- Аааа! - Наконец выдала малышка. - Я поняла, ты не хочешь разговаривать потому, что мы не знакомы. Мама всегда говорит, что с незнакомыми разговаривать нельзя, вот! - Девочка протянула вперед руку, причем делая это по-мужски и веско добавила. - Меня зовут Корделия, только все почему-то сокращают до Делии. А тебя как?
Осторожно взяв руку малышки, я несколько секунд соображал что мне с ней делать, а потом склонился пониже и чмокнул, решив, что лишним не будет. Правда, это мое действие хоть и рассмешило посетительницу, явно не сняло вопрос с моим представлением. И вот тут я задумался сильнее, говорить точно не получится, в комнате больше никого нет, а обижать ребенка ах как не хочется! Что делать?
Ситуацию спасло появление в комнате незнакомой женщины. На вид ей можно было дать как тридцать, так и пятьдесят. Неопределенные черты лица, словно сама обладательница никак не может решить, смеяться ей или плакать, а может и вовсе равнодушно отвернуться. Полноватая, роста чуть выше моего локтя, ну, или на полголовы ниже своей хозяйки. Серое платье мешком свисало по бокам, только подчеркивая полное отсутствие талии, а как следствие, делая фигуру похожей на бревно, круглое и толстое. Жидкие волосы, удивительно красного цвета, собраны на затылке в низкий хвост, опускающийся чуть ниже лопаток. Темно карие глаза, смуглая кожа, широкие скулы и широкий, почти плоский нос, выдавали в ней островитянку. Судя же по тому, что ее соплеменникам покидать родовой остров не позволяла религия, сюда она попала не по своей воле, значит, является служанкой и, что удивительно, не рабой.
Да, рабство в нашем мире вполне официально, это как раз тот факт, который мне жутко не нравится. Хотя, быть может, я просто принимаю его слишком близко к сердцу, ведь сам являюсь чем-то похожим. С одной стороны, военнопленный, причем, судя по приложенным усилиям, очень ценный для Империи (или самого Императора?), с другой же, самый обыкновенный нелюдь, да еще и принадлежащий к расе объявленной вне закона... В общем, все равно что раб!
Итак, женщина. Приоткрыв дверь, она сначала просто заглянула внутрь, проверяя наличие в комнате искомого, а потом, со скорбным взмахом, вошла, принимаясь за выговор.
- Делия! Снова вы бродите по дому, как неприкаянная! Ваша мама с ног сбилась, пытаясь вас разыскать! К тому же, разве вам не было наказано не ходить на третий этаж?
- Но почему? - Девочка невольно повторила жест своей воспитательницы. - Почему я не могу ходить там, где мне нравится? К тому же, тут мне интересно!
- Молодая леди, но вам нельзя сюда ходить! А теперь идемте, не будем заставлять вашу маму волноваться.
- Нет, - девчонка вдруг вцепилась в мою руку, - я не хочу! Скажи маме где я и она перестанет волноваться.
Женщина вновь всплеснула руками, потом встретилась с моим удивленным взглядом и нахмурилась еще пуще.
- Делия, но вам не стоит утомлять нашего гостя. Он болен, а вы ему мешаете...
- Вот пусть он сам мне об этом и скажет! - Вздернула остренький подбородок будущая хозяйка, вызвав мою неподотчетную улыбку.
- Как же он вам скажет, если не может говорить?
- О! - Девочка вдруг резко повернулась ко мне. - Ты поэтому со мной не разговаривал, да? Ты просто не можешь?
Я осторожно кивнул, стараясь улыбаться, не раскрывая губ.
- А я думала, ты не хочешь... вот и хорошо, я буду сама говорить, а ты просто кивай, идет?
Я вновь кивнул, устраиваясь поудобнее, и наблюдая, как служанка потихоньку покидает комнату.
Девочка оказалась забавной и умненькой. Некоторые суждения и выводы ребенка были настолько близки к истине, что я невольно все более внимательно вслушивался в ее слова. В какой-то момент, сам не знаю как это вышло, Корделия забралась ко мне на колени и я чуть склонился к ней, внимательно вслушиваясь в рассказ о маленьком щенке, живущем на кухне, а потому не сразу заметил появления в комнате старого эльфа и девушки, спасшей мне жизнь. Они остановились на пороге, не мешая нам общаться и рассматривая меня как некую диковинку. Не люблю подобный взгляд, словно мнение о тебе уже сложившееся меняется прямо на глазах, а вот в какую сторону не знает никто, даже его обладатель.
- Делия, - наконец заговорила Катрин, - разве я не просила тебя не ходить на третий этаж?
- Но мама, почему ты хотела спрятать его от меня? - Нахмурился ребенок. - Он такой хороший!
- Да, - Лионэль открыто улыбнулся, усаживаясь на понравившийся мне стул, - он очень хороший. Но не стоит утомлять нашего гостя, он все-таки болен.
- Тебе больно? - Повернутое ко мне личико с таким участием в глазах я просто не мог проигнорировать, а потому отрицательно помотал головой и шутливо щелкнул девочку по носу. - Ой! Ты чего, я тоже так могу!
В течении следующей минуты я старательно отворачивался, не подпуская малышку к собственному шнобелю, а она весело смеясь и подпрыгивая все больше наваливалась на меня, пока не опрокинула навзнич.
- Делия, прекрати сейчас же! Я же просила тебя быть осторожнее. Хочешь, чтобы у Аля раны открылись?
- А его зовут Аль?
Я согласно кивнул, глядя в небесно голубые глаза нависшей надо мной девочки.
- Тебе больно? - Я задумался, и этого вполне хватило для скоропалительных выводов. - Ой, прости, я больше не буду, - она скатилась с меня словно мячик, - честно-честно не буду! Если ты не сердишься, можно я еще приду? - Я вновь согласно кивнул и, забывшись, открыто улыбнулся. - Ух, ты! Какие у тебя зубы! А у меня тоже такие будут когда вырасту? - Девочка восторженно захлопала в ладоши и запрыгала вокруг матери.
- Нет, дорогая, - сочувственно проговорил эльф, ловя малышку и усаживая к себе на колени. - Такие зубки бывают только у вампиров и их ближайших родственников дроу.
- А Аль вампир?
- Нет, он дроу или темный эльф, как принято называть эту расу среди твоего народа.
- Ты ведь тоже эльф?
- Да, только светлый.
- А чем вы отличаетесь? Аааа! Нет-нет, молчи, я знаю! У тебя волосы светлые, а у него черные!
- Не совсем... но в чем-то ты права. Хочешь, я расскажу тебе все-все, только не сейчас, а завтра?
- Почему завтра? - Удрученно протянула Корделия, сползая на пол и вновь запрыгивая на меня. - А можно мне их потрогать?
С сомнением покосившись на ребенка, я все же отрицательно помотал головой, а видя проявившуюся обиду на детском личике, просительно уставился на Лионэля.
- Понимаешь ли Делия, эти зубы не просто украшение. С их помощью обладатель может очень больно кусаться. Скорее, они являются оружием... вот как клинок, например. И почти так же как клинок, они остры. Аль не хочет причинить тебе вред и потому не согласен. Поэтому ты не должна на него обижаться.
- Но я осторожно! Правда-правда!
Лионэль взглянул на меня и неопределенно пожал плечами, предлагая разобраться с возникшей проблемой самостоятельно и я, после недолгих колебаний, все же приоткрыл рот, позволяя девочке там пошуровать. Ее прикосновения были легкими и почти незаметными, а отразившийся в глазах восторг елеем разлился по моей многострадальной душе. Хоть кто-то рядом был искренне счастлив. Как странно, давно я не ощущал такого единения ни с кем... о. Боги, да это же эмпатический криз! Не может быть! Значит Лионэлю и правда удалось снять уздечку, а стихийный всплеск - первое проявление утерянных чувств?
Я счастливо и открыто улыбнулся, сдержавшись, чтобы не рассмеяться в голос, который, кстати, пока не прорезался, и с благодарностью кивнул эльфу. В ответ, старик лишь довольно, словно мартовский кот, потянулся, потом поднялся на ноги и предложил девушкам спуститься в столовую, а мне вернуться в постель. Спорить совсем не хотелось, поскольку я и действительно почувствовал, как сильно устал. Проследив за моим неспешным утрамбовыванием под одеялом, посетители пожелали скорейшего выздоровления и шумной компанией покинули комнату, а я впервые спокойно закрыл глаза и сходу провалился в оздоровляющий сон без сноведений.
Глава 12.
Последующие дни были спокойны и однообразны. Я спал, поднимался с рассветом, спускался в библиотеку, ел и общался с Катрин, но в основном, полностью заменял няньку Корделии. А еще я вспоминал себя. Первые вернувшиеся чувства потянули за собой и ворох не слишком приятных картин из глубин памяти. С одной стороны я был счастлив, с другой же, постоянное нервное напряжение делало характер вспыльчивым и замкнутым. Единственным человеком... или, точнее, человечком, кто с гарантией мог заставить меня покинуть раковину, в которую все глубже забирался, была моя маленькая подружка. Сам не знаю почему, но выговорить Делия у меня никак не выходило, Корделия шло еще хуже и все, на что хватало запала, это Коди. Самой девочке, однако, мой вариант нравился гораздо больше, так что я в скором времени перестал насиловать свой язык и звал ее только так.
Примерно через неделю подобной жизни, когда я уже вполне свободно передвигался самостоятельно, не нуждаясь в присутствии костыля рядом, малышке пришло в голову, что на дворе лето, и мы вполне могли бы проводить время не в сырых стенах, а нежась на солнышке. Загвоздка была только в том, что ей никто так и не догадался (или не решился?) сказать об осаде. Кое-как взяв язык под контроль, я с трудом связал пару слов и родил целое предложение.
- Коди, мы в осаде.
- Осаде? - Попробовала малышка слово на вкус. - А что такое "осаде"?
- Осада, - повторил я. - Ммммм... тюрьма...
- Тюрьма? То есть нас не выпустят отсюда?
- Да, - облегченно вздохнул я.