызвала раздражения, как случалось десятки и сотни раз. Хитрая уловка Дисерко, совершенно нечестная и чуждая свойственной экспертам корректности, подействовала на Сильву угнетающе, вызвала подавленное настроение. Аппаратура контроля за психическим состоянием экспертов отметила у него расстройство психики и предложила Сильве антидепрессивное средство, наркотик, способный вызвать временную иллюзию полного отключения, пребывания на другой планете, в ином мире, в новых взаимоотношениях. Но уже сама эта необходимость в лекарстве вызвала у Сильвы еще более подавленное состояние. Выходит, что дозу антидепрессивного средства нужно было удвоить, и Сильва понял, что в этом и есть механизм любого обращения к наркотикам: иллюзия вызывает жажду иллюзий.

Сильва попросил у автомата максимальную дозу антидепрессина, отлично сознавая, что прибегать к такому ложному, самому опасному отключению значит проиграть партию. Но Сильва знал еще и то, что Протектор механизма сигнала тревоги на ярусе экспертов пошлет на следующий ярус отчаянный SOS и что великий Сингтаун, который создал его, мгновенно вмешается.

Было 20 часов 15 минут. Сильва рухнул на пол, но Протектор не послал никакого сигнала...

Мы с Ш.Х. стали подниматься на четвертый ярус, к творцам, спрашивая себя, разрешал или нет великий Сингтаун именно в этот день провести проверку механизма сигнала тревоги. Но у Сингтауна ровно в 20 часов 15 минут как раз случился инфаркт.

В 19 часов 46 минут создавший Сильву Сингтаун неожиданно был приглашен, - точнее, доставлен силой - в кабинет Диригмана, творца-шефа четвертого яруса. Не прибегая к своим обычным и ужасно нудным вступлениям, Диригман прямо обвинил его, заявив, что он, Сингтаун, ответствен за ряд нарушений в процессе деятельности всех низлежащих ярусов комплекса "Хеопс".

Проанализировав информацию, доставленную различными сейсмографами психики, Диригман пришел к выводу, что эти нарушения непосредственно объясняются ясно противоречащей духу пирамиды деятельностью Сингтауна. Его последний робот Сильва сполна доказывает - заявил Диригман - наличие у его роботов цепи самонеудовлетворенности. Но Диригман знал, что это обвинение голословное, никаких доказательств у него не было. Так что постепенно он сбавил тон, сослался на высшие обстоятельства и стал уверять, что только из уважения к седине Сингтауна он еще не принял решения о его смещении и предпочел передать его дело в Верховный Суд Идей.

Сингтаун вернулся к себе в кабинет в 20 часов 00 минут. Он попытался слушать начавшийся концерт, но никак не мог сосредоточиться. Уж если Диригман, который был чрезвычайно осторожен, - это все знали, - предъявил ему такое обвинение, значит в деятельности всего "Хеопса" есть какие-то ненормальности. Ненормальности спорные даже с его точки зрения, спорные, но все-таки довольно веские, раз он пришел к такому решению. Передача его дела в Верховный Суд Идей внушала веру в эти предполагаемые ненормальности. Ведь Диригман отлично сознавал, что Суд не может судить своего собственного творца... Ибо создание этого Суда было идеей Сингтауна. И правила действия Суда тоже разработал он, Сингтаун. Компетентен ли такой Суд разбирать нынче его дело? И еще: до сих пор каждый ярус мог подозревать, что где-то что-то расстроилось на непосредственно вышестоящем ярусе. А выше четвертого яруса творцов был только кабинет Неподражаемого Искателя. Пирамида была построена под точным углом, никакая связь с внешним миром не была возможна, а на вершине был только один человек, тот, который создал Сингтауна. А если этот человек, который до сих пор целиком ему доверял, вдруг ни с того ни с сего позволил Диригману обвинять его, значит, у этого человека на вершине, у Неподражаемого Искателя, тоже что-то не в порядке... Или же он испугался своего собственного ученика-волшебника и решил вывести его из строя.

Сингтауну стало страшно - во всяком случае, он почувствовал, как его насквозь пронизало нечто вроде страха; он понял, что ему не у кого искать помощи, и, впервые осознав свои ограниченные пределы, ибо тоже был роботом, он упал, как подкошенный. Нет, это был не сердечный, а нейронный удар.

Часы в кабинете Сингтауна тоже остановились на роковой цифре 20:15.

Теперь, когда мы закончили расшифровку следственных документов, на наших часах было 20 часов 23 минуты. То есть с тех пор, как разразилась драма, прошло восемь минут. Если Сингтаун прав и что-то в самом деле произошло на вершине у Неподражаемого Искателя, нам оставалось ровно две минуты на устранение неполадок. Пирамида была организована так, что вновь вернуться к нормальной деятельности могла лишь в том случае, когда авария устранялась в промежуток 600 музыкальных тактов, а это примерно 10 минут.

Поднимаясь в кабинет Неподражаемого Искателя, я, впервые с тех пор как очутился внутри "Хеопса", винил себя. Как же я до сих пор не подумал, что эта совершенная пирамидальная организация не допускает ни единой ошибки, которая не была бы обусловлена (и объяснена) другой ошибкой, на непосредственно вышестоящем ярусе? И что ошибка, которая от яруса к ярусу становится все серьезнее, может исходить только от вершины пирамиды?

Мы бежали в кабинет Неподражаемого Искателя... И я впервые, уже почти на вершине пирамиды, осознал, что эрозия разрасталась и усиливалась в силу уже самой логики этой конструкции тем больше, чем ближе к вершине. Не случайно ни у одной пирамиды не сохранилась в веках вершина, стрелой вздымавшаяся ввысь и бросавшая когда-то дерзкий вызов самой вечности...

Последние ступени лестницы закручивались все более узкой и тесной спиралью. Подниматься было все тяжелее. У нас оставалось 90 секунд, и, чтобы выиграть время, я при подъеме старался представить кабинет Неподражаемого Искателя, эмоциональные инварианты и дифференциалы, нейронные анализаторы и перцепторы интуиции. А среди них - человека, единственного человека, единственный человеческий мозг пирамиды, который неизвестно почему, по капризу ли, из-за тщеславия или из-за переутомления ошибся...

Но он не ошибся!

Посреди кабинета, среди щитов, которые я довольно точно себе представлял, упав на кнопки срочного вмешательства, единственный человек еле дышал.

Я поднял его и, к своему удивлению, узнал в нем Чиба Барлингтона, того самого, который когда-то посвящал меня в тайны кибернетики. Того самого Чиба Барлингтона, который возвел это огромное пирамидальное здание в память о своем отце; он почти тысячу лет жил здесь, в уединении, на вершине головокружительно высокой пирамиды. Нет, спасти Барлингтона было уже невозможно.

- А тот человек, у входа, другой Барлингтон? - спросил меня Ш.Х.

- Автомат, точная копия, управляемая этим мозгом, единственно подлинным мозгом - Чиба Барлингтона.

- У нас еще 48 секунд, - предупредил меня Ш.Х.

- Может, и меньше того.

- Значит, все пропало?

- И да, и нет, мой уважаемый Ш.Х. Пирамидальным структурам, в силу их конструктивной драмы, предназначена... монументальность. Это - застывший в камне символ прекрасных устремлений и исключительно человеческих ошибок. Но это, конечно, не мешает, хотя бы под углом зрения криминалистики, проверить наши предположения. Помоги мне, пожалуйста!

Я сел на место Барлингтона. Призвал к порядку нейронные анализаторы, вновь включил стабилизаторы действия и стал приводить в активность цепи управления.

В 20 часов 25 минут, ровно через 10 минут после начала драмы, Сингтаун пришел в себя от нейронного удара; Сильва сам освободил себя от эффекта наркотика; Соринген, вырвавшись из самозаключения, вновь стал работать; "С-021" оторвался от шин перенапряжения, а солист в большом концертном зале заиграл.

- И сколько ты еще задержишься здесь? - спросил меня Ш.Х.

- Да как знать... До тех пор, пока Сингтаун не будет способен заменить... Или когда мой добрый друг Ш.Х. построит робот на уровне Тео Челана.

- А есть ли смысл в этой... жертве?

- Видишь ли, мой дорогой Ш.Х... Это - единственная вещь, которую мне не удалось и никогда не удастся тебе втолковать! Необходимость древнего хеппи-энда!