- "Попрыгунчик" раз в неделю поднимает на "Мягкий кристалл" новую группу обслуживающего персонала из четырех человек, небольшой груз и, соответственно, забирает старую команду и новый груз. Двое суток назад, как раз когда началась заваруха, "Попрыгунчик" поднялся только с пилотом на борту и грузом.
- А обслуживающий персонал?
- Остался на Марсе.
- Кто пилотировал?
- Ян Мартыньш. Шеф этого заведения. Одновременно он и руководитель летной группы. А из-за постоянного недокомплекта летного состава часто пилотирует "Попрыгунчик".
- Ты с ним говорил?
- Да. Говорит, изменение в графике дежурств. Мол, обычное дело. По разным причинам порой сменам приходится задерживаться на орбите. Вообще в институте редкий кавардак.
- Проверил?
- Да. Похоже, пересменок отменили на законном основании.
- Что тебя насторожило?
- Я просмотрел полетные записи "Попрыгунчика". Мне кажется, они не соответствуют истине. Их изменили.
- То есть? "Попрыгунчик" не состыковывался со станцией?
- Состыковывался. Но в другом режиме, чем записано в бортовом компе.
- Уже горячо, - потер я руки. - Этого Мартыньша не допрашивал с пристрастием?
- Тебя ждал. Полчаса ничего не решат.
- И это правильно. Зови его.
Мартыньш оказался скользким неприятным типом лет под сорок на вид с высокомерно-снисходительны тоном - больше от страха.
- Ян Мартыньш? - осведомился я.
- А вы не знаете?
- Знаю. Вы недружелюбный человек?
- Я? Я сдержан не по обстановке. Вы без соответствующего разрешения вторгаетесь на территорию объекта института "Биореконструкция", который, кстати, является собственностью первой категории ОССН. Парализуете работу моих подчиненных. Что еще вы здесь сделаете? Откроете огонь, как в Олимпик-полисе? Поджарите нас на медленном огне? Что вы о себе возомнили?
Этот вопрос мне задавали по много раз на дню.
- Если надо, то поджарим. Ян, ответьте откровенно - кто был на борту "Попрыгунчика" в последний полет.
- Кроме меня - никого. Читайте бортовой журнал.
- Вам не хуже меня известно, что в данные бортового журнала были внесены изменения.
- Ерунда!
- Ян, у меня нет времени на препирательства. Вот.
Я положил на стол пластинку часов, и в воздухе загорелись цифры.
- Что - вот? - недоуменно спросил Мартыньш.
- Через пять минут, если вы не надумаете мне рассказать чуть побольше, чем священнику на исповеди, я вас до отказа накачиваю альфа-пеномазином. Есть такой препарат для развязывания языков. Процедура болезненная. Даже очень болезненная.
- Что?!
- А после, обещаю, найду вам столько статей уголовного свода, что раньше чем через полсотни лет на волю не выйдете.
- Какая-то околесица.
- К околесице, которую несет эксперт-чрезвычайщик, не грех и прислушаться.
На второй минуте нахальное выражение потихоньку оставило лицо Мартыньша. На третьей по его лбу потекла струйка пота. Когда зазвучал тонкий звонок, означавший, что время вышло, Мартыньш, обмякнув, прошептал:
- Ладно. Я скажу все.
Конечно, надежнее было бы воспользоваться технологией допроса, которую я испробовал на Донге, но она отнимает много сил и времени. А я не думал, что Мартыньш относится к числу высокоинформированных людей. Мне от него и нужно-то было всего несколько слов.
Мартыньш все время уходил в сторону, пытаясь то обелить себя, то скрыть часть правды, но я без труда наставлял его на верную дорогу.
- Деньги. Все они виноваты. Десять лет в такой дыре - и вернуться без хорошего счета. Нет, это слишком.
- Большие деньги?
- Двести пятьдесят тысяч.
- Заманчиво, не правда ли?
- Еще как!
- Кто заказчики?
- Один высокий, смуглый. Настоящего имени я его так и не узнал. Он-то и установил со мной отношения два года назад.
- Как установил? Не стесняйтесь. Не вынуждайте на более грубые вопросы.
- Вы что, думаете, я не понимал, куда он меня тянет? Но он предъявил мне кое-какие документы. Старые дела, о которых все давно забыли.
- Кроме полиции?
- Да, кроме нее.