— Осел нудный! — Катрин шлепнула хворостиной каурого мерина. Животное отличалось исключительным упрямством. Катрин уже поняла, что командование табунами, пусть даже небольшими, не входит в число ее любимых занятий. Тем не менее, бросать семерых коняшек было глупо.
— Ты его к вороному не пускай. Они друг друга не любят, — посоветовал Энгус.
— Надо же. А я их всех не люблю, скотов безмозглых. В хозяев пошли, косорылые…
— Им пока разумения не хватает. И твои намеки насчет колбасы их беспокоят.
— Это не намеки. Это честное предупреждение.
— Ты же все равно не станешь менять таких работящих лошадок на какую-то там сомнительную жесткую еду?
— Почему это? Если до вечера мы не доберемся до наших заграничных друзей, оставлю этих одров волкам.
— Этого каурого волки тебе наверняка вернут. В знак признательности, — уверил Энгус.
Блоод хихикнула.
— Молчи уж, — Катрин кинула взгляд на забинтованную руку парня, — Щорс недоделанный.
— А кто такой щорс? — спросила Блоод. Троица лошадей под ее руководством вела себя примернее дрессированных пуделей.
— Негр такой. Он с белыми воевал.
Ответила Катрин неудачно. Сначала пришлось объяснять, что ни Щорс, ни негры, не имеют отношения к Троянской войне. Потом подробно растолковывать, кто такие негры и почему начинаются гражданские войны. Про войны слушатели поверили, про чернокожих человеков не очень. По крайней мере, всем было интересно. Даже тупому мерину.
Вокруг простирались скучные холмы. Где-то между ними, впереди, притаилась река. Собственно, Ивовая долина ничуть не изменилась. Времени со скоропостижной смерти Первосвященника миновало всего ничего.
Недолго ты, леди, землями владела.
Рассказывая о кавалерии и Первой Конной, Катрин смотрела на прячущиеся в далекой дымке горы. Предстояло перевалить и через них, а там еще неопределенное количество дневных переходов до побережья. Да, давненько мы не бывали на море. Блоод будет просто в восторге от такого количества воды. Интересно, портовый город Глор похож на «жемчужину у моря»?
… - Рад тебя видеть, комсомолка. Честно, рад. Вот поговорили с тобой тогда, и такая тоска накатила. Детей вспомнил. И тех, и здешних. Едва джином вылечился. Жена у меня, конечно, сукой еще той была. Не то, что Гвенда. Но ведь и сестра там осталась. Тяжко, небось, пришлось. Жорка у нее алкаш еще тот был. Сдох, небось, бедолага, — Валерий Николаевич смущенно почесал бороду. — Да что это я? Уже и помню плохо, а все равно… Ты-то как? Говорят, поднялась сильно. Чуть ли не замком владеешь?
— Точно, — Катрин отправила в рот еще одну щепотку сыра, похожего на пересушенную вермишель. — Одарили меня замком за успехи в боевой и политической подготовке. Жилплощадь не новая, с жильцами и проблемами, но ничего, мы там некоторый порядок навели.
Земляк покрутил головой:
— Я уж и слова такие позабывал. Ну их к черту, вся эта синтаксиса меня еще в школе задолбала. Здесь проще. Я, между прочим, главный теперь здесь, на заставе. На общем сходе меня выбрали. И, обращаю внимание, ни один из кланов не возражал, да. Авторитет имею.
— Не сомневаюсь, — серьезно сказала Катрин. — Ты, Валерий Николаевич, мужчина солидный и надежный. С войной пока, я понимаю, закончили?
— Да, вроде. Даже скучновато как-то. Переговоры идут-идут, вообще без перерыва. И наши все с гор приезжают, и от ваших отбою нет. Гостей полно, по вечерам такие байки травят, заслушаешься.
— А сейчас у вас из Тинтаджа кто сидит? Может, я знаю?
— Да уж, люди вполне известные. Переговоры закончатся — увидишь. Болтать будут дотемна, бумаг аж кипы исписывают, прямо как в том райкоме. Даже не знал, что в наших горах столько бюрократов. Вчера сам целый день сидел, карябал — чуть рука не отвалилась. Шариковые ручки им понаделать, что ли?
— Сразу уж печатную машинку им сооруди. Вот весело стучать будет. Ты, Валерий Николаевич, как насчет машинописи?
— Ну ее в задницу. Плохая идея. И не величай ты меня по батюшке. Зови как все — Лером. Привык уже. Да давай, еще пива плесни. Люблю разное пробовать. Жигулевского здесь нет, а ведь как душевно вспоминается иной раз та жуткая кислятина…
Земляки беседовали долго. Подходили и присаживались к костру очередные воины. И бородатых, и бритых вокруг шлялось одинаково много. Горцы и носители гордого черного королевского «цыпленка» вполне непринужденно общались. Даже не верилось, что недавно долина имела славу многолетней арены кровавых военных действий. Пограничный лагерь разросся. Кроме палаток и шатров, появилось несколько кривоватых бревенчатых хижин. В скором будущем Валерий Николаевич Квелых обещал сделаться известным военно-дипломатическим хреном.
Пока земляк не слишком вознесся, Катрин расспрашивала его о разных интересных и полезных вещах. В основном, про дорогу на юг, о перевалах и далеком побережье. Спросила и о хороших, разумных бойцах, готовых поменять место жительства — «Две лапы» нуждались в настоящих воинах. Лер с готовностью обещал подыскать достойные кандидатуры. В горах ощущалась нехватка женщин, особенно симпатичных. Катрин заверила, что в ее деревне все девушки исключительно румяные и приятно-габаритные.
Валерий Николаевич глянул на сидящих по ту сторону костра воинов. За неимением румяных селянок мужчины глазели на загорелую Катрин. Земляк сердито кашлянул и склонился к уху девушки:
— Ты, это…. Скажи, если не сложно…. Та красавица, ну с тобой которая… она правда… не того? В смысле, истинно дарковой крови?
— Ну, правда. Ты что, расист, что ли?
— Брось. Здесь и слов таких нет. Просто… опасно ведь…
Катрин похлопала по кинжалу горца:
— Что, ты этой штукой всем подряд в ребра тычешь? Вот и она своим оружием пользоваться умеет. Она девушка умная, лишнего себе не позволит. Разве что кто-то уж слишком явно нарываться вознамериться.
Валерий Николаевич поежился:
— О ланон-ши много чего рассказывают. Все-таки настоящие девки лучше.
— Уверен? — ухмыльнулась Катрин.
— Ну, я не тебя имею в виду. Ты тоже ненормальная. Кстати, переговоры закончилось. Выходят…
Первыми из палатки вышли двое горских бородачей. Один непринужденно нес такой величины лабрис, что девушка изумилась. Неужели таким оружием и махать возможно?
Потом из палатки вылез утомленный Маэл. Катрин ухмыльнулась — о, чрезвычайный посол его величества. Честно говоря, шпионка была рада видеть сотника. Любопытно хоть напоследок столичные новости узнать.
Следующим появился стройный темноволосый мужчина… У Катрин чуть сыр изо рта не вывалился…
Попалась.
Король глянул по сторонам, явно ища кого-то. Можно даже догадаться, кого именно.
— Ты не рада, что ли? — с некоторым удивлением спросил Валерий Николаевич. — А говорили…. Я думал, ты для того и прискакала.
— Да я просто в восторге. Пива налей.
Король и Маэл шли к костру. Пришлось встать.
— Счастлива видеть Ваше Величество. Какая нежданная радость, застать вас в этой глуши.
— Вы правы, леди. Переговоры слишком нудная вещь, чтобы полностью перекладывать их на плечи других, — король улыбнулся одними губами. Глаза хозяина Тинтаджа не отрывались от лица девушки. Но прочесть что-либо на вежливо-приветливом загорелом лице монарху не удалось. Затянувшуюся паузу прервал сотник:
— Рад вас видеть, леди Катрин. Знаете, в прошлый наш визит здесь было гораздо веселее. Скачки, купания, поединки… Вот, уважаемый лорд Лер тоже хорошо тот славный денек помнит. А творить новые законы — ужасающе скучно. Уж пусть меня простит король за глупость, не понимаю я подобного крючкотворства.
— Маэл, твой язык поистине невоздержан. Перестань докучать юной даме жалобами, извинись и пригласи леди Катрин отужинать с нами. Возможно, мы, наконец, узнаем правду о последних событиях в Медвежьей долине…
Аппетит у Катрин пропал совершенно. Она сидела напротив короля, излагала полусказочную версию событий в «Двух лапах». О тенях, внушающих ужас, о чудодейственной силе костров, разложенных тройным равнобедренным треугольником. Человеческий гений и правильно расположенные костры, естественно, победили — призрачные тени бесславно растворились. Теперь в Медвежьей долине дышится полной грудью, и радостные пейзане сосредоточились на реорганизации сельского хозяйства. Сама хозяйка сочла возможным съездить на юг, дабы лично приобрести разные мелочи для обновления замковых интерьеров.
Версия не блестящая, но, как дань приличиям, сойдет. Мужчины придираться не стали. Маэл с интересом расспрашивал о Медвежьей долине. Король… Король, машинально поддерживая разговор, думал о чем-то своем, сугубо самодержавном. Правда, при этом смотрел на Катрин так, что было неудобно перед другими сотрапезниками. Кроме Маэла, за импровизированным столом-скатертью присутствовало еще трое соратников Его Величества. Все они подозрительно быстро сожрали ужин и удалились. Последним смылся сотник. Лошадей посмотреть ему приспичило, понимаете ли.
Катрин удирать не стала. Все равно объяснений не избежать. А сразу с поножовщины начинать как-то неприлично.
— Катрин, я помню наш последний разговор. Я был неправ. Прошу меня простить, — именно сейчас король решил более пристально изучить скатерть с остатками ужина. — Я совершил огромную глупость.
— Вы излишне суровы к себе, Ваше Величество.
— Нет, не суров. Я клял себя словами, которые не стоит употреблять в присутствии дам. Я — тупой болван.
— Ну что вы, Ваше Величество…
Король сморщился:
— Катрин, я не собираюсь вас ни к чему принуждать. Прошу только об одной беседе. Одной-единственной, честное слово. И забудьте это глупое «величество». Я не желаю быть сейчас королем. Забудьте. Могу я вас просить о таком одолжении?
— В общем-то, конечно, — Катрин в замешательстве вертела в пальцах легкий походный бокал. — А вы уверены, что вам понравится не быть королем?
— В последнее время мне ничего не нравится, — хозяин Тинтаджа вновь принялся изучать плохо обглоданные утиные кости. — Мне не нравится даже этот заключенный союз с горцами. Хотя в иное время я счел бы его высшим успехом для Короны.
— Мир — очень полезная в хозяйстве вещь, — глубокомысленно заметила Катрин.
— Без сомнения. Послушай, мне плохо без тебя, — король на мгновение вскинул свои черные глаза. — Не уезжай….
Катрин вдруг стало жалко коротко стриженого монарха. Сквозь ежик волос проглядывали старые шрамы. И этот взгляд брошенного спаниеля. Что ж он, дурак, такой одинокий?
— Да перестань, — пробормотала она. — Зачем я тебе?
— Я и сам себя сотни раз спрашивал, — глухо сказал король. — Я с детства поступал как должно. Не знаю, зачем ты нужна моей стране. Раньше Корона вполне обходилась без пришлых девчонок. Но мне ты действительно нужна. Я понимаю — мы не пара. Ты не хочешь выходить за меня замуж, и я сознаю, что недостоин такой, пусть и сомнительной, но чести. И задаю себе вопрос — кто тебя действительно достоин? Нет, не нужно об этом, — мужчина в шрамах досадливо махнул рукой. — Попытка заставить тебя была величайшей глупостью в моей жизни. Демоны, что на меня тогда нашло? Я ведь всегда неплохо разбирался в людях. Да, я болван и самонадеянный тупица. Прости. Я знаю, зачем ты едешь на юг. Знаю, что тот мужчина отнюдь не твой муж или любовник. Не важно. Если тебе нужно, езжай. Я прошу тебя об одном — возвращайся. Мне очень поможет, если ты будешь рядом. Пусть мы никогда не ляжем в одну постель. Если тебе нравится, живи в «Двух лапах». Я буду рад видеть тебя хотя бы несколько раз в год. Выходи замуж, имей сколько хочешь любовников. Живи со своим прекрасным чудовищем. С трудом себе представляю, но… Я постараюсь ничего не знать. Я просто хочу иногда беседовать с тобой. Согласись, это не так много.
— Ну, мы еще не в том возрасте, чтобы, посиживая у камина, делиться воспоминаниями. Не прибедняйся, Рутр, — девушка с некоторым трудом выговорила имя. — Тебе нужна интересная и очень умная девушка, готовая родить наследников престола. А «просто разговаривать» с дамами ты будешь лет через пятьдесят.
Король грустно улыбнулся:
— Ты незаслуженно хорошего мнения обо мне. Я король и должен выглядеть сильным. Но 'выглядеть' и 'быть' — это разные вещи.
— Ты уж извини, но философствовать здесь нечего. Я видела, как ты дрался, видела тебя, чего уж там скрывать, практически голым. В обоих случаях ты производишь весьма благоприятное впечатление.
— На кого произвожу?
— Да на меня, на меня. Ты — привлекательный. Если бы ты не носил корону, я бы не устояла. Ты же знаешь — я не то чтобы вопиющий пример целомудрия.
— Ты отказалась спать со мной, потому что я король? — мужчина потрясенно смотрел на Катрин.
— Собственно говоря, да. Звучит, признаться, глупо. Но постель короля — место политическое и государственное. Там думать нужно. А я, извини, и так много думаю. В постели мне без мозгов хочется оставаться.
— Я предполагал… то, что я слаб… — промямлил мужчина.
Катрин фыркнула:
— Какая слабость? Брось. Видела я твою слабость. Исправный инструмент. Тупых девок, с которыми ты последнее время общался, можешь на конюшню сослать или в ров спихнуть. Дуры деревенские. Всё у тебя нормально. Можешь поверить. В моих местах лекари к мужской силе с очень большим вниманием относятся и обсуждаются всякие этакие проблемы на каждом углу. Нечего тут стесняться.
— Тогда почему…
— Ты — король. Ты ждешь меня здесь и занимаешься делом. В Медвежью долину ты не поехал.
— Слишком далеко, я не могу…
— Конечно. Долг — слово, которое нам не разгрызть. Ты король и ты обязан Тинтаджу. Я тоже обязана. Может быть, мой долг не так велик и государственен. Но он — мой. Я никогда не забуду о том, что я должна сделать.
Король молчал.
Катрин плеснула в бокалы джина:
— Давай-ка, мой король, выпьем за то, чтобы у нас все получилось. И у меня, и у тебя. В конце концов, теперь я владею здесь замком, так что истово заинтересована в процветании земель Ворона.
— Когда ты вернешься?
Очень хотелось соврать. Аж челюсть свело.
— Может быть, ты покажешь мне внуков и правнуков.
— Значит, никогда, — с тоской кивнул король. — Я чувствовал. Жаль, что у меня не будет внуков, которым я смогу поручить дождаться твоего возвращения.
— Э, нет. Так легко не отделаешься. И внуки будут, и правнуки. Тинтадж ждет.
— Ты права. Но порой очень трудно делать то, что неинтересно.
— Скучно не будет. У меня есть любопытная мысль. Странная и немножко безумная. Что ты скажешь, если я предложу тебе невесту? Приличного рода. Стройную, умную, не болтливую. С приятной мордашкой. И главное, абсолютно непохожую на твоих куриц из столицы.
— И чем она похожа на тебя?
— Вот еще, — возмутилась Катрин, — зачем тебе такое горе? Она другая. Хотя… знаешь, ведь она спасла мне жизнь. И мне, и Блоод, моему «прекрасному чудовищу». Рисковала отчаянно. Наверное, она на нас, патентованных идиоток, все-таки похожа.
— Девушка приличного рода, склонная к вещам, которые даже ты находишь рискованными? Маловероятно. В Тинтадже молодые леди отчаянно рискуют, выманивая деньги у кавалеров и наставляя им рога. Подобные игры приняты со времен моего пра-пра… — король сморщился, — в общем, издревле.
— Возможно, особа, о которой я говорю, родом не из столицы. Я не успела толком уяснить ее родословную. Собственно, как чужеземка, я все равно не в состоянии оценить древность ее рода. Знаю только, что ей пророчили твою корону.
— Что?! — король поморщился. — Ты говоришь о Гиате? Об этой малолетней, тощей как линялая ворона, изменнице? У меня пока не было времени по-настоящему заняться ее поисками. Поговаривают, она нашла приют где-то здесь, у горцев. Лорд Фиш, этот старый пакостник… В очередной раз убеждаюсь, что мой шпион слишком увлечен своими собственными кознями.
— О, прямо-таки насущная государственная необходимость, сгноить одинокую девчонку в каком-нибудь подвале? Огромная польза королевству и лично Его Величеству. Гиата не малолетняя и не уродливая. Насчет тощей… я думаю, она поправилась. И потом, ты Ворон, она ворона — уже есть нечто общее, объединяющее…
— Ее воспитывал изменник. Отравлял и искушал мыслями об измене Короне целых три года. Наверняка развратил девицу, так давно потерявшую родителей. Яд коварства течет в её крови…
— Ты прав. Частично. Но разве я советую немедленно открыть девушке все государственные секреты? Она мне нравится. Просто нравится. Полагаю, у нее были основания ненавидеть нашего общего покойного друга. Ей было страшно, она была одинока, но она сделала всё, что могла для борьбы с этим старым козлом. Иногда одно слово сказать сложнее, чем годами махать мечом.
— Может быть. Может быть, ты права. Если вдуматься, девчонку можно пожалеть. Столько лет рядом с этим безумцем… — король покачал головой — Здорова ли она сама?
— Ты насчет ее головы спрашиваешь или способности к деторождению? — ехидно осведомилась Катрин.
— Я ее видел очень давно. Даже ничего не могу вспомнить, кроме того, что она вроде бы брюнетка. Весьма хорошего рода, но определенно этот тонконогий галчонок не произвел на меня впечатления. Возможно, она совершенно не в моем вкусе, — король почти улыбнулся.
— Время идет. Кажется, Гиата не соответствует столичным канонам красоты. Но тебе ведь не кукла нужна? На мой взгляд, она очаровательна. И может стать великолепной любовницей.
Глаза короля расширились.
— Нет, нет! — поспешила прояснить ситуацию Катрин. — Это лишь предположения. Мы и так излишне бурно проводили время, уж какие там постельные развлечения. Хотя в другой раз, я бы… задумалась. Гиата странная, привлекательная и определенно очень чувственная девушка.
Мужчина потянулся к бокалу, глотнул и с трудом произнес:
— Катрин, я не понимаю, что мы сейчас делаем. Я хочу, чтобы ты осталась, а вместо этого…. Зачем ты все это говоришь? Из тебя выходит очень неумелая сводня.
— Да? Придется над этим поработать. Вообще-то, я хочу подсунуть Короне кандидатуру, способную достойно справиться с обязанностями королевской супруги и королевской любовницы. Согласна, идея определенно дикая. Но почему бы тебе и не попробовать? Другие претендентки тебя ведь не слишком интригуют?
— Меня от них тошнит. Но, Катрин, ты до смешного всё упрощаешь. Любая претендентка на место королевы вызывает огромный интерес, и исходя из этого…
— Кто говорит, что всё просто? Я сразу вижу одно огромное препятствие.
— Да?
— Гиата может не пожелать стать твоей женой.
Король хмыкнул:
— Действительно? Интересно, это именно ты разносишь по моим землям подобное сумасбродство?
— Ну, я не нарочно. Жизнь вообще интересна. Оцени парадокс. Ты занят, у тебя тысячи дел каждый день. И вот, вместо отдыха с тронутыми умом девицами, я предлагаю тебе полезное и утонченное развлечение: медленно и бережно делать из перепуганного вороненка истинную королеву Тинтаджа. Ну, как? Только не угрожай ей мечом и не спеши склонить бедняжку к неестественным забавам. Подожди, пока она тебя сама склонит.
Мужчина задумчиво смотрел на гостью:
— Ты коварна, бесстыдна и умеешь повернуть любую глупость странно извращенной, заманчивой стороной. Страшно подумать, что ты еще способна измыслить.
— Не-не, больше ничего. Зато теперь ты понимаешь, что мне не место в королевском замке. Честно, Тинтаджу откровенно повезло, что я не задержалась в столице. И тебе тоже.
— Нет. Мне не повезло. Я приглашу в замок Гиату. Хотя бы из любопытства. Но прошу тебя — не уезжай.
— Ну, вот. Дети мы, что ли? Я должна ехать. Просто нет выбора. А мы ведь всегда делаем то, что нужно, правда? Пытаемся, хотя бы.
— Да. Только зачем ты едешь? Что тебе нужно, чего нет в моей стране?
— Объяснить трудно. Вообще-то я никогда не забуду, кто подарил мне «Две лапы». Там здорово. Спасибо. Но нужно ехать. Я должна и выбора у меня нет…
За тонким полотном палатки протопало несколько человек. Кто-то громко засмеялся. Светились пятна костров…
Король сглотнул и хрипло прошептал:
— Твои глаза как вся трава первой весны. Я не видел более красивой девушки. Что может затмить твое лицо, пришлая богиня?
— Морщины, мой поэт. Забудь.
— Нет, не смогу.
— Ладно, я останусь в уголочке королевской памяти. Войны, дети и хорошо согретая постель займут тебя. Всё будет здорово.
— Твоих глаз не будет. Твоих насмешек, твоих царапин, твоих волос — ничего этого не будет.
— Поэму с перечислением компонентов, меня составляющих, лучше сочинять под звездами. Король может позволить себе подышать свежим воздухом?
Глаза короля сверкнули:
— Как пожелает дама.
— Коварная и бесстыдная дама желает. А милорд желает рискнуть?
От полноты чувств мужчина молчал.
— Встретимся у реки, — прошептала Катрин, чувствуя, что у нее самой внезапно пересохли губы.
Блоод смотрела с вопросом. Энгус дремал, бережно прижимая к груди раненую руку. Катрин швырнула в угол ножны с кукри.
— Я иду гулять. Не беспокойся.
— Далеко?
— Нет. Но приглядывать не нужно. У меня очень-очень личные переговоры.
Янтарные глаза суккуба засияли неподдельным интересом:
— Если не очень. Секретно. Расскажешь?
— Угу, подробно и с картинками, — Катрин чувствовала, как странная дрожь пробегает по коже. Да ваша шпионская милость волнуется. С чего бы это? Отвыкла от классических любовных свиданий? Так с объектом волнений только что разумно беседовала, склоняла его к брачной авантюре. В общем-то, правильно склоняла. Только куда сейчас-то прешься? Тщеславие одолело? Поиграться захотелось?
Захотелось. Очень даже захотелось.
— Оденься. Как нужно, — прошептала Блоод.
— Ты что, спятила? Мне только платья сейчас не хватает.
— Не платье. Серебро. Запах. Чулки.
— Бло, ты стала отъявленной фетишисткой. Не дури мне голову.
— Неправильно, — с явным осуждением прошелестела суккуб.
Ища в потемках флакон с благовониями, Катрин чувствовала себя глупо. Докатилась — оружие бросаем, а о всякой ерунде заботимся. Духи и побрякушки, конечно, тоже оружие, но сталь-то куда вернее. Впрочем, ножны с «лепестком» на левом предплечье Катрин все же оставила. Вот только в случае осложнений, лишние браслеты помешают выхватить нож по-настоящему быстро…
Глядя, как подруга застегивает на шее тяжелое ожерелье, Блоод издала одобрительный звук. Желтые глаза светились как фонарики — суккуб следила за происходящим с явным возбуждением.
— С чулками возиться не буду, — прошептала Катрин. — И так пошла у тебя на поводу как дура.
— Зря. Он пойдет на. Поводу у тебя.
— Так некуда мне его вести.
— Тогда удовольствие. Получи большое. Ты хороша.
Катрин опустилась на колени, погладила холодную гладкую щеку подруги:
— Завидуешь?
— Нет. Рада.
Ладонь Катрин задела грудь суккуба — под тонкой тканью было напряжение.
— Может тебе Энгуса разбудить?
— А я не сплю, — пробормотал парень.
Блоод беззвучно засмеялась.
— А что ж ты притворяешься? — сердито прошептала Катрин.
— Не притворяюсь. Глаза закрыл, чтобы тебя не смущать.
— А подслушиваешь зачем?
— Я одной рукой два уха заткнуть не могу.
— Бло, ты ему немного кровь пусти. Уж очень бодрый.
— Охотно, — плотоядно прошелестела суккуб, и ее ротик впился в шею парня. Надо думать, это был просто поцелуй, но Энгус тут же блаженно вытянулся. К чему приведут такие игры, можно было догадаться.
У костра еще вовсю делились боевыми воспоминаниями. Судя по хохоту, недавняя война представляла собой сплошной анекдот. Почему нет? Воевали здесь правильно: раненых не добивали, пленных обменивали, сел и стойбищ не жгли.
Катрин обогнула палатки с другой стороны. Сразу стало тише. Под ногами был ровный песчаный берег, поросший редкой травой. Через пару десятков шагов девушка слышала лишь шелест травы, да резкие крики ночной птицы, парящей где-то на полпути к бесчисленным россыпям звезд.
Его Величество ждал под ивами. Огромные старые деревья шелестели мягкими ветвями. И они, и ночной ветерок удивлялись глупому двуногому, неподвижно застывшему под луной.
Сейчас и еще одной идиотке удивляться будут. Катрин чуть запнулась. Что за наказание. Каждый раз, намереваясь уделить естественное внимание своей плоти, леди-шпионка испытывала колебания, будто решаясь слепого бездомного пенсионера обокрасть.
Девушка подошла к королю. Все-таки он был чуть ниже ростом. Катрин об этом как-то все время забывала. Букета у влюбленного самодержца не было. Не будем огорчаться, и в другой жизни как-то не дарили на свиданиях цветов. Пора смириться, миледи.
Да, долговязых роз в прозрачном целлофане не имелось, зато меч его величество оставить в лагере не решился.
Смешно. Ему нужна уверенность, и он, как и некая леди-бродяжка, черпает ее в острой стали…
В черных мужских глазах слилось все вместе: желание, мальчишеская боязнь опозориться, снова желание-вожделение и снова паническое недоверие к собственному телу. Губы хозяина Тинтаджа вздрагивали. Кажется, монарх был готов спастись бегством.
Катрин знала, что нужно что-нибудь сказать. К примеру: «что за чудные нынче погоды устоялись, и дождя не было, и песочек гладенький. Не соблаговолите ли мне впендюрить без всяких там нервотрепок?». Фу, тупость какая!
Катрин просто взяла мужчину за подбородок и поцеловала. Королевские руки судорожно сжали ее талию. Целоваться Его Величество толком не умел, зато пахло от него приятно. Крепкой и чистой мужской плотью, еще чем-то терпким. Коротко и не слишком ровно подстриженные волосы щекотали ладони. Покоряя ртом неловкие королевские губы, Катрин начала заводиться. О, боги, это всё равно, что совращать несовершеннолетнего. Осталось развеять собственные сомнения. Рука, не особенно советуясь с головой, скользнула вниз. Мужчина дернулся как трепетная лань, стоило осторожным, но весьма целеустремленным девичьим пальцам тронуть между ног. Катрин плотно заткнула монарший рот поцелуем. Тихо, дурачок, ты в хорошей, даже очень хорошей форме.
Наверное, еще никогда короля не ласкали так уверенно и своевольно.
— Еще, еще! — пролепетал венценосный взрослый мальчишка.
— Конечно, еще, — нежно прошептала Катрин, прерываясь. — Я спешить не собираюсь.
Шпионка скинула с себя курточку. Катрин понимала, что улыбается как шлюха. Собственно, этому поразительно необразованному в любви взрослому мужчине и нужна была шлюха-наставница. Почему бы и нет? В данный момент эта роль Катрин нравилась. Денег точно не дадут, возьмем удовольствием. Шлюха, которая не шлюха. В самый раз. А король, со спущенными штанами, уже не король.
— Тебе очень нужен меч? — все с той же бесстыжей улыбкой прошептала Катрин.
Король расстегнул пояс, оружие упало на песок.
— Уже лучше. Обнять меня не желаешь?
Мужчина обхватил ее с медвежьим энтузиазмом, прижал к себе…
…Когда он начал уже не стонать, а ныть, шлюха-шпионка решила перейти к следующему номеру программы…
…Такой он ее и запомнил. Густые тени ресниц, холодок надменности в углах капризных и чувственных губ, безупречная как мрамор и почти такая же твердая юная грудь, плоский живот вечно голодного бойца. Сильное и гладкое тело, способное одинаково легко убивать и награждать. Еще король запомнил нежный шелест ив и тихий звон браслетов. Маятник из цепей на шее, заблудившийся между серебром кожаный шнурок с перламутрово-опасным клыком, что так опасно скользил по возбужденным соскам. Свет луны и звезд, играющий на глянце кожи, густота давно не стриженных и выгоревших, но все равно прекрасных волос. Запах близкой, широкой и мелкой реки, южных благовоний, сыромятной кожи ножен кинжала…
…Кажется, зудел комар. Катрин не имела ни малейшего желания шевелиться по столь ничтожному поводу. Близость реки холодила спину. У виска, с трудом замедляя бешеный галоп, бухало королевское сердце. Жив еще, помазанник божий. Катрин сознавала, что была слишком жестока, столь упорно оттягивая финал. Тут мог бы не выдержать и более профессиональный игрок. Инфаркт какой-нибудь приключился бы невзначай. Ладно, обошлось. Лежать щекой на груди его величества Рутра IX было не так уж плохо. Крепкий парень — проверено. И по-своему надежный. Может, девочка Гиата и встретит свое счастье? Ну, это уже будут их дела. Личные. А нам бы самое время попросить чего-нибудь. Налоговых льгот для «Двух лап», например. Или ежегодной отправки двух бочек фирменного королевского джина в Медвежью долину. Ингерн с Даллапом будут счастливы…
Катрин ничего не сказала, скосила глаза на шрамы на королевской груди. И какой коновал Его Величество лечил? Вот так живет человек, и даже раны ему зализать некому. Колдунов и магов полно, но не подпускает, не доверяет…
Скоро сама будешь так жить.
Комар приземлился между лопаток. Будем считать, что это измельчавший суккубик. Пусть наслаждается.
— Ты уедешь завтра? — спросил король.
— Да, нас ждет дальняя дорога.
— Может быть…
— Не начинай. И не думай об этом.
— Хорошо, — покорно сказал он.
Почему они все так послушны? Сильные люди… Сильные, прожившие уйму лет кровопийцы и нелюди? Откуда у Пришлой девки право командовать и знать, что будет лучше для них?
Откуда, откуда… от верблюда. Нет у нас родимых пятен, что хотим, то и воротим.
Сейчас леди-бродяжка надумала уходить от людей, от всех, кто ее по-настоящему уважает и любит. Спешит леди в переполненную политтехнологиями и моральными предрассудками, замусоренную отработавшими своё памперсами, бутылками и автомобильными покрышками, жизнь. Глуповато получается. Этот властный мужчина с часто колотящимся сердцем мог бы стать прекрасным отцом шпионским детям. Леди выбирала бы гобелены для залов своего замка, руководила бы возведением первого водопровода. Славные деяния, кто бы спорил. Узнала бы, как выглядят младенцы ланон-ши, и не наврали ли пророчества о будущем сварливой и милой служанки. Рыбки в реке, олешки в лесу, вег-дичи в клетке. Разве где-нибудь будет так любопытно жить? И куда же ты поперлась, Пенелопа?
К вишневым глазам.
Катрин попыталась представить, с кем сейчас делит постель Флоранс. Постели разные, мысли наверняка одни. Оргазм — это вишневые глаза. Аксиома. Странно. Флоранс не только секс, но и секс обязательно. Всегда, со всеми, с кем хорошо — мерещатся вишневые глаза.
Катрин откуда-то знала, что там, в спокойном доме у залива, в уютной постели, на тонком и дорогом белье — красивая женщина думает так же. Что именно между страстными стонами вспоминает Фло? Зеленые глаза, пересохшие губы, обломанные ногти? Нет, тогда у тебя, шпионка-беглянка, были безукоризненные ногти. Такие же, как у правильной европейской Фло. Какой маникюр у нее сейчас? Кого дурманят, кого ведут к блаженству ее пальцы и поцелуи?
Катрин вздохнула. Оказывается, возбуждение никуда не делось. В листве ив запутался призрачный аромат далеких духов.
Спятила совсем. Там, наверное, и не ночь сейчас.
— Ты замерзла? — прошептал Рутр.
— Нет.
Оказывается, не дремлет его величество.
— Надень куртку, — король дотянулся до курточки девушки.
Катрин сунула руки в рукава.
— Ты очень заботливый и милый.
Король хмыкнул:
— От милых не уезжают. Прости, я обещал не начинать. Могу я задать тебе другой вопрос? Боюсь, кроме тебя, мне никто не ответит.
— Особы, облеченные высшей властью, просто обязаны проводить прогрессивные социологические опросы.
— Иногда ты изъясняешься еще менее внятно, чем мой звездочет.
— Ты меня о звездах хотел спросить?
— Не совсем, — король погладил Катрин по шраму на руке. — Скажи, с кем лучше в постели: с мужчиной или женщиной?
Ой, все они одинаковые. Прямо эксклюзивное интервью «Плейбою»: 'Читайте в сдвоенном номере'. Хотелось предложить Его Величеству лично посравнивать, но Катрин лишь мирно улыбнулась:
— Лучше с тем, кто тебя действительно хочет.
— Я хочу…
В истинности сего утверждения было нетрудно убедиться. Его Величество еще не пришел в стопроцентную готовность, но….
— А ты жадный.
— Приходиться, моя леди. Скоро рассвет.
— Зачем же так жертвовать собой, — промурлыкала Катрин. — Ты нужен стране…
…Страна рисковала. Самодержец не жалел сил. Катрин тоже увлеклась. Помогать мужчине экспериментировать оказалось занятием не менее увлекательным, чем выуживание крупного судака. Тем более что клев в эту ночь был просто сумасшедший…
— Пора идти, — пробормотал король. Штаны уже были на нем, и теперь мужчина пытался, не вставая, дотянуться до пояса с оружием.
— Иди, — так же малоразборчиво выговорила Катрин. Над берегом плавала серость рассвета. Одеваться шпионка не торопилась. Хорошо, когда подчиненным наплевать на аморальное поведение командира и ночевки непонятно где и с кем.
Король зашел в воду, умылся. Катрин с сытым удовольствием наблюдала за сильной мускулистой фигурой. В общем, ночь прошла с пользой.
Мужчина вытерся рубашкой. Потом мятая рубашка скрылась под застегнутой курткой. Челюсть стала жестче. Всё, уже король.
Катрин села, подтянула колени к груди.
Король смотрел сверху вниз.
— Ночь была лучшей в моей жизни.
— Будут еще лучше.
— Может быть. Но такой больше не будет.
— Не будет, — согласилась девушка.
— Я готов, как в глупой сказке, отдать половину королевства. Готов отдать все, лишь бы ты осталась. Но ты же не возьмешь.
— Даже половина королевства — слишком громоздкая вещь для меня, — пробурчала Катрин. Ей было неудобно — в мужском взгляде темнела настоящая скорбь.
— Мне ничего не нужно, мой король. Легче груз — короче дорога.
— Знаю, и не хочу тебя обременять. Обещаю встретиться с леди Гиатой и вспомнить всё, что ты говорила. Обещаю не вмешиваться в дела Медвежьей долины и обеспечить помощь и защиту в случае необходимости.
— Спасибо. Для меня это очень важно.
— Твои люди всегда будут желанными гостями в Тинтадже. И твоя подруга тоже. Если не будет опрометчиво нарываться.
— Она не будет, — улыбнулась Катрин.
— Наверное, это все, что я могу сделать для тебя. Я могу просить принять подарок? Он не будет тяготить тебя.
— Почему нет? Где этот караван верблюдов?
На воду легли первые оранжевые лучи встающего солнца. Широкая река все так же плавно стремила свои воды куда-то в неведомое. В белое пятно на карте, в чистый, не расписанный названиями гор и рек, мир.
Катрин неохотно потянулась к одежде.
Король ушел не оглядываясь. И хорошо, ибо монарх был близок к новым соплям. А сопливый монарх — первый симптом государственной эпидемии гриппа. Вируса, которого здесь быть не может. Значит, и не будет.
Катрин посмотрела на подарки. Серебряный, с крошечными, но дивно чистыми сапфирами и изумрудами, браслет и небольшая фляга. Да, лучший джин земель Ворона. «Выпей, когда найдешь то, что ищешь». Нет уж, когда мужчины преподносят тебе на прощание спиртное, пора завязывать с алкоголем. Тем более, что в баклаге может оказаться не только чистый джин…
Шпионка широко размахнулась — фляга булькнула в воду где-то на середине реки. Эх, пусть кто-нибудь другой выпускает этого «джина». А память в браслете останется.
Катрин пошла умываться.