Третьи сутки на «Скайленде» не было новых случаев фэл; с утра 14-го января умерло лишь двое больных, и медики уверенно надеялись, что мор на этом прекратится. Режим «чрезвычайки» позволял им не взывать к гражданским чувствам и не приглашать с поклоном на инъекцию иммуноглобулина, а охватывать вверенный контингент профилактикой в приказном порядке, невзирая на капризы и отговорки по религиозным убеждениям. Сато, как глава отдела безопасности, дал вкатить себе дозу одним из первых, чтобы показать пример подчиненным, — и теперь жестоко маялся с рукой, распухшей и горячей в плече.
Сато решил носить руку на перевязи — пусть все видят, как он страдает. Непрестанно думая об этом, он добился того, что рука перестала шевелиться. Набору документов с голоса и правке мышью это не мешало.
Обедал он, как всегда, скромно. Рыбные шарики с семью приправами, соус гоголо, веточки масиги в пикантном маринаде, чашечка вина и — для полноты картины — курительная свечка «полуденный сон».
— Дори, смени мне компресс. Он почти не щиплет.
Дорифор в дни эпидемии приобрел скверную привычку входить к комиссару с лицом, на котором было написано: «Дальше будет хуже».
— Дори, ты мог бы выглядеть более оптимистично? Любое удовольствие портится от твоего вида.
— У меня новости.
— У тебя всегда какие-нибудь новости. Скинь их Диадумену, а меня не нервируй.
— «Сервитер»…
Поплевав на пальцы, Сато загасил курильницу, морщась и шипя.
— Ну, что там?!
— Они развернули свою дырявую лохань и летят сюда. На «Сервитере». В 14.52 вышли из скачка в радиусе подлета к станции.
Сато заморгал; Дорифор почти услышал шорох его ресниц.
— На «Сервитере»?!. А кто им разрешил?
— Сообщают, что лихтер в аварийном состоянии. Просят принять их на причал. Директор станционного ОТКУ на связи с ними.
Рука забылась; Сато сбросил перевязь и мухой выпорхнул из кабинета. Проклятия теснились в голове, складываясь в замысловатую формулировку. Он застал взъерошенного, опасно звенящего голосом директора в весьма щекотливый момент переговоров.
— У вас на борту плазмоиды; я не могу вас причалить.
— Плазмоидов нет, — отвечал невозмутимый артон.
— Куда же они делись?
— Рассосались.
— Как это?!
— Согласно инструкции. Мы ловили их сачком и зачитывали им инструкцию; они этого не выдержали.
— Капитан Кермак! Мы говорим об аварийной ситуации!! Отвечайте как принято!
— Пожалуйста. Плазмоиды все до единого разрядились на элементы конструкции. Корабль безопасен для станции.
— Дайте мне, — Сато схватил микрофон. — Кермак, с вами говорит комиссар Сато!
— Очень приятно.
— Вы должны были сбросить на Нортию груз согласно завещанию.
— Какое это имеет значение для службы безопасности? — удивление в голосе артона казалось неподдельным.
— Вы сделали это или нет?!
— Я не отвечу, пока не получу от вас исчерпывающих разъяснений, — голос стал мягок, но в его замшевых ножнах пряталась сталь.
— А я не позволю вам причалить, пока не услышу ответ.
— Почему же? Не означает ли это, что груз по завещанию — опасней, чем корабль с плазмоидами?
Сато чуть не вывалил в эфир заготовленную порцию проклятий. Возврат ящика с камнями — снова фэл… или что там еще может устроить конкреция Торна-Зиновича-Рейзера?..
— Итак, вы отказываетесь ответить? Значит, приблизиться к станции вы не имеете права.
— Через шесть часов я буду у причала.
— Нельзя! Я за-пре-ща-ю!!
— Кораблю угрожает авария. Поломки на борту начались меньше чем через час после отлета; БЭМ неисправен — и вы первый констатировали это. Согласно пункту 4-7 параграфа 93 Правил космических сообщений экипаж имеет полное право покинуть судно.
— Установите лихтер в стационарной точке относительно станции и эвакуируйтесь на челноке, — встрял директор ОТКУ.
«О нет!» — мысленно возопил Сато, представив, как челнок взрывается на виду средств оптической телеметрии и осколки летят в станцию, — но Кермак его успокоил:
— Невозможно. У нас нет челнока.
— Как это? — спросил директор.
— Потерян. Подробнее я доложу по прибытии. Но если вы не можете ни принять нас, ни снять с «Сервитера» своим катером, я начинаю радировать SOS на международной частоте… и сообщу спасателям все, что случилось с кораблем.
Не оказать помощи аварийному судну, вынудить его посылать SOS почти у причала, в шести часах лета от станции, — это для главы ОТКУ хуже, чем просто позор. Это отставка, причем со скандалом. Директор затравленно взглянул на Сато, который что-то взвешивал в уме, покусывая нижнюю губу.
— Кермак, — минуту назад кричавший, Сато стал почти вкрадчив, — все проблемы решаемы на нашем уровне. Не спешите с сигналом бедствия. От вас требуется мало — уточнить судьбу груза из отсека 14.
— Что представляет собой груз? — артон давил, и сложно было противостоять его нажиму.
— Фрагменты камня, — Сато стал противен самому себе — он уступал давлению. Уже не проклятия, а месть вызревала в его сознании.
— Точнее, пожалуйста. Что за камень, откуда, его свойства.
— Камень с Арконды. Свойства — особые. Вернее, неопределенные.
— Опасные, вы хотели сказать?
— Возможно. Поэтому сближение корабля со станцией нежелательно. Взамен я надеюсь услышать от вас сведения о наличии в отсеках… неучтенных грузов биологического происхождения. Под запись, внятно и отчетливо. Вы сможете перебраться на станцию на катере. Ну-с?..
— Благодарю за любезность. Мое слово такое: на корабле «Сервитер Бонд» трупов нет. Груз из 014 отправлен в челноке на Нортию.
— Дайте им причал, — сказал Сато директору, выключая связь.
— Комиссар, — скулы директора зажглись румянцем гнева, — вы мне размахивали своей картой допуска, чтобы я подписал лихтер в рейс. Вы уверяли, что ваши парни провели предполетный контроль и что Ллойд установил пригодность судна к рейсу. А там сразу все начало рушиться! Потом плазмоиды! Сломался БЭМ! Я хочу знать, досматривали лихтер в самом деле или нет!!
— Об этом составлен надлежащий документ, — пропел Сато, — и вы его подписали. Если у СК будут сомнения, вам придется их отвергнуть или признать обоснованными. А там как решит СК.
— Я сделал пометку в акте о том, что срочность отправки — по вашему настоянию! Ваш допуск…
— Допуск мой, а ответственность ваша. То есть я рекомендую, а деяния совершаете вы. Я же вам не приказывал, а советовал. И мои ребята — не технари; они только убедились, что лихтер отвечает нормам общей безопасности. Так что готовьтесь изучать те недостатки корабля, которые вы не отметили впопыхах.
— Комиссар!!.
— Извините, у меня дела. Я должен вас покинуть.
В дверях Сато оглянулся — не лопнул ли директор ОТКУ от кипучей ярости? Еще нет.
— Один совет, очень добрый совет — чем тратить время и нервы, изучите контракт на этот эскортный полет. Контрактные обязательства — вещь более чем серьезная. Относительно корабля — придерживайтесь тех бумаг, которые имеются. Пусть оправдываются они — а не мы. Я выражаюсь достаточно ясно?..
На выходе из шлюзовой камеры экипаж «Сервитера» встречал некий солидный и нахмуренный чиновник в форме офицера транспортно-космического управления с нашивками 2-го ранга, а за ним группировалась небольшая свита из инженерного и портового персонала. Из гражданских маячили белогривый комиссар и его узкоглазый чернявый напарник.
— Капитан Кермак? — не спросил, а скорей рявкнул старший офицер. — Вы за все ответите!
«Именно так у нас принято встречать героев», — угрюмо подумал Форт.
— Прошу прощения, сэр, кто вы?
— Я Уинстон Ди Брайдон, директор отделения ТКУ на станции «Скайленд-4».
— Не имею чести знать вас.
— Я подписал ваши контракты на рейс со стороны администрации.
Эш, натерпевшаяся здесь от людей в форме, старалась держаться за Фортом как в тени — может, не заметят?.. Комитет по встрече ей сильно не нравился. Все таращились на них, как на вражеских парламентеров. Она выспалась как следует в скачке — но, похоже, сил на общение с администрацией надо больше, чем их дает сон. Далан шумно сопела, поводя усилителем глаз из сторону в сторону; говорить должен капитан — субординация.
— Не помню, чтобы вы были при подписании.
— Не важно; моя подпись заверена печатью.
— Из ваших людей я имел дело только с беловолосой женщиной…
— С кем?.. — директор, набравший воздуха для возмущенной тирады, осекся.
— Она называла себя комиссаром Сато… или это была подстава?
Свита начала сдавленно гыкать, похрюкивать и слегка корчиться от сдерживаемого смеха, ломая режиссерский замысел и драматургию сцены; косые взгляды то и дело касались гипсового лица комиссара. Многим понравилось, как артон опустил Сато ниже плинтуса, — в том числе и директору. Но долг службы превыше всего — директор поглядел на Кермака величаво и надменно, словно гербовый орел Федерации.
— Как вы объясните свое возвращение? Вы не исполнили условий контракта!
— Челнок «Барьер», приданный нам для эвакуации, был неисправен — даже в большей степени, чем лихтер. Мы смогли выполнить условие по грузу, только спустив челнок с орбиты на планету. Естественно, что вернуться можно было лишь на «Сервитере»… и нам крупно повезло, что он не рассыпался при маневре приближения к планете и уходе от нее.
— Ваши оправдания ничем не подтверждаются, — взяв нужный тон, громыхал директор. — Вы получили хороший челнок — и угробили его; вот что объективно. Что касается лихтера — его способность к полету определена до старта по нормативам Ллойда. Господин комиссар…
Выступил вперед Сато с кожаной папкой; голос его был свеж и чист:
— Бумаги надлежаще оформлены. Если на лихтере возникли неисправности, то исключительно по вине экипажа. Есть определенные сомнения в вашей квалификации… это будет дополнительно изучено и доложено в ситуационной комиссии. Мы вынуждены просить вас, капитан, задержаться на станции до разбирательства… тем более что мы в карантине.
— Слушайте, вы, — Форт старался был вежливым, но что-то не получалось, — я с экстренно набранной командой слетал в адову дыру и вернулся не затем, чтоб слушать вымыслы и обвинения. Вон там, — показал он назад, на шлюз, — стоит корабль, и если он нормальный, то пусть кто-нибудь возьмется за тринадцать тысяч эскортировать его на Нортию, а я погляжу, как это у него получится!
— Дискутировать будем в СК, — отрезал Ди Брайдон, — а сейчас передайте судовые документы старшему инспектору Линдау и можете быть свободны… в пределах станции.
— Я требую комиссионной экспертизы корабля! — окрикнул Форт уходящего директора; тот не прореагировал. Сато не спешил удаляться, словно любуясь происходящим, да еще Линдау приблизился, делая руками некие гребущие движения.
— Несомненно, экспертиза состоится, — заверил комиссар. — Как вы хотите. И даже если не хотите.
— Я всего лишь хочу получить свои деньги, и экипажу должны заплатить. А вы-то чего добиваетесь?
— Мы? — по-детски прозрачно взглянул Сато. — Наша позиция принципиальна — выполнение контракта. Мне не интересно, куда и как вы летали. Вам платят не за художественные маневры в космосе, а за результат. Где результат? Вы пригнали сундук с грязью обратно — то есть результата нет! И, заметьте, у нас все бумаги в порядке — а у вас?.. Впечатление таково, что вы получили исправный корабль — и испортили его. А другой выбросили. Кто-то за это будет отвечать, не так ли?..
— Позвольте мне взять бортовой журнал, — напомнил о себе Линдау.
— Вы его примете под роспись, при свидетелях. Встретимся у юриста станции — если он жив, — сказал Форт, как плюнул.
— Не заставляйте меня ждать, — скрипнул обиженный Линдау.
— Ни минуты. Я его отсканирую и заверю копии, а после забирайте.
— Зря вы послали письмо о трупах, — тихо молвил Сато, дождавшись, когда уйдет недовольный инспектор. — Вы серьезно осложнили свое положение. Я был вынужден выступать перед прессой, и мне пришлось исправлять вашу глупость — представьте, как я выглядел по вашей милости. Вы меня выставили шутом…
— А кто вам велел выступать, не умывшись? Два куска мыла — и выглядели бы вполне ничего себе.
— У вас еще есть время дерзить, — глаза Сато заблестели. — Думаю, годик-другой пребывания на станции вас успокоят, и вы научитесь вести себя прилично. Полномочия мне позволяют задержать вас до выяснения всех обстоятельств полета.
— Не забудьте потом оплатить мне упущенную выгоду. — Форту стало неприятно при мысли, что его контуанский вид истечет и он станет лицом без гражданства. Опять же, очень не хотелось разоблачать свою истинную природу и дожидаться людей Джомара.
— О да — если вы вправе на нее рассчитывать. Ваш диплом вызывает всякие вопросы — скажем, о его подлинности… Давайте не говорить о будущем, пока не собралась СК. Что-то еще она решит!..
— Феномен с подвохом в багаже покойника, мина на челноке…
— Осторожней, Кермак. Я нахожусь при исполнении, я — государственный чиновник пятого класса. Ваши нелепые намеки можно расценить как оскорбление. Вам мало тех проблем, которые есть?
— Да, о покойниках — Кэн Мерфанд просил вам передать кое-что.
Сато невольно отшатнулся, увидев будильник.
— Что вы так дернулись? Страшно?.. Не бойтесь, он свое отзвонил. Держите на память. Вы бы поискали на «Сервитере» — вдруг мы не тот ящик выкинули… Сейчас 21.43; к утру как раз управитесь.
От замюриста Форт возвращался, перегруженный самыми мрачными мыслями. Стоило, наверное, сдаться Джомару, а не соваться в гадючье гнездо администраторов, у которых все по документам сходится и выглядит так убедительно. Разумеется, пока экипаж боролся с авариями и чуть ли не голыми руками выбрасывал горящий феномен, те сидели в тишине и покое и подгоняли строчку к строчке.
Но экипаж!.. Их нельзя бросить. Теперь предстояло дело посложней битвы с феноменом — тот был один, а этих лощеных, округло и красиво говорящих гадин — мало что не рота. Не исключено, что самописец уже сняли с лихтера и подчищают информацию. Человеку, верящему в законы, такое и вообразить нельзя, но Форт, чей разум украли военные, чтоб втиснуть в мозг-машину, знал цену законам и тем, кто их призван соблюдать. Чтоб избежать огласки и расследования, они на все пойдут. Остается держаться вместе и стоять на своем. Выбить из начальства заработок — и ходу отсюда! Интересно, есть ли в Галактике место, которое не обсидели начальники, готовые тебя сожрать, если ты не вписался в их формат?..
Рея Магнуса он послал подальше. Никаких интервью! Заговорим, когда иного выхода не будет, — и денег за свои откровения надо требовать побольше. Пока не время ссориться с комиссаром Сато на разрыв… хотя опыт упрямо подсказывал Форту, что чем больше ты уповаешь на понимание начальства, чем искреннее полагаешь сдуру, что в начальники берут за светлый ум, а интеллект измеряется числом нашивок, тем крепче эти скоты гнут тебя в бараний рог и вьют из тебя веревки. Когда хочешь как лучше, выходит по-ихнему.
«Куда удобней — экипаж спасен, феномен выброшен; я признался, что на лихтере нет трупов, Сато — что камень был опасен; плати за труды и прощай. Хочешь оставить все в тайне? Да ради бога! Накинь нам, работягам, тысяч по пять за молчание, ведь самописец остается у тебя. Так нет же, у начальства идеал другой — наорать, обвинить тебя во всем и ни томпака не платить. Я оказался виноват — зачем вернулся? зачем выжил? Я! А не они, пославшие меня в погиблый рейс на дрянном судне, с дьяволом в трюме и бомбой на челноке!.. У них все бумаги были приготовлены, чтобы списать нас по графе потерь. Мы им отчетность нарушаем!..»
Экипаж он нашел в упадническом настроении. Далан, ворча и булькая зычным горлом, ходила по убогой гостиничной каюте, а Эш помешивала еду в кастрюльке, уныло напевая что-то на родном языке. Имей Форт программу перевода, он услышал бы невеселую колыбельную для шнги:
— Что-нибудь выяснилось, капитан? — шарахнулась к нему Далан всем телом.
— Ничего хорошего, — Форт сел, стараясь не глядеть на коллег. — Они все хотят переврать; ну, вы слышали, у шлюза… Вся техника была новенькая, с иголочки, а мы ее загнали и сломали.
— А феномен?! — взрычала Далан. — Я им руки покажу! У нас записано!..
— Далан, без обид — но с тобой разочтутся как надо. Ты из того мира, с которым федералы ссориться не станут. А вот у нас история подольше…
— Как так можно?! — уши Далан сложились в возмущенную фигуру. — После всего, что было, — и такая вам несправедливость!..
— Может, у тебя дома по-другому. А у нас так. Нам еще доказывать придется, что мы — это мы, а наши дипломы — не подделки.
В дверь позвонили. Форт поглядел радаром на пульт двери — та отъехала в сторону. На пороге стоял нижний чин станционной охраны. — по табелю о рангах вроде полицейского сержанта.
— Добрый вечер, — деликатно начал он.
— Половина двенадцатого, спать пора, — недружелюбно отозвался Форт. — Что вам надо?
— Здесь находится Зук Эшархиль Тэрэх Шнга. Ей следует пройти со мной в отделение охраны.
— Это зачем?..
— Она была условно освобождена из-под стражи и должна вернуться под арест.
Эш уронила ложку. Всякая иллюзия свободы исчезла; четверо суток полета оказались просто кошмаром между тюрьмой и тюрьмой. Ее оторвут от людей, которые стали ей близки, как родня, и бросят в одиночку. И будут вынуждать к сотрудничеству — говорить и подписывать то, что им надо. Они это умеют — Эш дома наслушалась, как оккупанты обрабатывают тех, кто угодил в их тюрьмы. Человека иногда могут пожалеть, он таки свой, а вот «ихэнскую вонючку» — никогда. То, что принес с собой охранник, было выше ее терпения, почти до дна истощившегося в рейсе. Что — опять покориться?.. Никто не заступится. Тут «чрезвычайка». Пока добьешься связи с Аркадией, пока там смекнут, как тебе помочь (и то — если захотят и смогут!), — от тебя одна шкурка останется. Тупик. Тебя приперли.
— Я не пойду, — прошептала она, а потом вскрикнула: — Не пойду!!
— Вы отказываетесь подчиняться? — удивился охранник. — Извините, в таком случае я вынужден буду заставить вас.
Форт начал вставать, отметая доводы рассудка: «И зачем ты собрался это делать? Тебя же и посадят!», но его опередила пылкая Далан.
— А попробуй заставить меня, — охранник попятился перед движущейся на него тушей на массивных ногах, с растопыренными ручищами. — Это частное помещение! Порог не переходить!
— Не частное, а арендованное, — пробовал спорить охранник. — Это сопротивление властям! Я вызываю наряд стражи.
— Хоть десять, — Далан захлопнула дверь перед его носом и повернула запор.
— Далан, он вызовет. Он не шутил.
— И я не шутила! Могу запираться, когда захочу. Я догадываюсь — хотят нас разделить, оставить врозь. Мне заплатить, Эш в клетку, вы будете один. Я глубоко обижена! Они о нас будут выдумывать враки, что мы неумело водили корабль! Нельзя им позволить!..
— Пожалуйста, — взмолилась Эш, — не отдавайте меня!..
Поскуливая от боли в обмотанных пальцах, Далан извлекла из своей необъятной сумки с гимнастическими инструментами увесистый цилиндр, поставила на торец и повернула верх, как крышку термоса. Цилиндр ожил — замерцал огоньками, выпустил какие-то блестящие отростки, а верх раскрылся железным бутоном. Нагнувшись, Далан прощебетала в него длинную фразу и, помедлив, выслушала трель ответа.
— Порядок. Через два с небольшим ваших часа у нас будет подмога. Надо высидеть.
— А объяснить, что сделала, ты можешь? — Форт с недоверчивым интересом оглядывал образчик техники высшего мира.
— Вызвала своих. Кто путешествует у нас один, носит маячок вызова спасателей. У нас никто не остается без защиты родины. Мне ответили, чтобы ждала. Это, — потрогала Далан пикающий цилиндр, — дудка тревоги.
— Что же… что же ты раньше в свою сопелку не дунула?!! — взорвалась Эш. — Когда мы на «Сервитере» чуть не…
— Тогда проблемы были мои собственные. Личные. Я могла их решить. Сейчас в моем лице оскорбили Бохрок. Это никому не позволяется.
«Не-ет, никогда мы не поймем эти техно-социальные миры — ни Форрэй, ни Бохрок! — подумал Форт, ощупывая и сканируя дверной запор. — Муравьиное общество… один за всех — пожалуйста, как она — готовы гнать корабль ради одной девки, и ладно бы она была в опасности — а чтобы честь их муравейника не прищемили!..»
— Если бы с той стороны был я, дверка бы не продержалась и пары секунд. Они провозятся чуть дольше.
— Надо принять меры.
— Забить чем-нибудь дверь! — выпалила Эш; Форт сочувственно поглядел на нее. Он, как никто на «Скайленде», понимал беды несчастной шнги, но ему грозила не каталажка, а рабство.
— Нет сварочного аппарата. Впрочем, заваренную дверь тоже высадят. Дело времени.
— Морской закон! — гаркнула Далан, привлекая к себе внимание. — Я знакома с обычаями. Это общепринято у эйджи.
То, что она вынула на этот раз из сумки, походило на стопку пластин, скрепленных кольцами, но оказалось мозаикой два на два метра с какой-то дичайшей, кричащей раскраской, словно таблица для проверки цветового зрения; Далан, урча, разместила раскладной тонкий щит на полу.
— Вставайте сюда. Эш, возьми еду и воду, могут пригодиться.
— Если память не подводит, это твой флаг, — Форт обошел раскладушку кругом. — Или герб?..
— Да! Флаг — территория Бохрока. Кто стоит на ней, неприкасаем. Морской закон, так?
— Ммм… да, есть такой обычай. Но как-то неловко — ногами по флагу…
— Я пригласила, вы — гости. Остальные нет.
— Откройте дверь! — приказали снаружи. — Неподчинение будет расценено как враждебные действия по отношению к представителям правоохранительных органов!
— Войдите! — Форт, сняв запор, отступил к флагу и встал на него.
Униженный в своем служебном рвении охранник привел пятерых, одетых и вооруженных как для захвата террористов в логове. Но картина, представшая их глазам, смутила группу физического действия — непослушный экипаж с отрешенными лицами стоял на пестром коврике для медитации, а у ног мирки тикало что-то, похожее на адскую машину.
— Если вы посягнете на флаг и морской закон, — гулко заявила мирка, — вы будете общаться с солдатами моей планеты. Я могу отстоять себя.
Никому не улыбалось драться с разъяренной слонихой как бы не пяти центнеров весом; при 1 g мирки удачно сочетали порхание акробата с силой мамонта. И вообще, не зная юридических тонкостей, тут можно таких дров наломать, что не угадаешь потом, перед какой комиссией отчитываться. Разочарованно поцокав языками, спецназовцы отошли посовещаться в коридор. Своих умов им показалось мало и, пошептавшись, они вызвали Сато — комиссар заварил этот чай, вот пусть он и обжигается.
Беловолосый явился с недовольной миной; вздорный голос его был слышен издалека:
— Вы что, вшестером не можете отконвоировать одну ящерицу?!.
Причастившись к зрелищу, он умолк. Цилиндр к этому времени втянул рожки и вместо «бип-бип» стал наигрывать бохрокский гимн — сущая какофония из лязга, буханья и воплей драконов. Такую музыкальную игрушку Сато видел впервые, но чутьем подозревал в ней нечто гадкое для себя.
— Может, применить слезоточивый газ? — осторожно предположил командир группы. — Или нервно-паралитический?..
— Еще посмотрим, кого первого парализует, — намек мирки прозвучал многообещающе.
— Пусть торчат, если им нравится, — глухо бросил Сато, удаляясь. — Я загляну утром — может, им надоест. Советую прислушиваться к просьбам этой… серой госпожи.
Но утро по станционному времени еще не наступило, когда диспетчер-телеметрист в панике доложил начальнику «Скайленда»:
— Сэр, в радиусе подлета вышел из скачка военный корабль мирков, по классификации — канонерка, название — «Аталамаренк». Их капитан требует причал, иначе грозит высадить десант своим способом.
— Какого черта им тут надо?!. — начальник вмиг представил, что, пока они сидели в карантине, ни с того ни с сего разразилась звездная война и флот Бохрока уже бомбит Сэнтрал-Сити на далекой Колумбии.
— Он утверждает, что на станции обидели их соотечественницу по имени… — имя было втрое длинней названия канонерки. — Он прибыл эвакуировать эту гражданку и расквитаться за ее обиду.