Лэньер так и не прочитал лежавшую в кармане записку, пока летел на челноке и ОТМ, откладывая тот момент, когда он узнает имя и придется принимать какие-то меры против коллеги, возможно, даже друга.
ОТМ состыковался с Камнем. Лэньер вышел, коротко доложил о прибытии Роберте Пикни и команде посадочной площадки и передал Киршнеру рекомендацию усилить внешнюю безопасность Камня.
Что касается внутренней безопасности…
Это, собственно, была не его проблема. Дошла ли до Герхардта информация, которая лежала в его кармане? Каким образом Хоффман узнала это имя и почему сообщила его Лэньеру?
Гарри получил отчеты от руководителей различных команд через посыльного с электронным блокнотом. Он плавал в небольшом помещении, смежном с посадочной площадкой, завернутый в сетчатый цилиндрический гамак, какие служили кроватями для работающих возле оси; он прочитал отчеты и понял, что лишь оттягивает неизбежное.
Войдя в сопровождении молчаливых морских пехотинцев в нулевой лифт, он достал из кармана записку и развернул ее.
– Мне бы хотелось как можно скорее отправиться ко второму кольцу колодцев, – сказала Патриция.
Такахаси откинул перед ней клапан палатки, и она вошла внутрь. Кэрролсон и Фарли спали в углу; в другом углу Ву и Цзян работали с блокнотами и процессорами. Такахаси прошел следом за Патрицией.
– Есть соображения? – спросил он.
От их голосов Кэрролсон и Фарли одновременно проснулись и заморгали.
– Нам нужно проверить пространственно-временные соотношения, – сказала Патриция. Лицо ее осунулось, под глазами появились синяки. – Я попросила мистера Хайнемана помочь мне. На самолете установлен направленный радиомаяк, и мы можем принять его сигнал с помощью оборудования, которое есть у службы безопасности. Введем его в частотный анализатор и, когда самолет будет пролететь над нами, выясним, движемся мы во времени быстрее или медленнее.
– Вы пришли к какому-то заключению? – поинтересовалась Ленора, садясь на койке.
– Думаю, что да. Но без доказательств не могу сказать что-либо определенное. Если мои предположения подтвердятся, можно будет строить гипотезы.
– Вы не хотите рассказать нам о своих предположениях? – спросил Такахаси, садясь на койку рядом с Кэрролсон.
Патриция пожала плечами.
– Хорошо. Коридор, быть может, покрыт впадинами. Каждая впадина – это флюктуация пространства-времени, обозначающая некую точку возможного перехода в другую Вселенную. Они должны вызывать небольшие изменения геометрических констант, например, пи; а возможно, что и физических констант тоже. Там, где есть впадина – или потенциальная возможность впадины, – мы можем обнаружить и флюктуации времени.
– Должно ли это означать, что в коридоре полно потенциальных колодцев?
– Думаю, что да. Лишь некоторые из них были, так сказать, соответствующим образом настроены. – Она посмотрела на потолок палатки, пытаясь объяснить словами то, что представало перед ее мысленным взором. – Впадины соприкасаются друг с другом. Их может быть бесконечно много. И колодец во впадине – потенциальный или уже настроенный – может вести в другую Вселенную.
Такахаси покачал головой.
– Все это выглядит слишком таинственно.
– Да, – сказала Патриция. – Мне бы хотелось добыть побольше доказательств к возвращению Гарри.
– Он может появиться в любую минуту. Несколько часов назад ОТМ вошел в скважину, – заметила Ленора. Она хлопнула себя по колену и встала. – Кстати, завтра в первой камере вечер танцев. Приглашаются все. Вроде бы в честь возвращения Гарри, но как повод годится. Нам всем нужно немного расслабиться.
– Я хорошо танцую, – объявил Ву. – Фокстрот, твист, свим.
– Вы только послушайте! Можно подумать, мы отстали от моды на тридцать лет, – улыбнулась Цзян.
– Сорок, – поправил Ву.
– Если нам удастся оторвать Хайнемана от его игрушки, – сказала Кэрролсон, – я научу его паре новых па.
Лэньер бросил записку на стол в своем кабинете в научном комплексе и потянулся к кнопке интеркома. Прежде чем нажать ее, он поколебался.
Казалось, он понял, почему Хоффман назвала имя ему.
– Энн, – сказал он, – Я хотел бы видеть Руперта Такахаси. Чем скорее, тем лучше.
Он надеялся, что делает именно то, чего ждала от него Хоффман: обезвреживает бомбу, в которую превратился Камень…
Капрал Томас Олдфилд, двадцати четырех лет, провел на Камне последние шесть месяцев, и считал их самым интересным периодом своей жизни, хотя, собственно, ничего особо интересного не происходило. Большую часть времени он стоял на посту во второй камере – у туннеля, ведущего в первую камеру. Он провел многие часы, наблюдая за дорогой, нулевым мостом и близлежащим городом и разглядывая далекую кривую противоположной стороны. Обычно он нес службу в компании, по крайней мере, одного коллеги, но сегодня специальному наряду было приказано сопровождать кого-то из ученых, и его оставили одного. Он не ожидал никаких неприятностей. За время, проведенное им на Камне, ничего непредвиденного не произошло. Томас никогда не видел даже буджумов.
Он не верил в их существование.
Насвистывая себе под нос, Олдфилд вышел из будки и посмотрел на мост. Пусто.
– Прекрасный день, солдат, – сказал он, церемонно отдавая честь. – Да, сэр. Прекрасный день, сэр. Всегда прекрасный день.
Собственно говоря, подумал он, с технической точки зрения продолжается все тот же день – с тех пор, как он сюда прилетел. Один сверхдлинный день, не прерываемый ночью. Погода время от времени менялась – дождь, иногда туман с реки. Помогало ли это хоть как-то разделять отрезки времени?
Он осмотрел свой «Эппл» и проверил его на цементном блоке за будкой, на котором лежала фольга от упаковок продовольственных пайков. Каждая невидимая вспышка света сдувала упаковку с блока. Когда он будет удовлетворен результатами, то разложит пробитые упаковки для следующей смены, чтобы она могла проверить свое оружие. Это превратилось в ритуал.
Олдфилд обошел вокруг будки, остановился у двери и обернулся.
Он не мог даже описать то, что увидел.
Он думал не об «эппле», а об официальных сообщениях и о том, каким дураком он был.
Оно было ростом около семи футов, с узкой безволосой головой и выступающими немигающими глазами, которые спокойно разглядывали его. От туловища, значительно ниже того места, где должны были бы находится плечи, отходили две длинные руки, покрытые чем-то, напоминающим упаковку из фольги. Ноги были короткими и на вид сильными. Кожа – гладкая и блестящая – не зеркальная или покрытая слизью, но отполированная, словно старое дерево.
Оно подтвердило свое присутствие вежливым кивком.
Капрал кивнул в ответ, но потом, вспомнив все, чему его учили, поднял «эппл» и сказал:
– Назовите себя.
К этому моменту оно исчезло.
Олдфилду показалось, что оно ушло в туннель, но он не был в этом уверен.
Он покраснел от злости и отчаяния. У него был шанс. Он видел буджума и не смог уложить его, чтобы на него взглянули и другие. Он последовал примеру тех, кто когда-либо заявлял – официально или неофициально, – что видел буджума.
Олдфилд всегда был о себе лучшего мнения. Он стукнул кулаком по стене будки и нажал кнопку тревоги на интеркоме.