— Какой?
— Хозяйственный. Кажется, так в старину говорили.
— Просто люблю поесть. Что тебе положить?
— Кусочек ветчины, галету и кофе.
Хосе достал термос, разлил дымящийся кофе по стаканчикам. Все трое расселись, кто где мог, и принялись жевать. Вдалеке, там, где продолжение туннеля терялось в темноте, по-прежнему глухо шумела вода. Больше ничего слышно не было.
— Тихо здесь, — сказала Ио.
— Ага. Как в подземелье. Скоро спать захочется. Я, кстати, и поспать люблю.
— Сущая правда, — кивнул Хосе. — Вот любопытно, за что тебя в экипаж «Вихря» взяли?
— Трудно сказать. Команду, как ты знаешь, подбирает компьютер. Всякая там совместимость. Могу только предполагать.
— И что ты предполагаешь?
— Невозмутимость. Думаю, что за невозмутимость.
— Да?
Турумалай скромно потупился.
— И еще за некоторые достоинства.
— Достоинства. Слушай, они имеют какое-нибудь значение во Вселенной, человеческие достоинства?
Турумалай перестал жевать
— Во всей Вселенной — не берусь судить. В некоторой ее части — да. В той, где есть люди. Быть может, и вообще там, где есть разум.
— Разум? Разве макуле не все равно, каков характер того, кого она глотает?
— Макуле? Может быть. Нам — нет. — Турумалай назидательно поднял палец. — Именно человеческие достоинства позволяют человечеству выжить. И не просто выжить, а еще и развиваться.
— А нечеловеческие недостатки? Разве страсть заселять все новые миры не есть своеобразная жадность?
— М-гм. Что-то ты сегодня разобиделся на человечество.
— А все-таки, разве я не прав?
— Эта жадность, как ты говоришь, не направлена против людей. Дай термос, пожалуйста, не будь жадиной.
— Пожалуйста. Зато эта жадность направлена против Вселенной.
— А, вот ты о чем. Запретный плод?
— Упрощенно. Что скажешь?
— А вот что нечего развешивать плоды запретные. Провоцируют, понимаешь. Некрасиво это.
— Можно расценить это не только как провокацию. Это может быть и предостережением, и испытанием. Пробой способностей. Или — приманкой, вроде нектара для насекомцев. Во всяком случае, никто не будет возиться без серьезных оснований, устраивая ловушки.
— Мне нравится тебя слушать. Рональд тоже касался садовой тематики. Но кому или чему может помешать заселение новой планеты?
— Исходя из того, что мы знали до Эпсилона Эридана, — никому.
— А теперь выяснилось, что нас похищают.
— Ага, выяснилось. Невзначай, — усмехнулся Хосе. — А мы не хотим смириться, воевать начали.
— Но почему мы должны смириться?
— Чтобы понять.
— Да кто же против.
— Тогда давай.
— Прямо сейчас?
— Чем раньше — тем лучше.
— Хорошо. Как?
— Давайте подумаем. Попробуем исходить из целесообразности. Если нас похищают, значит, это для чего-то нужно. Так?
— Так.
— Сопротивление пока бесполезно.
— По большому счету — да. Пока.
— Быть может, сопротивляясь, мы так и не поймем, зачем нас похищают. Вот поэтому надо смириться и посмотреть, что из этого выйдет.
— А что значит — смириться?
— Я имею в виду не бегство с Кампанеллы, тем более — из системы Эпсилона, так мы новых знаний не добудем.
— Бесспорно. Что же ты предлагаешь?
— Отправить в макулу весь "Звездный Вихрь".
Турумалай приподнялся со своего камня.