Волк ничего не смог возразить и пришлось согласиться.
— Верно, но вынужден тебя разочаровать. У меня нет имени. Может, и было когда-то, но прошло слишком много времени, чтобы помнить что-либо. Я лишь говорю на том языке на котором думаю, но не могу даже сказать, кто раса его создавшая.
— Нету, так не проблема. Сейчас придумаем! Не ходить же тебе безымянным до конца дней. А я смогу немного отвлечься. — Хоть чем-то можно заняться.
Волк удивленно вытаращился на устало и подавленно улыбающегося парня. Саня поднял вверх большой палец.
— Почему бы и нет? Сейчас подумаю, подумаю… и подумаю…
Думал он долго. Волк тихо шел рядом. Лучше юноше не мешать. Пусть пока оторвется от своих мрачных мыслей и даст немного отдыха душе. Все и так слишком запутано, чтобы…
Саня хлопнул себя кулаком по ладони, заставив духа нервно дернутся.
— Есть! Думал, думал и придумал. Имеется в наличии два превосходных варианта. Первый — Адольф. Это значит благородный волк с алеманского. Очень героическое и прямо светится от самомнения. Не дает забыть о нехорошем дяде Гитлере… А второй — Гаррет. Это имя тебе просто подходит. При произношении его можно грассировать, что сразу напоминает о волках. Красиво, со скрытым смыслом и легко звучит. Ну не круто ли?..
Искренняя улыбка вампира настолько поразила солнечного духа, что тот только смог вяло кивнуть, как на пружинке. Саня удивленно уставился на заторможенного зверя.
— Ты что, согласен с обеими? Ну…. Вроде бы это не проблема. Сделаем комбинацию. На официальных вечеринках будем звать тебя Адольф, а меж собой Гаррет. Устраивает?
Волк кивнул. Подходит. Да и как тут не согласится, если вампир, не заметив, сам вплел их в твою сущность, решив раз и навсегда называть тебя только ими. Да и сам юноша обошел все его ожидания. Удивительный образец для вампира.
— Ты совсем не такой как тебя представляют эти люди, — пробормотал упоенно. — Ты чище и лучше. Я не боюсь…
Саня почесал в затылке и посерьезнел.
— Ты действительно так думаешь? А ты не знаешь, что вампиры используют людей в своих целях, очаровав своим шармом? И кромсают всех кто им не нравиться просто от скуки, убивают направо и налево? Во вселенской графе «Мерило добродетели» никогда не было столбца «Вампир».
— Это не существенно. Ты такой, каков ты есть и ничего больше. А из каждого правила бывают исключения. Это очевидно. Разве ты виноват в наследии своего рода? Каждый рождается невинным, и лишь своими действиями подтверждает право называться человеком или скатывается к твари…
— Многие мне говорили то же. Но слова — лишь слова. Они не несут смысловой нагрузки, если не ведаешь языка собеседника… — Потер лоб, отгоняя навязчивый зуд. — Знаешь. Я встретил девушку, которую хотел бы увидеть еще раз, невзирая ни на что. Объяснить, попросить прощения за боль. А она ведь осталась в живых только по моей прихоти. Но что обо мне думает? Сможет ли понять меня, если я утрачу знания языков? Захочет ли понять меня…
Волк пробурчал что-то невразумительное. И вдруг поперхнулся. Быстро обернулся. На страшный вопросительный взгляд Саня ответил ангельским выражением глаз — то есть отсутствующим от вселенской боли и непробиваемым в плане чтения мыслей. Бессильный вдохнуть в себя жизнь, пылью разлетавшуюся по ветру…
— Ты что, забываешь…
— Все верно. Я осознал это только несколько минут назад. Я понял, что моя память держится только на силе воли, на том, что я пытаюсь осознать, кто я такой, кем был и чем должен был стать. Если постоянно не буду прокручивать свои воспоминания, то превращусь в кого-нибудь другого, со стертыми воспоминаниями. И неизвестно, будет ли он лучше. Уверен, что нет…
— Ты просто ходячее пособие по инвалидности, — вздохнул волк. На него уже любые слова действовали угнетающе. — Но мы подумаем, что с этим можно сделать…
— От того что ты будешь мне сопереживать ничего не изменится. Боюсь, слишком поздно. Меня что-то ест изнутри…. — С силой сжал кулак на груди. — Я уже не помню своего детства. С такими темпами скоро я забуду настоящее. И потом не буду помнить того что было сейчас. Я все равно исчезну, неважно, что делаю, или, что я думаю. Мне жутко от своих же слов и мыслей…
Вздох. Волк начал медленно преображаться, вставая на ноги. Уплотненная протоплазма перетекала во что-то иное. Через несколько минут рядом с Саней стоял приятный молодой мужчина. С темно-коричневыми волосами и застывшим усталым взглядом.
Отражение в зеркале.
— Извини, что позаимствовал твой облик, но у меня никогда не было человеческого тела. Не на что было опереться…
— Да не за что. Хочешь быть как я? Это неблагодарное занятие.
— Это ненадолго… Точнее не навсегда. Неважно… Просто смотри на меня и вспоминай, кто ты есть.
Саня засмеялся, запрокинув голову. Жалкая попытка, но достойна уважения. Дождь вторил ему градом капель, молотя по мостовой.
— Это не поможет, я облажался, и мой мозг был под действием перегрузки от отдачи заклинания черной дыры слишком долго. Баланс нейронов в голове нарушен, она сейчас как испорченный накопитель — биты будут сыпаться до того момента когда…. — Сбился, сглотнув. — Я действовал иррационально, не замечая изъянов в собственной логике. Это явный регресс с моей стороны. В прошлые времена я бы сам себе сделал харакири за такую ересь. Просто зверь, пробудившись ото сна, спутал все мои мысли и я, как лось в буреломе, обрадовался, отыскав просвет. А там уже стояла ловушка, поставленная умным браконьером. Я не рассчитал возможные последствия закупоривания Ауры, что уже стало причиной моего поражения. Потом еще и эти проблемы с мозгом…. Слишком поздно. Но знаешь, что я думаю?
— Что? — угрюмо переспросил дух. Мрачная перспектива перед ним вырисовывалась.
— Мы могли бы стать хорошими друзьями. Если тебе чего-то нужно — просто скажи. Я исполню твою просьбу.
Гаррет смущенно потупился.
— Верно. Мы могли бы стать друзьями. Я хочу быть… твоим товарищем…
В его взгляде промелькнула жалость и сомнение в выполнимости этой просьбы.
— Не волнуйся обо мне. Мне хватит своих переживаний. Может быть, будущий я станет более похож на человека, чем нынешний. Неважно. Теперь это табу.
Жизнь смертных — это борьба с ускользающим временем. Теперь я понимаю, как это больно. Когда знаешь, что каждая минута твоего существования — это угасание.
Открылись двери больничного корпуса. Волчий дух тихо испарился — дальше он ничем уже не сможет помочь. Саня вошел внутрь, понимая, что возможно, скоро превратиться в ничто. Так почему бы по совету Муто, не сжечь здесь все к чертовой бабушке… или просто дать ему в бубен за разглашение государственных тайн?
— Ты уверен?
— На двести процентов, хотя это изречение и в корне неверно. Мы ошиблись, если считали его беспомощным. Создать такое феноменальное заклинание без лишних слов и жестов, на одной рифме — это истинное искусство. Ты только посмотри на грозу за окном — все бояться выйти из здания, чтобы не быть смытыми прочь. Я сам не знаю, доберусь ли домой до ночи…
В кабинете директора как всегда царил полный ералаш. Тачибана валялся на диване, закинув ноги на подлокотник, и отхлебывал кофе из металлической литровой чашки. Регул сидел в той же позе на гигантском мягком кресле. И курил толстую сигару, наплевав на опасность пожара. Наги не было рядом, чтобы прекратить это непотребство. Настоящий кавардак, а они даже не чешутся.
Регул с пламенем в глазах мыслил о вечном. Его почитание и вера в силы молодого вампира перешла все рамки, превращаясь в слепой фанатизм. Вот что бывает когда выбираешь себе кумира.
— Мы уже давно были обеспокоены отсутствием шинигами. И вот, появиться так внезапно. Он бросил всего два слова и снова исчез — сказал, что парень на краю могилы и его нужно всего лишь подтолкнуть. Поэтому требуется его личное присутствие — запечатлеть события. Но я не думаю, что он подразумевал именно то, что говорил. Мне кажется, что кто-то ведет грязную игру. И я из кожи вон буду лезть, но не успокоюсь, пока не разберусь с этим сам.
— Не нужно туда сейчас вмешиваться. Мне кажется что Александр всех нас переживет, и надеюсь, что не станет танцевать на моей могиле джигу. А преждевременно закопаться в землю с его помощью мне не кажется хорошей идеей.
— Ну, пока он будет жив, этого самого по себе достаточно для моего спокойствия. Как говорил один мой знакомый — будь безмятежен как верблюд, прощай все обиды ровно звезда на ночном небе и скрывай боль подобно песку. — Отгрыз кончик сигары, сменив фильтр. — Повышенный интерес к мальчику наблюдался всегда. Пусть я не располагаю сведениями, чтобы кто-либо кроме нас следил за ним, просто это чувствую. И собираюсь расследовать внезапную заинтересованность жнеца. Пусть отсутствуют даже косвенные улики насчет этого теракта, я уверен — он тоже что-то скрывает…
— Нет, — терпеливо сказал директор. — «Охотой на ведьм» займемся потом.
— Что ты имеешь в виду? Не шинигами нужно трясти? Тогда кого? Я также проверил записи по щиту, но после того голодного духа, подпадающего под деятельность жнецов смерти, никто не пытался разбить купол. Вполне возможно, что они подставили обстоятельства так, чтобы нападение выглядело случайным, но это меня и беспокоит. Мне начинает казаться, что врагу, даже если жнецы и непричастны, кто-то помогает изнутри и я взял на себя смелость проверить новичков. К моему стыду, они оказались или в самом деле чисты, или хорошо закрыты. А ведь еще возможен вариант, что противник завербовал кого-то из старой генерации…
— Мы не будем ничего предпринимать, — тихо констатировал директор.
— Что-о-о?.. — подавился удивлением и дымом разведчик.
Директор задумчиво погрыз край чашки, видя одному ему известный план перед глазами.
— Пустим все на самотек. Тише едем — дальше будем. А там видно станет.