До комнаты наверху я добирался сам. И даже почти не потребовалась помощь и поддержка спутников, разве что первые несколько шагов. На закономерный вопрос Рона "что это было?", я только пожал плечами, и сам не понимая. Я ведь действительно никогда не падал в обмороки! Хотя, случай тут не рядовой, разве ж каждый день к вам приходит давно мертвый друг и так вот неожиданно предстает перед глазами?
Комнаты оказались в одном крыле, благо крепость была большой и в основном пустовала. Охрана, конечно, была, правда представляла собой двух мальчишек еще младше тех, что были в дозоре. Я никогда не был в Nir"costa, поэтому осматривался вокруг с неподдельным интересом. И еще, мне с каждым вздохом становилось все легче. Высоко задрав голову, я прошествовал по коридору и направился в угловую спальню, с окнами на две стороны. Мне всегда нравилось много окон, комната от этого выигрывала в размерах и казалась больше, чем есть на самом деле. К моей радости, здесь оказался еще и камин, который я тут же попросил разжечь вежливо поклонившегося слугу.
Пожилой дроу не привередничал, не задирал нос и никаким иным действием не показывал, что мы всего лишь пленники, напротив, он очень внимательно слушал и выполнял наши нехитрые просьбы. Потому и мы к единственному слуге, представленному к нашей пятерке, испытывали уважение. Когда старик отворачивался, я бросал в его сторону осторожные взгляды, пытаясь представить себе, каким был бы сейчас отец. Но нет, этот слуга много старше моего отца, скорее всего, он никогда не видал войны, пересидев ее где-нибудь в тылу, а потому остался жив и здоров достаточно, чтобы выполнять нехитрую работу.
Мне хотелось расспросить старика, но как это сделать я не знал, пока тот сам не зашел ко мне тем вечером, сразу после ухода бесполезного лекаря. Все, что смог сделать врачеватель, это заставить меня раздеться и осмотреть сетку шрамов с ног до головы, на которую, кстати, обратил больше всего внимания. Во-первых, он первым делом прощупал и прогладил ушы, видимо определяя шансы на их отрастание. Покивав с серьезным видом собственным мыслям, он тщательно прощупал голову под волосами, заодно прикинув их длину, и лишь после этого позволил одеться. В общем, после ухода лекаря я был зол на весь мир и, чтобы хоть немного успокоиться, уставился на огонь потрескивающий в камине.
Огонь меня притягивал, манил и успокаивал. Чуть слышные шаркающие шаги, вслед за приоткрывшейся дверью, я услышал сразу же, но оборачиваться не стал. Старик тоже молчал, опустившись на кресло напротив.
- Вы хотели поговорить? - В ответ на вопрос я настороженно уставился в зеленые глаза совершенно седого дроу. - Не удивляйтесь, я эмпат и прекрасно чувствую напряжение, а уж сопоставить некоторые факты...
- Да, я хотел, но не думал, что вы согласитесь.
- А почему нет? - Пожал плечами собеседник. - Чем хуже разговор с вами, того, который возможен с другими обитателями замка? Даже лучше, поскольку молодняк, из которого состоит гарнизон по большому счету, не расположен к болтовне с отжившими свое стариками. Вы выгодно отличаетесь от них, хоть и так же молоды. Почему?
- Наверное, - я усмехнулся, блеснув клыками, - благодаря опыту?
- Или крови, - кивнул дед, а я резко вскинул голову.
- О, не стоит беспокоиться, - замахал руками собеседник, - я ведь не слепой и кое-что вижу. Вот, клыки например, да и уши явно подправленные. А уж вывод сделать дважды два.
- Это ничего не меняет, - жестко ответил я, нахмурившись.
- Ну, не меняет, так не меняет, - протянул слуга. - Ох, что ж это я, представиться то и забыл! Мое имя Аваль Дээль Сафиранс, erus.
- Нет, не обращайтесь ко мне так! Меня зовут Аль, это мое единственное имя.
- Если вы так желаете, - внимательно глядя мне в глаза, кивнул старик. - А так рад вашему возвращению... Что же вам рассказать? Спрашивайте обо всем.
- Если я скажу все, вы удивитесь?
- Я удивлюсь, если вы не спросите обо всем, - засмеялся Аваль, сразу став гораздо моложе.
- Сколько вам лет Аваль? - Задал я один из самых глупых вопросов.
- Слишком много и совсем мало, - непонятно ответил тот. - Мне четыреста пятьдесят, и по нашим меркам я еще в полном расцвете, но минувшая война многое поменяла. Мой старший сын погиб одним из первых, он служил в гарнизоне Naere"isteva , он пал героем, навеки похоронен под каменным покрывалом, и я горжусь им. Младший сложил голову в Пещере Смерти, он тоже пал героем, и каждый знает в Кэльвии, что его жертва спасла тысячи тысяч жизней. - Я с надеждой и ужасом слушал последние слова эльфа, и они бальзамом пролились в мою незажившую душу. - Пока хоть кто-то помнит о них, они живы, тут, рядом с нами.
- У вас никого не осталось?
- У меня есть дочь. Она потеряла мужа и старшего сына, но я не могу видеть ее горя. Она так и не смогла научиться жить без них.
- А вы? - Я сам не узнавал свой голос. - Вы, научились?
- Сначала не мог, именно тогда я поседел и стал похож на старика. А потом, вдруг понял, не нам решать нашу судьбу, раз все вышло так, значит, так тому и быть. От того страдаю я напоказ или глубоко в душе ничего не изменится, а жизнь идет дальше. И возможно именно от меня зависит, что произойдет?
- Вы считаете, от нас что-то зависит? - Усмешка получилась кособокой. - А как же Боги?
- Боги играют в свои игры, all"eri, нам не дано понять смысл их игр.
- Но они играют с нашей жизнью. Разве же мы не имеем права знать?
- Кто дал эту жизнь, тот в праве ее забрать. Это справедливо.
- Я... никогда не думал об этом так...
- Еще подумаете. Но! Вы ведь хотели поговорить не об этом?
- Мне просто интересно с вами разговаривать, - я вновь перевел взгляд на огонь, - обо всем. Вы ведь еще придете?
- Я пока не ухожу, а если вы спрашиваете о запрете, то комендант не давал таких указаний. Он, по-моему, вообще не ограничивал вас в передвижении по крепости. Напротив, Рэминэраль просил присмотреть за вами?
- В качестве шпиона?
- Нет, но скажите честно, вам есть что скрывать?
- Покажите мне того, кому нечего? В моих тайнах нет ничего, что может повредить кому-либо кроме меня, но раскрывать их я не намерен.
- Рэминэраль никогда бы не попросил меня об этом, а я никогда не пошел бы на такое, потому что чту заветы предков.
- Простите мне этот вопрос, я просто отвык от устоев жизни дроу.
- Я все понимаю.
- Хорошо, тогда не могли бы вы для начала в общих чертах рассказать о Кэльвии. Я ведь даже не знаю, какие были разрушения, кто выжил, и кто вернулся,... я вообще ничего не знаю.
- Из Пещеры Смерти не вернулся никто. В живых осталось только шестеро, в том числе и вы, но всех выживших доставили в столицу Империи и казнили. Это насколько известно мне. Но цель свою вы достигли - враг не смог пробраться в тыл. Атака сошла на нет сама по себе и потом ловили только тех, кто неосторожно высовывался за пределы безопасной территории. Своей самоотверженностью вы спасли свой народ.
- Нет, моей доли в этом нет.
- Вы ошибаетесь, решение всегда принимает Повелитель!
- Эрин, Повелитель, нам нужно идти, - тут Шаналь аккуратно отлепил мою руку от стены и потянул вслед за мелькающими впереди воинами, - скоро тут будет опасно!
- Шан, ты же все понял, не так ли? - Не меняя выражения лица, спросил я.
- Я... Вы... Это Ваше право - решать.
- А у меня есть выбор? - Я разозлился, резко вырывая руку и отворачиваясь. - Если мы попытаемся прорваться, лишь усилим напор. А если пойдем по северным туннелям - приведем армию противника прямо в тыл. У меня есть выбор? - Я дал парню минуту на размышление, а потом схватил за грудки и повторил. - Есть?
- Это Ваше решение! - Упрямо повторил охранник и я, наконец, расслабленно сполз по стене, больше не мешая ему выполнять свою работу.
Пока я, молча, вспоминал свой последний бой, и первый крупный проигрыш, Аваль начал тихо рассказывать и под его прекрасно поставленный голос истинного рассказчика, глядя в огонь, я видел происходящее не словами, а глазами, словно отраженным в пламени. Может, шутку сыграла телепатия, передавая образы, может быть, просто разыгралось воображение, но я был среди первых беженцев, осмелившихся вступить в полуразрушенный, оставленный врагу Альварен. Я слышал плач вдов и матерей по погибшим, а ведь они были в каждой семье без исключений. Я ходил среди могил павших, которых не успевали хоронить. Я следовал за отрядами смертников, осмеливавшихся на вылазки за телами бойцов на территорию, охраняемую врагом. Я разбивался на части, оставляя каждому толику своей боли, чтобы собраться вновь, с тем грузом, что предстоит носить всю оставшуюся жизнь. И я верил, надеялся на что-то лучшее... все еще верил... и надеялся. Ждал, сам не зная чего.