- Именно потому, что однажды вдруг все стало можно, и начнется настоящая грызня, которая непременно перерастет в бойню.
- Господа. Вы слишком сильно сгущаете краски, - сказал Лукошкин. Всегда найдутся умные люди, которые понимают, что разрешение споров, пусть политических, с помощью кровопролития недопустимо.
- Всегда найдутся недовольные, - уточнил Чуев. - Точно так же, как найдутся и те, кто будет подначивать их, не забывая при этом делать ставки.
- А остальным в это время будет на все плевать, - добавил Мухин.
- Кстати, о многопартийности, - сказал Чуев. - Действительно, партии теперь будут плодиться как кролики. Вопрос, сколько из них готовы строить государство, а не играть в политику.
У нас Петрович, из четвертого подъезда, между прочим, тоже большая партийная величина дворового масштаба. Во времена его героической зрелости он был секретарем первичной организации на заводе "Красный трансформатор".
После прихода Лебедева к власти актуальность компартии упала. На продвижение по службе членство в ней больше не влияло. За нелояльность к стенке не ставили.
Вот и разбежались кто куда. Эти дворовые деятели через пять лет собрались и постановили восстановить первичную организацию. Сурин секретарь партячейки, Иванов - заместитель секретаря, Сидоров культмассовый сектор, а перечница Коллонтай - сектор пропаганды и наглядной агитации. Печать у Петровича еще заводская осталась. Заплатили взносы за пять лет. С тех пор раз в месяц собираются, платят взносы, Петрович в партийные билеты печать ставит, Сидоров, как культмассовый сектор, организует закусон, а Коллонтай бежит в магазин за красненьким. Вот это наглядная агитация. Вот это я понимаю. Между прочим, за пятнадцать лет в их ячейку вступили еще трое. Так что это у них теперь что-то вроде закрытого клуба. И кого попало они не принимают. Кандидатский срок как минимум полгода.
Так вот. Пока все это организуется стараниями Коллонтай и Сидорова, Иванов составляет протокол заседания. С постановлениями, на что тратятся партийные деньги. Тратятся они, естественно, на агитацию, канцтовары, поход в Музей Ленина. Даже билеты где-то нарыл и приколол к протоколу.
- Какие билеты? - спросил Костя.
- Железнодорожные. Что они в Шушенское ездили. А ты говоришь: митинг, флаги... их бронепоезд на запасном пути. Можешь не сомневаться. А случись так, что с каждого спросится: "Товарищ, а где ты был в трудный для родины час?" - у них готово дело. Быстренько представят отчет о проделанной подпольной работе. С подписяRми и штеRмпелями. А теперь скажи мне: что они смогут противопоставить желающему в диктаторы? Ничего. По привычке соберутся на пару митингов и по той же самой привычке уйдут в тихое подполье. Взносы пропивать.
- Ну так че, взорвем или нет? - повысил голос Богатырев.
Все посмотрели на него.
- Чем?! - не выдержал Чуев.
- Спокойно, - сказал Иван Данилович.
Язык его перестал заплетаться, слова стали внятными и весомыми.
Опираясь двумя руками о стол, он поднялся со стула и медленно подошел к серванту, стоящему посреди двух платяных шкафов. Все присутствующие наблюдали за ним с интересом. Богатырев вдруг замер, как будто никак не мог что-то вспомнить. Через несколько секунд, очевидно, что-то прояснилось в его сознании, он подошел к правому шкафу и раскрыл дверцы. Мухин выронил чайную ложечку, и в возникшей тишине она смачно звякнула по блюдцу.
Богатырев расплылся в улыбке и довольно икнул.
- Пжалста, - сказал он, показывая на пластид, который занимал все пространство шкафа без остатка.
Все молчали. Было слышно, как над пирожными жужжит неизвестно как попавшая в комнату пчела.
- Ты откуда это взял? - через минуту спросил Мухин.
Задать этот вопрос хотели все, но выговорить смог только он. Очевидно, сказались годы службы.
- А... твои корочки больш не дес-ствительны, - улыбнулся Богатырев. Так что з-запросто могу не отвечать.
Больше никто не проронил ни слова. Иван Данилович понял, что его фокус должного эффекта не произвел, вздохнул разочарованно, закрыл шкаф, обошел стол и занял за ним свое место.
- Ты стал много пить, Данилыч, - мрачно констатировал Чуев.
- Я знаю, - ответил Богатырев. - Только, наверное, не много, а часто.
Скучно как-то стало последнее время.
- А ты женись, - предложил Мухин. - Не соскучишься.
Богатырев ответил не сразу.
- Нет, ребята. Мы с Моисеем как доказательство от обратного.
- В каком смысле? - не понял Лобачевский.
- Должен же быть у вас перед глазами пример неженатого мужика. Должны же вы с чем-то сравнивать свое счастье. - И добавил с усмешкой: - Или несчастье.
На улице что-то бабахнуло, и гулкое эхо отозвалось многократным повтором.
Все повернулись в сторону балкона и медленно начали вставать с мест. На балконе у Богатырева было тесновато, но поместились все. Через несколько секунд томительного ожидания небо с треском разорвалось тысячей огней праздничного фейерверка. На улице послышались крики. После каждого нового букета огненных цветов народ с самозабвением кричал "Ура!". На Костю накатило воспоминание, как в детстве на Седьмое ноября или Девятое мая вечером с родителями и знакомыми они ходили на пустырь смотреть салют. В те дни тоже все были искренне счастливы. И если не все, то многие.
Так же по одному все вернулись в комнату. Между тем небо снова и снова освещалось яркими разноцветными вспышками. Так продолжалось около часа.
После фейерверка гости помогли хозяину квартиры убрать со стола, вымыть посуду и разошлись по домам. Народ продолжал гулянье, начатое утром.
Кругом слышались песни и смех. Проехав две остановки на метро, Костя и дядя Юра неторопливо шли от станции до дома.
- По пиву? - предложил Костя, когда они проходили мимо шумного кафе.
- Не возражаю, - ответил дядя Юра.
Они купили по пластиковому стакану светлого "Тульского" и той же неторопливой походкой пошли дальше в сторону дома.
- Ты коренной москвич? - вдруг спросил Костя.
- Нет. Мать с отцом приехали на стройку. Там и познакомились. У меня вообще занятная родословная.
- Ты сын турецко-подданного? - улыбнулся Костя.
Дядя Юра сделал большой и вкусный глоток янтарного напитка, облизал губы и глубоко вздохнул.
- Начнем с отца. Его отец, то есть мой дед, познакомился с моей бабкой в Первую мировую войну. Дед у меня был донским казаком. Как-то они ворвались на плечах противника в его лагерь, и тут-то он увидел молодую докторшу. Не знаю, что он ей там рассказал, и главное, как она его поняла, но с войны дед привез жену-немку. Вот отсюда, наверное, все и пошло.
Представляешь, какая смесь...
- Что русскому хорошо, то немцу смерть, - согласился Зубков и запил эту мысль пивом.
- Матушка у меня тоже была дай Бог каждому. Ее отец, мой дед, был грузином. Потомственный князь. Женился на хохлушке. В общем, коктейль Молотова. Детство мое прошло в коммуналке. Так что вспомнить есть что.
На перекрестке человек сорок весело отплясывали под местный духовой оркестр. Милицейские патрули миролюбиво прогуливались по городу, не мешая народу веселиться. Городские власти принимали в веселье самое непосредственное участие. До поздней ночи по городу ездили передвижные магазинчики и продавали напитки и легкую закуску.