«Ты что-то знаешь о „голом безумии“?» — спросил он у своего второго «Я».
«Не больше чем ты. Только я лучше тебя умею делать выводы».
«И какие выводы из всего происходящего ты сделал?»
«Не сейчас. Поговорим потом. Главное ты понял. В городе сейчас опасно, и отправившись туда ты делу не поможешь. Ты сделал все правильно, выставил оттуда родителей, все твои друзья — с тобой. В Медянске тебе больше делать нечего! Теперь убеди остальных в том, что вам нужно продолжить путь, а не поворачивать назад».
Женя оглянулся. Все, все до единого, говорили по сотовым. Судя по обрывкам фраз, и его спутники, и попавшие в аварию люди, все звонили друзьям и знакомым, пытаясь узнать, что происходит в это время в Медянске.
«Погоди-ка! А с чего это я должен тебе верить? Вдруг ты наоборот хочешь загнать нас в ловушку в „Дзержинском“, потому что знаешь то, чего не знаю я?»
«И зачем мне это?» — Женя почувствовал, как его собственные губы складываются в презрительную усмешку, и пресек это действо на корню. Еще не хватало, чтобы на его лице отражались эмоции Бабая! — «Зачем мне желать твоей смерти?»
«Моей — незачем. А вот их…»
«Не глупи. Если бы я хотел их смерти — я бы убил их гораздо раньше. И ты, ведь, знаешь, что я мог бы это сделать! Когда ты отключался, я мог делать все что заблагорассудится. Но я не хочу этого! Я — это ты. Мы едины! Мы должны идти на компромиссы, чтобы действительно стать единым целым».
Женя покачал головой. В том, что Настя называла злом внутри него именно Бабая, он больше не сомневался. Но в то, что зло это оказалось таким… циничным, с садистскими наклонностями, но готовым действовать на его благо — до сих пор поверить не мог.
«Ладно, потом поговорим. Ты прав, сейчас заботы другие».
— Жень, — увидев что он смотрит в его сторону, Сергей махнул ему рукой. — Садись, поехали!
Дорога оживала. Кто-то, поняв что опасность хотя бы временно миновала, объезжал создавшуюся пробку. Большинство ехавших из города, поворачивали обратно. Разглядеть детали происшедшего было уже невозможно, солнце окончательно село за горизонт, и сумрак сгущался с каждой секундой.
Остальные все еще говорили по телефону, не отходя, впрочем, далеко друг от друга…
— Куда поехали? — спросил Женя, подходя.
— Назад, в город.
— Тогда без меня, — безапелляционно заявил он. — Я еще жить хочу. Я и родным своим позвонил, чтоб убирались из Медянска, и сам туда ни ногой, пока весь этот дурдом не закончится.
— А куда же ты собрался? — опешил Сергей. После драки он заметно припадал на левую ногу, а под носом так и осталась запекшаяся кровь. Не до приведения себя в порядок было.
— В «Дзержинский», куда же еще? Куда ехал, туда и поеду. Не в город же возвращаться?
Сергей открыл рот чтобы что-то сказать, но вновь закрыл его, не находя слов.
— И не смотри ты на меня так, — продолжил Женя. — Я наперед знаю, что ты хочешь мне сказать. Что в Медянске остались все наши родные, друзья, что мы должны быть с ними и все такое. А теперь подумай сам, чем мы можем им помочь? То, что произошло здесь, с нами, почти наверняка происходит повсеместно. Сейчас разговаривал с мамой — она говорит, что у нее под окнами, во дворе, где столкнуться-то попросту негде, и то авария. «Голое безумие» теперь действует как-то иначе, и никаким ветром его никуда не сдуло. Оно здесь… Представь себе, что мы приезжаем в Медянск только ради того, чтобы, сойдя с ума, перебить своих родных? Или, как вариант, всадить себе в грудь фомку у них на глазах.
Сергей поморщился, видимо вообразив себе эту картину.
— Я своим тоже сказал, чтобы из города выбирались, — задумчиво сказал он.
— Вот и правильно. Что ты еще можешь сделать? Им нужно бежать оттуда прямо сейчас, а не ждать тебя. Ты, допустим, будешь в Медянске еще через час… и…
«Как раз через час его семья соберет вещи, запрягнет к нему в джип и исчезнет из города, — услужливо подсказал Бабай. — Не самый лучший аргумент ты выбрал!»
и своих родных забрать сможешь. А мы? Получается, нас ты отвезешь в Медянск и там оставишь? Машина-то у тебя не резиновая! Я, допустим, пойму. А Леха? А Даша? А Аня? Как ты объяснишь им? «Ребята, извините, но я привез вас погибать обратно в город, чтобы забрать своих папу и маму?» А родителей Марины ты в багажник засунешь?
Сергей молчал, прикусив губу, и оглядываясь то на Женю, то на машину, то на все еще говоривших по телефону друзей.
«Молодец, — одобрил Бабай. — Прирожденный оратор и политик!»
— За последние два дня мы не слышали ни об одном случае «Голого безумия» за пределами Медянска. Может быть сейчас нас «накрыло» только потому, что мы еще недостаточно далеко отъехали? Мы же только-только выбрались из города… Поэтому я думаю, что в «Дзержинском» мы будем в безопасности.
— Но если это вирус, то мы попросту…
— Это не вирус! — отрезал Женя. — Я не знаю, что это, но это не вирус! И мы не занесем его в санаторий просто потому, что нам нечего заносить.
— Но я не могу просто так бросить своих родных!
— А ты их и не бросил. Ты предупредил их, велел выбираться из города как можно скорее. Если это все же вирус, то либо через несколько дней его локализуют, и те, кто вовремя покинул Медянск будут в безопасности, как мы в «Дзержинском», либо эпидемия расползется и дальше, по другим городам, и в безопасности уже не будет никто. А если не вирус, как берусь утверждать я, то опять же либо через несколько дней будет определено, что это такое, и причина будет ликвидирована, либо…
Договаривать он не стал.
К ним, смахивая слезы, подошла Марина, выдавив из себя некое подобие улыбки.
— Вы приняли решение? — спросила она.
Сергей удивленно вскинул на нее глаза, видимо ожидая от нее совета, что делать дальше, и недоумевая, почему она готова подчиниться принятому мужчинами решению. Женю же это ничуть не удивило. В критические моменты решение должен принимать мужчина. Он же впоследствии должен отвечать за них… Леху можно было не брать в расчет — решительных действий от него ждать не приходилось. Вопрос лидерства решался между ним и Сергеем, и Марина понимала это как никто другой.
— Женька предлагает ехать дальше, в санаторий. Считает, что там безопаснее.
Марина взглянула ему в глаза, и тут же отвела взгляд.
— Согласна, — сказала она. — Сама я об этом почему-то не подумала.
— Ты с родными говорила? — спросил ее Женя.
— Да… В мамином доме четверо выбросились из окон. Во дворе, прямо у нее под окном, девушка набросилась на ротвейлера, попыталась вцепиться зубами ему в горло. Собака ее загрызла… — Она вновь сняла очки, чтобы вытереть слезы. — Что происходит, а?
— Ничего хорошего, — хмуро ответил Женя. — Твоя семья, я надеюсь, уже пакует чемоданы?
— Не знаю…
— Так позвони им, и скажи, чтобы убирались из Медянска! Чтобы уже через час духу их там не было! На поезде ехать, наверное, бесполезно… Сейчас все, у кого голова на месте, бросятся на вокзал. Пусть уезжают на перекладных, уходят пешком по трассе, ловя машину. Садятся в электрички… Что угодно! Поняла?
— Поняла, — всхлипнула Марина, доставая сотовый.
— Постой, Мариш! — Сергей схватил ее за руку. — Я так не могу! Ведь сейчас действительно билетов на поезд просто не будет. Не одни же мы такие умные, что додумались до того, что из Медянска надо уезжать? Я не могу бросить родителей!
— А чем ты им поможешь? Впрочем, езжай! Скажи только об этом Лехе с Дашей. У них-то машины нет. Объясни, что иногда приходится делать выбор, кто тебе больше дорог, и кого ту будешь спасать любой ценой, а чью жизнь доверишь судьбе? Сам-то ты этот выбор сделал?
— Он прав, Сережа… — выдавила из себя Марина. — Я пойду звонить…