Но у меня нет власти над Временем. И ни у кого никогда ее не было и не будет. Люди могут только мечтать об этом. И, наверно, это единственная вечная их мечта, которой никогда не суждено стать реальностью.
Время неумолимо и не способно считаться с желаниями и чувствами живых существ. От него смешно ждать милости. Ее не будет.
Далеко от нас, в рубке, щелкает микрофон. Это Али. Сейчас он - наше Время. Но Али - друг. А если бы с нами прощался Женька - казалось бы, что Время враг.
- Тарасовы! Слышите меня?
До чего нежен голос Али! До чего робок!
Я тоже включаю микрофон, и Бирута тихо отвечает:
- Слышим, Али. Нам пора?
- Это как вы решите, ребята. Я не ваш судья. Я ваш слуга.
- Все равно, - говорит Бирута. - Когда-то надо.
- Тут я не властен, - признается Али. - Я хотел бы стать добрым богом. Но мне не доверяют. В старину сказали бы, что я не подхожу по анкетным данным.
- Ждать - хуже, - вставляю я. - Давай прощаться, Али! Давай прощаться, Анюта!
Еще я помню, как ложились мы на свои койки, как застегивали ремни. И помню, как сжал я в последний раз длинные, тонкие, холодные от волнения пальцы Бируты.
И это было последнее, что сделал я во второй ленте своей первой жизни.
Лента третья. МЕЧТА МОЯ, БОЛЬ МОЯ - ПЛАНЕТА РИТА
1. "Ритяне приветствуют вас!"
Вставать нам еще не разрешали, но я осторожно поднялся и включил наружный телевизор. Теперь мы с Бирутой смотрим на его экран.
Половину экрана занимает край громадного голубого шара. Он вертится под нами, этот шар, и мы видим белые острова ватных облаков, и голубые океаны, и небольшие желто-зеленые материки. Голубой шар под нами очень похож на Землю.
Мы на орбите возле нашей новой родины. Давно ли - не знаю. Надо бы спросить в рубке, но там сейчас, конечно, не до наших вопросов.
Зато, пожалуй, можно попробовать вызвать маму. Наверно, и ее разбудили.
Я отыскиваю кнопку семнадцатой каюты на панели, включаю микрофон.
- Ма, - тихо говорю я. - Мама.
В ответ - молчание.
Оно кажется мне долгим, бесконечным, страшным.
Я успокаиваю себя тем, что мама не сразу может ответить.
Она одна - некому даже расстегнуть ей ремни.
А может, просто ее еще не разбудили?
Но вот я все-таки слышу щелчок.
- Алик? Здравствуй! Как чувствуешь себя? Как Рута?
- У нас все прекрасно, ма! За нас не волнуйся! Как ты?
- Еще не разобралась. Но кажется - нормально.
- Телевизор включила, ма? Наружный.
- Нет, конечно! Еще не вставала. А там что-то интересное?
- Рита, ма! Она очень похожа на Землю! Но ты не спеши. Мы, наверно, еще долго будем на орбите.
- Даже дольше, чем тебе кажется.
- Почему?
- Прививки. Наверняка будут делать прививки.
- А мы и не думали.
- А вам и не надо! Об этом думают медики. А почему Рута молчит?
- Я слушаю, мама. Здравствуй.
Впервые Бирута назвала ее мамой. На Земле она говорила: "Лида".
- Я очень соскучилась по тебе, девочка.
- Я тоже, мама. Как только разрешат выйти - мы придем к тебе.
- Как вам дежурилось?
- Отлично! - отвечает Бирута. - Мы много раз стояли перед твоей каютой, мама.
Я чувствую, Бируте нравится произносить это слово - "мама".
- Только не спеши вставать, ма! - предупреждаю я. - Когда нас будили на дежурство, я поспешил и упал.
- Ты всегда был торопыгой! - Я чувствую, что мама улыбается. - За меня не волнуйся.
- Внимание! - врывается в наш разговор громкий голос из рубки. - Внимание! Астронавты "Риты-три"! Поздравляем вас с прибытием к планете Рита!
Я узнаю четкий, жестковатый голос одного из наших командиров, Федора Красного.