Он помолчал. Секунд пятнадцать.
— Я должен быть вам благодарен. Вы в очередной раз меня спасли. Но… Юлия, почему вы из всех возможных путей всегда выбираете самый нелогичный? Когда вы участвуете в операции, любое планирование становится бесполезным занятием: вы все равно не сделаете того, чего от вас ждут. Вы можете хоть иногда включать голову?
— Такие решения не принимаются головой, — сухо парировала я.
— Боюсь, у меня просто нет органа, которым вы принимаете такие решения.
— Знаете что, Дан? Идите в задницу.
Мда. Вот и поговорили.
Насупившись, я слезла с кровати, повернулась к Дану спиной и принялась стаскивать пижамную рубашку. Просить его отвернуться не позволила гордость, и я понадеялась, что у моего соседа по палате хватит деликатности сделать это без напоминания.
— У вас огромный синяк на спине, — обеспокоено заметил Дан. — Вы уверены, что нет внутренних повреждений? Судя по гематоме, удар был серьезный.
Так вот почему у меня поясница ноет! Это я вчера у Кости второпях о перила приложилась. Чуть не рухнула с лестницы.
— Я же сказала, меня осматривал врач.
Не удержавшись, я обернулась через плечо. Дан без всякого стеснения изучал мою обнаженную спину.
— Налюбовались? — хмуро поинтересовалась я. — Нравится?
— Нравится, — без улыбки ответил Дан. — Но синяк определенно лишний.
Едва я успела переодеться, как дверь распахнулась и в палату вошел магистр Астэри. За его спиной маячил угрюмый Кайрис. Мне уже доводилось видеть верховного мага после тяжелой операции, но даже тогда он выглядел не в пример бодрее. Осунувшееся лицо с резко очерченными скулами было словно припорошено пеплом, синие глаза потускнели. Теперь они казались почти человеческими — и смертельно усталыми. Магистр покачнулся, и верный Кайрис незамедлительно подхватил учителя под локоть.
— Доброе утро, — тихо поздоровался верховный маг. — Дан, как вы себя чувствуете?
— Мутит, — честно признался мой сосед по палате. — Иногда в глазах темнеет.
— А как руки?
— Невыносимо чешутся, — Дан, поморщившись, помахал забинтованными ладонями, как будто рассчитывал унять этим зуд.
— Это хорошо. Я попрошу Эль-Кортиса заглянуть к вам сегодня. Сам я, увы, сейчас не способен даже на диагностику.
— Магистр, — не утерпела я, — а что с Женей?
— Кровоизлияние в мозг, — лаконично пояснил маг.
— У молодого здорового парня?!
Магистр медленно, опираясь на руку Кайриса, подошел к моей кровати и тяжело опустился в изножье.
— "Вихрь ужаса", — глухо, глядя в пол, произнес Дан. И, вскинув глаза, уже громче добавил: — "Проклятье асассина" — это "вихрь ужаса", я прав, магистр?
Верховный маг едва заметно качнул головой:
— Я слышал о "проклятии асассина", но специально не изучал, поэтому не могу с уверенностью утверждать, что это оно. В том, что господин белль Канто подвергся действию Rha'el verite, сомнений нет. Мне уже доводилось сталкиваться с последствиями этого заклинания.
— Да что это такое? — спросила я, и против воли в голосе прозвенели жалобные нотки.
— Rha'el verite, или "вихрь ужаса" в переводе на всеобщий, это одно из высших заклинаний школы Воды, — пояснил магистр Астэри. — Оно вызывает у объекта приступ сильнейшего немотивированного страха, и организм начинает реагировать соответствующим образом: повышается артериальное давление, надпочечники резко увеличивают выработку адреналина, учащается дыхание и сердцебиение. Это естественные процессы, но в случае действия заклинания их интенсивность превышает те пределы, к которым приспособлен организм. Как правило, у жертв Rha'el verite не выдерживает сердце, но у господина белль Канто была предрасположенность к инсульту.
— Каков прогноз? — нетерпеливо спросил Дан.
— Пока затрудняюсь ответить. Если бы речь шла об обычном пациенте, я бы сказал, что прогноз благоприятный: у меня есть опыт подобных операций. Но господин белль Канто до сих пор пребывает в состоянии комы. Возможно, это специфика организма кхаш-ти или как-то связано с особенностями его перемещения сюда. Не знаю. Объективных причин я не вижу. Будем наблюдать.
Повисла тяжелая пауза.
— Учитель, вам необходимо отдохнуть, — негромко, но настойчиво напомнил Кайрис. — Идемте.
Магистр Астэри с трудом, опираясь на руку ученика, поднялся. Повернулся к Дану:
— Я зайду вечером. Надеюсь, вы понимаете, что вам необходим строгий постельный режим?
— Разумеется, магистр. Не волнуйтесь.
Вечером Дану было позволено перебраться в свою комнату. Подозреваю, что верховный маг с удовольствием оставил бы его в клинике еще на пару суток, но Жене, как особо тяжелому пациенту, требовался полный покой.
Я регулярно навещала Женьку. Смотрела на бледное неподвижное лицо — сейчас он выглядел совсем мальчишкой, едва ли старше двадцати. Выслушивала неизменный вердикт: "Состояние стабильное. Улучшений нет." Я видела в этом добрый знак (то ли из природной склонности к оптимизму, то ли потому что иначе все теряло смысл): пусть пока "улучшений нет", но ведь и ухудшений тоже, а значит — есть время, и магистр обязательно что-нибудь придумает.
Зато Дан быстро шел на поправку: Эль-Кортис, тот самый эльф, что осматривал меня в клинике, оказался отменным врачом.
Уже через три дня Дан чувствовал себя достаточно бодрым, чтобы отправиться вместе со мной к Косте.
— Господин Литовцев не появлялся, — огорчил нас Рами.
Как полагается радушному дворецкому, он предложил гостям хозяина чаю, но Дан угрюмо бросил:
— Идемте, Юлия. Мы зря сюда пришли. Если будут важные новости, Костя даст знать. У него есть доступ во дворец.
Я деликатно не стала напоминать, что визит к Косте — это была его идея. Дан вообще с самого утра вел себя странно: то впадал в задумчивое оцепенение, то, напротив, принимался нервно расхаживать по комнате. Подходил к двери, словно собираясь куда-то идти, потом передумывал — и снова садился в кресло. Несколько раз я ловила на себе его тяжелый взгляд.
— Дан, вам плохо? — не выдержала я, когда мы вернулись во дворец. — Позвать магистра?
— Не нужно, — он помолчал, собираясь с мыслями, и неохотно признался: — У меня плохое предчувствие. Насчет Жени.
Я хотела скептически заметить, что у меня никаких предчувствий нет, — и осеклась. Вспомнила: утром я действительно проснулась с ощущением какого-то муторно-тревожного сна. Вот только с Женькой он связан не был…
— Вы уверены, что это именно предчувствие, а не осложнения после сотрясения мозга? — забеспокоилась я. — Я читала, что такое бывает. Давайте все-таки сходим к магистру Астэри?
— Давайте, — неожиданно легко согласился Дан. — Я буду рад убедиться, что это просто повышенная мнительность.
…В клинику нас не пустили.