Ничего нового из, надо отдать им должное, профессионального допроса Михаила спецслужбами мы не узнали. Что и не удивительно. (Это я к тому, что тоже не пальцем деланный и кое-что в этом деле соображаю!) Так что, разобрав покупки и запихав многострадальную голову туда, где ей самое место — опять в морозилку, — ни о чем волноваться не стали, а преспокойно уселись смотреть, как Лисенок будет торт кушать. Очень было интересно: влезет в него все или нет. Да и обсудить-таки кое-что назрела необходимость.
Наблюдая за тем, как рыжик споро, не сбавляя скорости, уничтожает третий кусок торта подряд, лишь изредка отвлекаясь на прихлебывание чая из большой кружки, я понял: ничто не способно испортить ему аппетит. Ни мертвые головы на блюде, ни мрачные, недоброжелательно настроенные сородичи из спецслужб, ни перспектива заработать расстройство желудка, ни наше пристальное внимание… Мы с Никарессом тихо сидели напротив уминающего за обе щеки и жмурящегося от удовольствия эльфенка и со все возрастающим благоговением следили за процессом. Вот третий кусок подошел к концу, и Лис, блестя голодными глазами и высунув кончик языка, перетащил себе на тарелку четвертый… Стоит отметить, что он уже приговорил, минимум, треть всего пирога и останавливаться на достигнутом явно не собирался…
Не отводя взгляда от довольно сопящего мальчишки, Никс наклонился ко мне и тихо шепнул:
— И куда в него лезет?
Прикрывшись чашкой с кофе, я угукнул, заметив:
— Мелкий, а вместительный…
На половине пятого куска моя психика не выдержала. Скосив глаза на то, что от торта осталось, я предложил:
— Малыш, может, остановишься? Потом доешь, на него ж, кроме тебя, никто не претендует. Не обязательно так упираться.
Лисенок уже, похоже, и сам понимал, что наелся, но продолжал запихивать в себя сладкое или из чистого упрямства, или же пытаясь налопаться про запас, боясь, что потом отнимут. Глаза у него все еще азартно блестели, но вот желудок был явно переполнен. (Ну, еще бы, умять больше половины немаленького пирога! Это постараться надо.) Тяжело вздохнув, эльфенок с явным трудом проглотил тщательно пережевываемый кусочек и с тоской посмотрел сначала на то, что было у него в тарелке, а потом на большое блюдо, с которого остатки десерта призывно алели клубничкой (Внутри, между воздушными бисквитными коржами, тоже оказались ягоды).
Облизав ложечку и волевым усилием отодвинув от себя тарелку, рыжик сыто икнул, а я облегченно выдохнул, гадая: насколько у эльфов сильные желудки вообще, и не сорвал ли себе его мой ушастый в частности? Дабы не провоцировать некоторых обжорок, быстренько сгреб остатки торта со стола и спрятал в холодильник: на верхнюю полку, от греха подальше. Фух. Теперь и о деле поговорить можно, а то мне вид Лисенка, слизывающего взбитые сливки с большой спелой клубники, все мысли в голове перепутал! Так… А, собственно, о чем я поговорить-то хотел? Замерев посредине кухни, я глубокомысленно почесал висок. Эх, как говорят люди: старость — не радость, склероз — муж памяти… О! Вспомнил. Посмотрев внимательно на Никаресса, озвучил свои мысли:
— Никс, ты заметил, что, пока мы ходили в магазин, за нами следили?
Блондин невозмутимо кивнул, подняв на меня внимательные голубые глаза.
— Да, я насчитал троих, и все люди.
Согласно хмыкнув, я занял свое место за столом.
— Думаю, это охотники из Ордена. Что-то мне подсказывает, что отказываться от выполнения заказа они не собираются. Интересно только, что именно им нужно: убить меня или сцапать его, — кивнув на замершего эльфенка, я замолчал, напряженно размышляя.
Имеющиеся факты настойчиво указывали на то, что целью является Лис. Ведь с самого начала все было завязано на нем. И деревню остроухих вырезали ради него (ладно, возможно, ради любого эльфеныша, а не именно его, не суть важно), в приют сдали, наверняка, чтобы легализовать редкого раба. И наткнулся я на мальчишку совершенно случайно, мог никогда и не узнать, что рыжик жив, а не погиб со всеми. За это можно Мириал поблагодарить. Только вот поведение вампирки, совершенно точно знавшей, что эльф мой, но все равно притащившей на аукцион в качестве гостя, несколько выбивается из общей стройной картины, вызывая вопросы. Складывается такое впечатление, что она хотела, чтобы я устроил там бучу, сорвав торги. Что-то не поделила с заказчиком? Или с хозяином? Сложно сказать, выясню при встрече. А нападение охотников на набережной совершенно четко было направлено на то, чтобы меня убить. Видимо, чтоб эльфенок стал бесхозным рабом. Или чтобы я не увязался следом в случае его похищения? Тоже возможно. Вариант, что целью изначально мог оказаться я, кажется мне маловероятным. Ни с кем НАСТОЛЬКО сильно я уже очень давно не ссорился. Все возможные кандидаты на кровавую мстю покоятся в уютных могилках. Не люблю оставлять врагов за спиной. Вдруг у них обострение шизофрении случится, и они решат на меня погавкать, а то и за пятку куснуть? Спасибо, мне и без этого хорошо.
— Мне кажется, им нужен Лис, — озвучил свое, совпадающее с моим, мнение Никаресс, задумчиво разглядывая сыто жмурящегося эльфенка. — И это можно легко проверить.
Вопросительно изогнув бровь, я уставился на блондина.
— Можно попробовать половить на живца. Например, разделить вас, оставив в доступных местах в одиночестве и посмотреть, что будет. Кажется мне, что такого шанса охотники не упустят.
— Нет, — сразу же весьма категорично отказался я, недовольно нахмурившись. — Ловить на живца мы не будем. Я не собираюсь ТАК рисковать.
Никс понятливо замолчал. Я вообще редко позволяю себе высказываться в настолько резком тоне, но уж если позволяю, то спорить бесполезно, и вампир прекрасно это знает. В любом случае, подвергать Лиса опасности я не собираюсь даже гипотетически! Кто бы только еще ему это объяснил…
— А почему сразу нет? — выдало это персиковое обожравшееся недоразумение, фонтанируя азартом. — По-моему, хорошая идея.
Блин, есть много сладкого ему вредно, у него все тормоза срывает. Ведь совсем не боится! Это, конечно, безумно приятно, что рыжик так мне доверяет, что даже не сомневается в том, что ничего плохого с ним не случится, но это еще не повод идти у мальчишки на поводу.
— Нет.
— Но…
— Нет! И это не обсуждается.
Лисенок фыркнул и надулся. Два авантюриста, чтоб им. Один идею предложил, второй за нее ухватился, а я, в случае чего, должен помереть от беспокойства?! Счаз.
Ехидно усмехнувшись, Никаресс пропел:
— Тимофей, знаешь, на кого ты сейчас похож?
Все еще не сводя подозрительного взгляда с затаившегося эльфенка, я вопросительно выгнул бровь.
— На курицу-наседку. А Лис — твой единственный цыпленок.
И захихикал. Я просто оторопел от подобной наглости. Повернувшись к довольно прищурившемуся, вконец обнаглевшему блондину, возмущенно пригрозил:
— Вот сейчас как клюну кого-то больно, будешь знать!
Подняв руки, вампир, давясь смехом, спрыгнул с табурета и, во избежание рукоприкладства, спешно ретировался с кухни, крикнув напоследок:
— Пойду, посмотрю, может уже кто-то что-то выяснил!
Проводив его злобным взглядом, я повернулся к Лису. Судя по выжидательному выражению мордочки и блеску глаз, высказанная Никарессом, идея прочно засела у него в голове. Я мгновенно приготовился отбивать атаки и не ошибся.
— Тим, почему ты так против? Это ведь действительно хорошая мысль!
Вздохнув, я положил руки на стол и наклонился вперед, с максимально серьезным выражением лица начиная объяснять, почему я не согласен:
— Ами, а ты не подумал, что с тобой в результате осуществления этой замечательной идеи может случиться что-то не очень хорошее? Например, охотники тебя решат убить по-тихому, или еще чего, м? А меня рядом, чтобы им помешать, не будет. Я могу вообще тебя вовремя не найти! Люди будут очень осторожны и постараются хорошо замести следы.
Лисенок нахмурился, но упрямо выпятил нижнюю челюсть.
— Зачем им меня убивать? Я же нужен живой. Они наверняка сразу отправят меня заказчику, — в глазах мальчишки вспыхнул недобрый огонек, а прислушавшись к мешанине его эмоций, смог вычленить оттуда стойкое желание отомстить.
Что ж, это я понять могу. Поквитаться с тем, из-за кого погибли все твои близкие — это похвальное желание.
— И потом, ты ведь всегда будешь знать, где я. Сам же говорил, что мой ошейник дает такую возможность, — продолжал упрямо гнуть свое рыжик.
Пождав губы, я ответил:
— Безусловно, такая функция у него есть. Только вот, если знать о наличии подобного рода "украшения", его свойства можно заблокировать. Абсолютной защиты для какой бы то ни было собственности в природе не существует. Умельцы присвоить чужое всегда найдутся, — наблюдая за тем, как вытягивается физиономия эльфенка, продолжил. — Это не просто. Артефакт, перебивающий магию ошейника — штука редкая, дорогая и, естественно, нелегальная. Но вот что-то мне подсказывает, что у охотников он будет. Так что у них появится замечательный шанс сцапать тебя и скрыться в неизвестном направлении. Нет, конечно, я, в конце концов, вас найду и порву там всех на ленточки, но вопрос в том, сколько времени это займет? Ты уверен, что до этого момента тебя не успеют расчленить или еще каким-нибудь неподобающим образом использовать? Мне вот не приходит в голову ни одной безобидной идеи, зачем кому бы то ни было мог понадобиться эльф-подросток. Причем понадобиться настолько, что этот кто-то не погнушался вырезать целую деревню, лишь бы ребенок добровольно надел ошейник.
Под грузом моих рассуждений Лисенок сник. Где-то начиная с середины речи, он сидел и, опустив голову и уткнувшись взглядом в стол, выводил пальцем узоры на его поверхности. Мне стало мальчишку жалко.
— Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем и обязательно их найдем, — протянув руку, потрепал рыжика по волосам.
Он сразу же тряхнул головой и посмотрел на меня исподлобья.
— Пошли лучше в зал. Там диванчик такой удобный, полежать можно, — голосом демона-искусителя проворковал я, следя за тем, как меняется спектр Лисенкиных эмоций от расстройства до задумчивости и предвкушения.