— Будет исполнено! — щелкнув каблуками воодушевленный генерал отправился выполнять последние указания.
Для меня все стало слишком серьезно. Изначально я действовал по наитию, не думая о последствиях. Попав с одной войны на другую штурмом брал все проблемы. Сейчас приходится мыслить и планировать глобально, попутно пропуская через себя массивы информации и привычно отделяя только самое важное. Важный навык из двадцать первого века.
Жаль лишь, что проблемы не приходят по одиночке. Произошел серьезный прорыв фронта и до его обрушения осталось совсем недолго. Нет, не на Северо-Западном направлении, где оборона моими усилиями строилась последние полгода. «Случился» прорыв на Юго-Западе, несмотря на десятки моих писем и попытки внушения императору. Все бесполезно. Я смог уберечь армию от одного флангового прорыва, но от второго не уберег.
Через пару дней я стоял перед императором и мог лично убедиться в том, что он слишком внушаемый, поэтому так странно реагирует, когда некоторые люди не оправдывают его ожиданий. Чуть ли не переквалифицируя все неудачи в личное предательство. К тому же, Николай сходил с ума. Его душа билась в мухах от постоянных писем жены, в которых она требовала, умоляла и проклинала его лишь бы вернуться в Петроград. И я не знаю сколько он еще продержится. Может месяц, два… точно не более.
Война оказалась нелегкой прогулкой до чужой столицы, да и в самой империи хватало проблем. Распутина, который всегда успокоит и расскажет, что пока он с ними рядом все будет хорошо нет, как и властной императрицы. Тяжело Николаю. Самое смешное, что в народе к императору стали лучше относиться. Он принял их чаяния и стал достоин уважения. Бывает и такое.
— Ты был прав, поэтому я готов принять твой план по удержанию фронта. Докладам генерала Иванова и Николая Николаевича больше веры нет, — нервно заходил по комнате император. — Ты сможешь изменить ситуацию?
— Сделаю для этого все возможное, но мне необходимы особые полномочия, как и жандармам. Победа не может быть достигнута только на фронте. Потребуются определенные изменения в тылу.
— Завтра в Думу и Совет министров будет направлено мое постановление о наделении тебя особыми полномочиями на время действия военного положения. Как назвать новую должность обсудим позже. Хочу лишь узнать почему столько внимания Отдельному Корпусу Жандармов⁈
Оставалось только вздохнуть про себя.
— Они неплохо решают текущие проблемы и держат чиновников в тонусе. Собственно, чем и займутся в скором времени. Ты точно уверен, что сможешь выдержать недовольство приближенных? Даже боюсь представить какая будет реакция двора…
— За это не переживай, Дмитрий! Я пока еще император, — улыбнулся Николай и пригладил усы. — Единственное чего я не понимаю так это почему я тебе доверяю. Как самому себе.
Долго мы с ним шли к этому, но постоянная обработка в течении года дала свой итог. От чего он даже жену отправил подальше из столицы. Не знаю насколько хватит его решительности, когда ситуация станет намного хуже.
— Потому что я всегда готов помочь решить не только твои проблемы, но и государственные! Завтра начнется новая эпоха, так что отбрось все сомнения и выдохни. Теперь уже можно.
Император молча опустил голову, задумавшись о чем-то своем. Иногда я боюсь даже подумать какие мысли в его голове. Только что он может рассуждать о важных вещах и перекинуться на мелочи о том, как хорошо бы прокатиться на яхте или пострелять из ружья. «Воздушные» люди, полностью отрешенные от проблем своего народа.
Зато прямо сейчас почти две сотни первых курсантов ускоренных офицерских курсов постигают тяжелую воинскую науку под присмотром бдительных унтеров. Дети самых знатных и богатых людей на себе почувствуют вся тягости войны и останавливаться на этом я не намерен.
Глава 16
Орловский централ. Печально известное для многих каторжников место в Российской империи. Орловский режим не отличался гуманностью и считался конечной точкой жизненного пути для большинства заключенных. Общие камеры под постоянным присмотром надзирателей, вспышки болезней, жестокие наказания и даже пытки. После бунта заключенных, который был подхвачен журналистами, в том числе и зарубежной, произошло некоторое смягчение условий содержания.
Начальник тюрьмы явно не ожидал увидеть столь высокое лицо в своей епархии, где он царь и бог. А врученные бумаги лишили его последних остатков самообладания. Моих полномочий было достаточно, чтобы снять его с должности или вынести приговор, но я появился здесь по другому делу.
— Немедленно построить всех осужденных во внутреннем дворе!
— Слушаюсь! Сей же час, ваше императорское высочество! — выпятив вперед грудь начальник тюрьмы поспешил исполнить указание.
С первого взгляда тюрьма, как тюрьма. Ничего особенного. Единственное отличие новизна и хмурые взгляды охраны. Пока я осматривал тюрьму среди персонала началось бурное проявление служебного рвения и вскоре из главного корпуса выходили изможденные люди, не знающие чего ожидать от прибытия высоких гостей.
Кругом грязь, серое небо, унылая атмосфера безысходности и больной цвет лиц заключенных. Когда-то и я так стоял, слушая простые и понятные всем слова без высокопарных речей о всеобщем благе. Правда здесь отбывают срок не за хулиганку или мелкие правонарушения, а держат матерых революционеров и бандитов. Терять им особого нечего.
— Ваше императорское высочество, заключенные Орловской каторжной тюрьмы общим количеством в тысячу двести тринадцать душ построены. Начальник тюрьмы Синайский.
Кивнув начальнику тюрьмы, я всматривался в неровные ряды заключенных, пытаясь понять мысли тех, кто стоит передо мной. Но понял только одно. Привычными уговорами здесь ничего не добиться.
— Российская империя вступила в тяжелую войну, от исхода которой зависит вопрос существования самого государства. В это непростое время мы все, как один должны встать на защиту Родины. Поэтому сидеть в тюрьмах непозволительная роскошь. Я предлагаю вам выбор. Вновь стать достойными членами общества или остаться гнить здесь. Наравне со всеми солдатами вы будете получать жалование и после двух месяцев обучения отправитесь на фронт в составе Добровольческого корпуса. Через год вам будет подписано помилование, после чего вы вернетесь в общество свободным человеком.
Гул голосов прокатился по рядам заключенных. Так и до бунта недалеко… если бы не наличие рядом со мной бойцов второй роты первого штурмового батальона. Интересно было наблюдать за тем, что политические заключенные молчали, ожидая продолжения.
— Начинайте сортировку заключенных. Я заберу с собой всех кроме больных.
Начальник тюрьмы хотел уже вскинуться, но под моим взглядом передумал. И передав своему подчиненному списки заключенных приказал начать опрос.
— Осужденный Иванов, выйти из строя! Каторга или вступление в Добровольческий корпус?
— Лучше фронт, чем здесь гнить.
— Осужденный Санин…
Отказавшихся не было пока очередь не дошла до человека с весьма знакомой внешностью. Худое лицо, бородка клинышком и острый взгляд.
— Осужденный Дзержинский, выйти из строя! Каторга или вступление в Добровольческий корпус?
— Каторга! — раздался хриплый ответ.
— У данного осужденного нет права выбора. Продолжайте опрос.
Мой голос был сродни раскату грома. Дзержинский злобно посмотрел в мою сторону, но промолчал и безропотно последовал за моими бойцами. Идейный, бескомпромиссный со своими слабостями и бесами. Создатель органов безопасности и разведки. Также занимался развитие народного хозяйства и борьбой с беспризорниками на улицах, но его имя в основном ассоциируется с красным террором. И не без основания. Крови он пролил немало. Впрочем, белые тоже были далеко не ангелами. В Гражданской войне таких масштабов нет правых и невиновных. Априори. А вот после гражданской уже другой расклад. Волков, кто не насытился кровью надо было сразу же отстреливать, как опасных для общества.
Я никогда не отделял историю страны от имперской, советской или современной. Родина одна. Надо понимать, что те, кто правит страной обычные люди. Не всезнающие роботы или сплошь попаданцы с библиотекой в голове. Они также подвержены сомнениям эмоциям, страстям и часто ставят личные обиды выше общего. Политики часто совершают стратегические ошибки ради сиюминутных выгод, а позже бросают все силы на их исправление. Поэтому самое важное качество у правителя не растеряться в сложной ситуации и вывести страну из очередной ловушки «доброжелателей» или собственных просчетов. Никаких сомнений! Рефлексировать можно будет позже.
Тем временем, практически весь Орловский централ выразил желание стать добровольцами в надежде сбежать по пути. Наивные.
— Капитан, распорядитесь, чтобы к нам привели духовного наставника. Пусть осмотрит вверенный ему контингент и прочтет молитву.
— Слушаюсь!
Духовным наставником к заключенным я выпросил Григория Распутина. Убивать «Гришку» не за что. За блуд, мошенничество, влияние на царскую семью и призыв к миру? Глупо. А шпионский след так и не был найден. Пока не найден. О чем Распутину был сделан тонкий намек. Хотя после разговора с императором он, итак, сильно изменился и замкнулся в себе. Что сказал ему Николай неизвестно, но вряд ли это было просто беседа. Да и иерархи Церкви, наконец, получили долгожданную команду «фас», после чего закрыли монаха в келье под постоянные молитвы. Я же решил, что пусть будет под моим присмотром, чем его сведут с этого свету. Нельзя быть мясником, убивая всех налево и направо. Впрочем, отменять команду, в случае моей смерти, на отстрел самых кровавых убийц Гражданской войны я пока не буду.
— Дмитрий, я…
— Позже, — остановил монаха. — Радуйся, что начинаешь не с полкового священника, а сразу целого корпуса. Начинайте молитву и отправимся в путь пока светло. Пришла пора отдавать долг Родине!
Безумный взгляд из-под челки и растрепанная борода, но молитву начал произносить хорошо поставленным голосом. Сгодится.
— В колонну по три! Шагом… Вы колонна знаете, что такое? Унтеры, наведите порядок, — отдал приказ капитан.
Рядом стоял мнущийся Гумилев непонимающий чего от него хотят. Первое впечатление от радости, что его заметили прошло и теперь он уже не так был рад моему внимания.
— Разрешите задать вопрос, Дмитрий Павлович? — и после моего кивка продолжил. — Зачем я вам нужен? Дальнейшие муки незнания своей судьбы мне уже терпеть не в мочь.
— Хочу, чтобы вы помогли мне с одним делом, а позже я решу куда вас пристроить. В тюрьмах люди со сложной судьбой и непростым характером, но нам есть, что им предложить. Вы, человек тоже непростой и в жизни успели немало повидать и наделать ошибок, поэтому сможете подобрать правильный подход и главное слова от самого сердца. Отправляйтесь во Владимирский централ, а позже в Бутырскую тюрьму и повторите мое предложение. Необходимые полномочия у вас будут. Мы готовы брать всех кроме откровенных душегубов и насильников.
— Неожиданно. Вижу, политические заключенные вас не пугают?