Поднявшись на четвертый этаж, она повела нас по конторскому коридору, в котором располагались бухгалтерия, кабинеты заведующих отделами, АХО и, наконец, остановилась перед дверью директора Универмага. Я поднял глаза и увидел табличку. «Директор Универмага „Стрела“ Солдатенко Л. Е.»
Знакомая фамилия наводила на мысли. Но я не стал спешить с выводами. В конце концов существуют однофамильцы.
— Лидия Евгеньевна, вот они, — продавщица постучалась для соблюдения формальностей и раскрыла перед нами дверь в кабинет.
Грузная женщина лет пятидесяти, восседала за отполированным конторским столом коричневого цвета, держала трубку плечом, что-то записывала в ежедневник и говорила по телефону.
Кабинет не казался просторным, но обстановка показывала, что владелица значимая персона в иерархии города.
Она подняла на нас глаза, оторвавшись от записей, кивнула продавщице, замахала толстой свободной ладошкой — мол, заходите.
— Они уже мне оснонадоели, Вась, в твоем горисполкоме. Сколько я буду это терпеть. Мне на-до-е-ло!
Все понятно. По иронии судьбы, снаряд попал в воронку дважды. Я находился в кабинете жены того самого Солдатенко, который настоятельно рекомендовал комсомольской ячейке в школе проучить меня за дерзость и исключить из рядов.
— Нет, хватит. Решай, как хочешь. Ты в конце концов не хрен с горы, а зампред! Второй человек в городе. В отпуск в санаторий в этом году поедем вместе.
Она положила трубку. Выдохнула и посмотрела на нас.
— Так, мальчики, времени у нас мало. До обеда надо успеть выбрать и оплатить. Татьяна отведи их на склад. Покажи костюмы бежевые и серые. Посмотри по размеру.
Продавщица улыбаясь кивнула.
— Деньги у вас с собой? Костюмы по 118 и 125 рублей. Болгария и ГДР. Если возьмете, то Таня пробьет по кассе.
Тёма ответил за нас двоих.
— Деньги с собой, Лидия Евгеньевна.
— Тогда идите, Танюш проследи, чтобы все было хорошо.
Та была рада услужить руководству, кивала и улыбалась во весь рост. А затем пригласила нас жестом следовать за ней.
Желание покупать здесь, у жены моего мстительного недруга, Василия Солдатенко мгновенно отпало.
По большому счету, никто бы никогда не узнал, как, где и когда я купил костюм. Все, что происходило в этих стенах оставалось в этих стенах. Так работала система, удовлетворяющая спроса на дефицитные товары.
Болтунов со стороны продавцов и покупателей могли ожидать крупные неприятности со стороны ОБХСС. Одно дело знать, что в Универмаге торгуют из-под полы — другое болтать о своем «канале» поставки. Обе стороны старались держать языки за зубами.
Тем не менее, я посчитал ниже своего достоинства воспользоваться сложившимися возможностями. Я был уверен, что не останусь без костюма.
Правда, чтобы не смущать друга, я не стал сообщать о своем решении в кабинете директора Универмага и последовал на склад вместе с Тёмой и продавщицей Татьяной.
Дойдя до места, я вежливо отказался рассматривать и примерять костюмы.
— Тём, они отличные. Ты выбирай себе. Я тебя на улице подожду.
Татьяна взволновалась, мой отказ был для нее непонятен.
— Что не понравилось?
— Фасон. Не мой фасон. У меня сосед. Обещал дать свой свадебный костюм поносить.
Я вспомнил, что люди давали друг другу поносить одежду по особому случаю. И это считалось нормальным.
— Но выпускной. Всё-таки, такой большой праздник! Одеть костюм с чужого плеча?
Она выглядела даже обиженной. Не всем предоставляется такая возможность. Этих костюмов просто больше не будет через неделю. Доступ к дефициту имели избранные. В ее глазах я выглядел глупцом, который сам себя вычеркнул из их числа. Но мне было наплевать, на то, что обо мне думает продавщица отдела мужских костюмов.
— Ну и что, что с чужого плеча?
Мой друг недоуменно пожал плечами, но ничего не сказал.
Я вежливо попрощался и оставив Тёму на складе, отправился обратно по коридорам на улицу тем же путем, что и пришел сюда.
Выйдя на пандус и оглядевшись, я обнаружил передвижной ларек — мороженое прямо рядом с центральным кинотеатром Сатурн на Советской.
Центральные площади и улицы уже успели привести в порядок. Некоторые продуктовые магазины открылись и у входа толпились длиннющие очереди. А вот мороженым никто не интересовался.
Мне безумно захотелось попробовать тот самый вкус детства, утерянный вместе со страной. Я подошел к ларьку под тентованной тканью и стал изучать предложение.
На прилавке красовалось всего два ценника: вафельный стаканчик по двадцать копеек и эскимо по тридцать, соответственно.
— Здравствуйте, — обратился я к мороженщице изнывающей от скуки и нарождающейся жары, доставая три пятнадцати копеечные монетки — два стаканчика, пожалуйста.
Она смерила меня взглядом, откинула крышку холодильного отсека из которого поднялось морозное облачко и вытащила два мороженых.
— Паажалуйста, — растягивая слога, она передала стаканчики мне.
Вроде бы и не грубила, ответила почти вежливым тоном, но у большинства покупателей от ее тона сложилось бы ощущение вины перед этой категорией работников торговли. Они делали свою работу с некоторым одолжением, показывая свою значимость.
У большинства, но не у меня. Мне было смешно наблюдать за этой наигранной, почти театральной ленью. Сдачу в пять копеек она возвращать не собиралась. Другой бы на моем месте стушевался и давно ушел бы.
Ведь в курортном городе люди бывают щедры. Приезжие особенно. Но не местная пацанва. У нас деньги на деревьях не растут.
Я не уходил. Улыбался и ждал сдачу.
— Чего тебе? — она сделала непонимающее лицо.
— Сдачу, тёть.
— Ах, да, — делано спохватилась мороженщица, — совсем засыпаю на ходу. Она полезла в карман на своем переднике и выудила оттуда пять копеек.
— Тёть, а хотите, сходите и поспите. Я тут за вас поторгую, пока вы отдыхать будете.
— Какая я тебе тетя⁈ — почти заревела продавщица, теряя остатки вежливости вместе с выданной мне сдачей, — иди отсюда, поторгует он!
— Ну не хотите, как хотите. Я от души хотел помочь даме. Всего вам доброго, хорошей торговли, — я улыбнулся и театрально раскланялся. Потом развернулся и пошел обратно в сторону Универмага.
Тёмы долго не было, второе мороженое начало таять и подтекать. Мне пришлось сделать маленькую дырочку на донышке, чтобы как-то спасти вафельный стаканчик от окончательного размокания.
Наконец мой закадычный друг и приятель появился с большим бумажным свертком в руках.
— Тёмыч, где ты? Что ты там застрял? Твое мороженое растаяло! — я подскочил к нему протягивая уже довольно помятое лакомство.
— Макс, ё-прстэ! Что случилось? Почему ты ушел? — он сунул мне в руку увесистый сверток, завязанный бумажным шпагатом-бечевой и потянулся за мороженым.
— Короче, эта твоя Лидия Евгеньевна — жена того самого Солдатенко из горисполкома, который меня пнул из комсомола, — я решил сообщить Теме прямо причину своего отказа покупать у нее костюм из-под полы, — понимаешь?
— Короче, я купил два костюма, — передразнил мою интонацию друг, — один мне, один тебе. Пошли к тебе домой — будешь выбирать.
Я опешил и остановился. Тёма не видевший меня и следовавший за мной, с поднятым стаканчиком с мороженым над головой, наткнулся на меня в момент моей остановки.
Остатки мороженого полетели прямо в единственную складку бумажного свертка, сквозь которую проглядывала ткань новенького костюма.
Катастрофу довершила попытка Темы выудить падающее мороженое. Этим он сделал только хуже, потому что я дернул сверток в стремлении спасти положение, но тем самым мы оба непроизвольно разорвали бумагу и окончательно измазали спину пиджака сладко-молочной жижей.
— А деньги за костюм? — спросил я Тёму на автомате.
Он растерянно смотрел на огромное несимметричное пятно на ткани костюма.
— Заплачено. Там были еще чешские, уцененные костюмы по семьдесят три рубля. Мать с отцом дали мне сто пятьдесят. Как раз хватило нам обоим, и сдача осталась, — он никак не мог отвести взгляда от белого развода, — откуда здесь взялось это чертово мороженое?
— Пошли искать химчистку. Мороженое купил я. Хотел сделать тебе приятное в жаркий день.
— Может отстираем?
— Пиджак? Это вряд ли. Его еще прогладить потом после стирки будет невозможно. Штаны еще куда ни шло.
Проблема была не в том, чтобы найти пункт приема в химчистку. Нам нужно было найти работающий. Их всего в городе три-четыре и обчелся.
А вследствие наводнения они не функционировали. После третьего закрытого пункта мне стало понятно, что эта идея совершенно бесперспективна.
— Походу мы не найдем. Если только…
Мне пришла в голову новая идея.
— Если только? — переспросил с надеждой Тёма
— Если только не договоримся в Интуристе. Айда.
Три года назад в городе построили совершенно новый современный отель, для приема иностранных туристов. Это был отдельный закрытый мир, куда доступ без знакомств простому смертному советскому гражданину, был еще более затруднен, чем в закрома советский торговли.
— Да-ну, кто нас туда пустит. Совсем без мазы, затея. Пойдем постираем.
— Попытка, не пытка, как говорил товарищ Берия. Не боись, пошли. Прорвемся. — я направился уверенным шагом в сторону отеля.
Для того, чтобы попасть в Интурист нужно было проскочить кордон милиционеров на входе. Потом двух швейцаров. Но это если идти в лоб. Через центральный вход.
Мы подошли к отелю с торца, в который упиралась парковая зона. Было еще рано и здесь у калитки дежурил одинокий дружинник, который сначала пристально нас разглядывал, но потом его внимание отвлекли три девушки, подошедшие к нему в попытке договорится о пропуске на территорию.
Многие заезжие барышни мечтали познакомиться в отеле с иностранцами, для того чтобы выскочить замуж.
Те из девчонок, кто посмекалистее заблаговременно устраивались на работу официантками и горничными. У таких было больше шансов.
Правда, для этого нужно было сдавать экзамен по английскому языку. Но особо упертых это не останавливало, не смотря на конкурс по десять пятнадцать человек на место.
В гостинице отдыхали не только иностранцы, но и советские партийные функционеры, известные артисты, деятели культуры, знаменитые спортсмены.
Все они, каким-то мифическим образом, через профсоюзы, получали квоту в гостиницы системы Интурист по всей стране.
Еще в гостиницы проникали фарцовщики и валютные спекулянты. Они составляли особую категорию посетителей. Приодевшись, они косили под иностранцев и проскакивали в отель под видом гостей.
Особым шиком у них считалось осадить новеньких, неопытных швейцаров или милицейские патрули на английском или французском языке.
Даже если их ловила местная милиция, время от времени устраивавшая рейды, они, как правило, откупались баснословными суммами. Залегали на несколько недель на дно, а потом появлялись через месяц другой, как ни в чем не бывало.
Единственном человеком, кого реально боялись фарца и валютные спекулянты по-настоящему был замдиректора отеля Борзов Станислав Владимирович, по кличке «КГБ», которого по слухам «понизили» из Москвы за какой-то большой провал.
«КГБ» старался изо всех сил выслужиться перед центром, обеспечивая порядок в отеле, а оперативников Комитета информацией.
Он очень надеялся на возвращение в Москву, поэтому был неподкупен и принципиален.
Вся фарцующая шушера знала, что ему лучше не попадаться. А если попался, то стать его тайным осведомителем, висящим на крючке, считалось за счастье.
Причина простая, если он сам организовывал задержание «ненужного» спекулянта, то, не доверяя местной милиции, лично следил, на чтобы дело дошло до прокурора и суда.
А дела по валюте часто заканчивались огромными сроками. С фарцовщиками поступали чуть мягче, но часто дела объединяли в группу.
Но жажда наживы не останавливала этих искателей приключений. Прибыль получалась баснословная, поэтому они были готовы идти на любой риск.
Презираемые в преступной среде, эта категория проходимцев чувствовала себя прекрасно, как в прибрежных городах, так и в столице и областных центрах.
Я неплохо владел английским в прошлой жизни и разговаривал почти без акцента. Соотечественники, так точно не сумели бы отличить. Поэтому собирался использовать схему фарцовщиков, для того, чтобы попасть на прачечный комбинат в Интурист.
— Слушай меня. Давай сюда испачканный пиджак. Я сейчас пойду к забору, ты иди к дружиннику в сторону девчонок. Как только они отойдут подходи и попроси закурить. Обсуди девчонок, повосхищайся их фигурами, все такое. Спроси давно ли работает тут. Одним словом, зубы заговаривай. Понял?
— Понял, — кивнул мне Тёма, доставая из свертка пиджак.
— Как поймешь, что я попал на территорию иди домой, не жди меня вечером созвонимся.
— Давай я с тобой?
— Не. Я сам. Вдвоем нас легче спалить, — я отказался, но мне было приятно понимать, что мой друг готов со мной в огонь и воду. — Давай, удачи!
— Дай мне чек из магазина, Тём. Так на всякий случай.
Он достал чек и протянул его мне.
— Вот, не зря по отдельности пробил. Давай, удачи! Мы похлопали друг друга по плечам.
Через секунду я был уже на территории гостиницы Интурист.
Я осознавал, что рискую быть пойманным, но, во-первых, я всё же надеялся, что проскочу.Во-вторых, из комсомола меня уже исключили и обвинить меня, несовершеннолетнего ни в чем преступном не могли.
Я снял и припрятал кеды, которые могли меня выдать с потрохами и быстро проскочил вдоль стены и краем глаза увидел, как Тёма что-то возбужденно рассказывает дружиннику, смотрящему в след трем уходящим девушкам. Первая часть плана сработала.
Теперь мне нужно было понять, где искать нужное помещение с сотрудниками химчистки. Пока все шло как по маслу. Я уже вышел к входу идущему с пляжа, милиционеры остались у меня за спиной, как на дверях меня жестом остановил циклопоподобный швейцар.
— Ты как тут оказался? Куда прешь?
Я ответил по-английски, что не понимаю по-русски и собрался пройти мимо него, но он перегородил путь. Сзади шла пара то ли американцев, то ли англичан, которые остановились за моей спиной. Они также шли босиком. Вместе с ними шла молодая переводчица.
Они вежливо, на английском поинтересовались у меня откуда я. Первое что пришло в голову — Югославия, потому что гостиницу строили югославские строители и они вряд ли бы стали выспрашивать у меня подробности.
К тому же, как мне показалось, Максим Бодров говорил на английском прям с ярко выраженным балканским акцентом, как у Эмира Кустурицы.
— Этот парень с нами, пропустите его, — добродушно сказал иностранец, а переводчица перевела на русский.
— Аааа, так он с вами, вы вместе? — швейцар распластался в улыбке и освободил для меня проход, — ну тогда, милости прошу.
Я поблагодарил иностранца за помощь, обменявшись любезностями пообещал увидеться с ними за ужином. Мне показалось, что у Максима Бодрова отлично получается говорить на английском.
Вторая часть плана тоже прошла без сучка без задоринки. Оказавшись внутри, теперь нужно было сориентироваться в огромном вестибюле. Я присел на диван, и делая вид что разглядываю журнал на столике, искал глазами персонал и пытался отследить, где вход в технические и подсобные помещения.
Наконец, я приметил дверь, куда ходят администраторы и грузчики в ливреях, снующие туда сюда без багажа. осмотревшись и убедившись, что мной никто не интересуется. Я спокойно направился в нужном направлении.
Все это напоминало шпионский детектив или кино, и хоть, я и владел своими эмоциями, ситуация заставляла меня немного нервничать. Я пересек весь вестибюль. Встретился с удивленными глазами девушки администратора за стойкой. Она посмотрела на меня, но ничего не сказала. А потом и вовсе уткнулась в свои бумаги, видимо, все же, приняв меня за постояльца.
У меня отлегло от сердца, потому что я ожидал от нее вопросов, но и тут удача благоволила мне. Я еще раз огляделся и поняв, что за мной никто не следит проскользнул в нужную дверь.
Я сделал пару шагов и почувствовал тяжелую ладонь на своем плече, которая легла сзади. А потом я услышал мужской голос.
— Молодой человек, что вы здесь ищете?