— Слегка похоже на Логрусово зрение. Но почему все зеленое?
— Так проще сделать. Я лентяй. Сейчас наколдую противогазы, баллоны с сонным газом, усыпим всех, разыщем лошадей и смоемся отсюда.
— Богдан… Только не смотри на меня как на полоумную… Я хочу остаться.
— Тебе что, гостеприимство понравилось?
— Пойми ты, если мы сейчас сбежим, назад дороги не будет. Бенедикт мне этого не простит.
— ОН — ТЕБЕ???
— Но ведь он нам ничего плохого не сделал. Очень добро с нами обошелся. Только принял меры, чтоб мы не убежали. Я извиниться перед ним должна.
— Кто-то из нас двоих сошел с ума. Надеюсь, не я. Паола, ты что скажешь?
— Ты только не ругайся… Давай останемся до завтра, Гилве поможем. Нельзя Гилву одну бросать. Он ее обидеть захочет. А если ты рядом будешь — не посмеет. И я еще не все ему сказала. Он меня запомнит!
— Извращенки вы обе.
Никогда не стать мне настоящим эмберитом. Какая-то у них перевернутая мораль. Гостей приглашают, потом палкой по голове… А гостям это нравится. Нет, палкой — это меня, а нравится — Гилве. Может, в этом дело?
— А он мне нравится, нравится, нравится… — напеваю я, маршируя по коридору и наколдовывая нам огромную, залитую электрическим светом спальню с тремя кроватями под балдахинами. Войдя в азарт, добавляю к спальне гостиную со шкурой тигра на полу, головами носорога и мамонта на стенах и коллекцией кремневых ружей на стеллажах. Открываю дверь, пропускаю вперед дам. Паола визжит от восторга, бьет в ладоши и повисает у меня на шее. Гилва растрогана.
— Спасибо. Спасибо, Богдан. Я этого не забуду. Теперь мы с ним совсем по-другому говорить будем. Теперь он не посмеет нас и пальцем тронуть.
— А вдруг? Может, наколдовать роты две гвардии — для охраны нашего сна?
— Тебя что, по голове сильно тюкнули?
— Ага.
Завтракаем в компании Бенедикта и Корвина. Едим с серебра. Корвин в джинсах, черных кожаных сапогах и клетчатой рубашке. Руки в мозолях. Совсем не похож на себя на карте. С аппетитом обгладывает кабанью ногу. Задает Гилве и мне множество вопросов. На большинство ни я, ни Гилва не можем ответить.
Странная у нас за столом компания собралась. Я игнорирую Бенедикта, Гилва не сводит с него глаз. Паола ничего не ест, иногда (редко, но очень к месту) отпускает шпильки. Ни Корвин, ни Бенедикт не обращают на нее внимания.
— Итак, единственная ваша цель — выяснить свое происхождение?
— Да.
— А потом?
— Не знаю… Я должен научиться держать свои силы в узде.
— А хотите попробовать пройти Лабиринт Эмбера?
— Это мне что-нибудь даст?
— Если он вас не уничтожит, семья вас признает.
— Не соглашайся. Они могут припугнуть Лабиринт кровью, и он тебя уничтожит, — советует Гилва, строя глазки Бенедикту.
— Если рисковать — то с Лабиринтом Дворкина.
— Лабиринт Дворкина поврежден. Пытаться пройти его без Камня Правосудия — верная смерть. С камнем — смертельно опасно.
— Однако, вы проходили его с Грейсвандиром.
— Мне повезло. И у меня есть Грейсвандир.
— Узнаю ли я что-нибудь новое, пройдя отражение настоящего Лабиринта?
— На это даст ответ только эксперимент. Вы должны попробовать.
— Извините, Корвин, игра в русскую рулетку не для меня. Пожалуй, я все-таки рискну в Логрусе. Риск не меньше, но там я точно узнаю что-то новенькое. Я космодесантник. В нашей среде не принято рисковать ради спортивного интереса.
Новое блюдо и новая перемена вин. Гилва делает маленький глоток и отставляет бокал.
— Не пей. Вино отравлено.
— Разве? — удивленно поднимает бровь Бенедикт. Делает крупный глоток из ее бокала, из моего, из бокала Паолы. Гилва, глядя ему прямо в глаза, выпивает до дна свой бокал. И бросает его через плечо. Пока они с Бенедиктом играют в гляделки, прихлебывая вино продолжаю беседу с Корвиным.
— Зачем пьешь, глупый! — спохватившись, шипит в ухо Паола и отбирает бокал.
— Вы должны попробовать, — убеждает меня Корвин.
Все тело леденеет. Слышу, понимаю, но не могу пошевелиться. Глаза закрываются сами собой. Вино действительно отравлено. Отравил, и сам выпил… Эх, Гилва…
Кто-то влажной тряпочкой обтирает мне лицо. Открываю глаза — Паола. Смахиваю слезинку с ее щеки, отбираю тряпочку и целую пальцы.
— Я им все сказала! — сообщает мне любимая. — Они меня запомнят!
— Где мы? — пытаюсь приподняться, и это удается. Чувствую себя очень даже неплохо. В вине был не яд, но снотворное. Обманули. Паршивцы.
— Мы в подземелье Лабиринта. Они хотят, чтоб ты прошел Лабиринт.
Встаю с ложа, которое оказывается раскладушкой незнакомой конструкции и осматриваюсь. Боже мой, половина семейства собралась. Корвин, Рэндом, Флора, Фиона, Жерар, Джулиан. Интересно отметить, что у Корвина щека оцарапана женскими ногтями. В углу на раскладушках лежат еще два тела. В сполохах синего света не сразу узнаю Гилву и Бенедикта. Любуюсь Лабиринтом. Красив! Лабиринт под открытым небом не смотрится. Только здесь, в подземелье, можно понять его красоту и мощь.
— По улицам слона водили, — декламирую я. — Знаете, чем кончилась эта история? Моська таки цапнула слона за ногу. А через три дня слон взбесился, и его пристрелили.
— Кто есть Моська? — спрашивает Рэндом.
— Не знаю. Я — слон. Слоны плохо видят. У них близорукость. Вы меня перебили. Тушу слона выбросили на свалку, и там ее два дня обгладывали дворняги и бездомные кошки. А потом они перекусали поголовно всех жителей города. И город вымер.
— Какая же мораль?
— Когда идет слон, уберите с его пути мосек. Пусть себе идет. Он же никого не трогает. Или вы хотите иметь дело с бешеным слоном? Может, вы хотите получить второй залитый кровью Лабиринт? У меня шевелится в голове интересная мысль. Может, именно так, используя меня, Корвин и его Лабиринт хотят добиться власти?