Небо сурово нахмурило свои седые брови-облака, глядя в холодные синие глаза Северного Ледовитого океана. Было сыро и тихо. Только слышалось, как волны, гонимые мощными течениями, шипя, бурля и пенясь, разбиваются о серые скалы.
Пронизывающий до костей ветер раскачивал лодку и пускал по поверхности воды крупную рябь. Передернув плечами и поплотнее закутавшись в меховой тулуп, Стеин вновь схватился за весла и сильными резкими взмахами направил свое маленькое суденышко к узкому входу в залив.
Здесь, за воздвигнутыми водой и временем воротами фьорда, между двумя каменными стенами, нависающими над океанской гладью, молодой норвежец чувствовал себя как дома. Поэтому он замедлил ход лодки и повел ее зигзагами, любуясь, как правое весло врезается в волны. Наконец, причалив и втащив свою неизменную сосновую спутницу на береговую гальку, Стеин встряхнулся и зашагал вдоль кромки воды, с наслаждением проводя озябшими пальцами по влажным шероховатым скалам, кое-где покрытым пушистой порослью зеленого мха.
Свободная рука его лежала в кармане и теребила маленький самодельный талисман из цветных камешков, собранных много лет назад у горного ручья. Теребила – пряча в тесном кармане все огромное нетерпение, все волнение, разрастающееся в душе Стеина с каждым новым шагом.
- Сегодня я опять ее услышу, - бормотал он себе под нос. – Сегодня… Еще раз… Как и тогда…
Так, нашептывая подобную непонятную ерунду, он довольно скоро добрался до широкой расселины, продолбленной здесь шумной и стремительной рекой. Цель его – огромная ниша в скале – лежала чуть выше по течению, однако пока путник остановился, чтобы смыть с сапог вязкую грязевую жижу…
И услышал откуда-то из глубины ущелья невнятный женский шепот.
- Мама? – Стеин резко обернулся в ожидании… Он сам не знал, чего ждал…
В любом случае, его подстерегало полное разочарование: чуть выше по течению реки, на скользком мокром валуне сидела маленькая, худенькая девушка, смуглая и темноволосая, что было совсем нехарактерно для здешних людей, коренных жителей Финнмарка (а это, как известно, самая северная фюльке Норвегии). Девушка была очень легко одета, волосы ее растрепались, а темные глаза смотрели на Стеина совершенно дико, в то время как бледные губы, почти такого же цвета, как кожа, продолжали что-то бессвязно нашептывать.
Стеина передернуло, когда он случайно поймал ее невидящий, стеклянный взгляд.
- Эй! Ты чего тут делаешь? – Он помахал перед незнакомкой руками. – С ума сошла? Околеешь ведь совсем!
Странная девушка пропустила его вопрос мимо ушей, зато ее тонкие губы искривила жутковатая ухмылка.
- Ты звал свою мать? – спросила она, прищурившись. – Сегодня ты ее не услышишь… Она не придет.
И, словно забыв про Стеина, она откинула назад голову, подставляя лицо под мелкие капли только что начавшегося дождя, и радостно заболтала босыми ногами, как беззаботный ребенок, чем окончательно взбесила стоявшего напротив нее молодого человека.
- Совсем сбрендила от холода, - проворчал он. – Ты откуда взялась? До лодки дойдешь сама, а? Слышишь?
Говоря так, Стеин мысленно возносил молитву к небесам, чтобы эта сумасшедшая куда-нибудь волшебным образом исчезла и не мозолила ему глаза. Ведь самым неприятным обстоятельством было то, что сидела она как раз на его пути к пещере, где он, возможно, опять услышит голос матери… А проходить мимо этого страшного создания Стеин решительно отказывался.
- До какой еще лодки? – возмущенно спросила девушка и гордо выпрямилась. – Ты надумал заманить Валькири в свой суетной мир? Ну уж нет! – Девушка стукнула крохотным кулачком по ноге. – Валькири не нужен такой мир, Валькири будет жить в своем!
И она рассмеялась, и весело, и безумно в одно и то же время, потом вдруг резко замолчала и вновь стала безмятежно смотреть на небо да ногами болтать. Выглядела она при этом, как будто накануне сбежала из какой-нибудь лечебницы для душевнобольных, и Стеина снова передернуло.
- Она не придет. Иди к своей лодке.
Молодой человек сплюнул на землю и, резко развернувшись, поспешил обратно, туда, где оставил свое судно.
- Ненормальная, - буркнул он, когда уже взялся за весла.
Добравшись до деревни, Стеин направился прямиком к маленькому деревянному домику у самой окраины. Решив не стучать понапрасну в дверь, он подошел к окну и без всяких церемоний крикнул:
- Кэйа! Ты дома?
Изнутри послышался какой-то шорох, за которым последовал негромкий мужской голос:
- Дорогая, твой брат как всегда…
- Не вини его за это, Андор. – Женщина, говорившая это, судя по всему, приближалась к двери. – У него просто такая манера звать меня.
Мужчина за дверью, по-видимому, сказал что-то еще, но Стеину до этого не было никакого дела: в тот момент дверь слева от него скрипнула, и на крыльцо вышла высокая светловолосая девушка – его сестра.
- Стеин! – Она просияла, проворно сбежала с крыльца и расцеловала брата в обе щеки. – Что-то ты давно не заходил к нам.
Стеин сделал вид, что не особо растрогался от нежностей сестры. Он едва заметно поморщился и немного ворчливо ответил:
- Ты же знаешь, я не пылаю огромной любовью к твоему мужу, Кэйа. Да и он от меня далеко не в восторге. – Он бросил недовольный взгляд на дверной замок. – Прошло почти десять лет, а я до сих пор не могу привыкнуть, что ты живешь за чужой дверью… Я… я в твою дверь в жизни стучать не буду! Чтобы я у Андора еще просил разрешения увидеться со своей младшей сестрой? Ну уж нет!
- Ну, ладно тебе, успокойся, - улыбнулась Кэйа. – Когда-нибудь ты все равно поймешь, какой он прекрасный человек и как мне повезло, что я попала в такую добрую и дружную семью. Порадуйся за меня хоть раз, Торстеин Норсенг.
Она всегда называла брата полным именем, когда расстраивалась от его резких слов, а уж если и фамилию добавляла… Значит, вот-вот прорвется обида, значит, пора смягчать тон, Стеин…
Он усмехнулся.
- Эх, добрая ты у меня душа, сестренка. Знаешь, твоему Андору чертовски повезло, что ты согласилась выйти за него, так что он должен быть благодарен небесам!
Глаза Кэйи лукаво заблестели – верный знак. Идем в правильном направлении, Стеин. Ее настроение мгновенно улучшилось, и можно уже брать быка за рога.
Стеин набрал в грудь побольше воздуха и на одном дыхании произнес:
- Я сегодня плавал во фьорде.
Поспешил. Кэйа с легким раздражением вздохнула и отстранилась от брата.
- О, нет, Стеин, в который раз тебя прошу, не затрагивай эту тему, хорошо? Это больше не мой мир. Все. Точка.
- Почему? – недоумевал Стеин.
Она устало смотрела ему в глаза, плечи ее поникли.
- Ну, в который раз за десять лет ты задаешь мне этот глупый вопрос? – прошептала она.
- Я сбился со счета, - спокойно отвечал он. – Но все равно не перестану задавать его тебе, пока ты не дашь мне достойного ответа.
- Теперь мне другое дороже, - смело, с вызовом бросила Кэйа. – Удовлетворен?
- Нет. Нельзя навсегда похоронить в душе истинное чувство, пусть даже обретя счастье в ином. Ты не могла просто так изменить своей любви к океану, к скалам, к морскому ветру, к воле… Ты сама изменилась.
Кэйа молча смотрела на брата. Долго, терпеливо, не опуская глаз. Потом твердо произнесла:
- Да, Стеин, ты прав. Я изменилась. Но, может быть, я просто повзрослела, стала женой, матерью… Ты хоть когда-нибудь по-настоящему осознавал это?
Стеин отвел взгляд и устремил его туда, где когда-то стояла крохотная деревянная лачуга, в которой он с сестрой провел свои ранние годы, самые светлые годы…
- А может быть, ты просто потеряла веру? - тихо вымолвил он.
- А ты? – Кэйа взяла лицо брата в свои ладони и осторожно повернула к себе. Взгляд, который она вложила в его глаза, был мягким и ласковым. – Быть может, я и перестала верить, но ты… То, во что веришь ты, похоже на сказку… Ты снова слышал ее… там?
Стеин помрачнел еще сильнее.
- Нет, - пробурчал он, опуская глаза. – Нет, сегодня я ее не услышал. Хотя очень хотел.
Кэйа настойчиво подняла его подбородок.
- И ты плаваешь туда каждый день и… просто ждешь ее? Ты ждешь, что она вернется к тебе и вернет твое счастливое прошлое? В это ты веришь, Стеин?
- Да.
Кэйа отступила на шаг, и в ее взгляде выразилось глубокое сожаление, а она мотала головой из стороны в сторону, словно говоря: «Нет, нет, нет…»
- Мамы нет, Стеин. Она ушла навсегда, а вместе с ней ушла и прежняя Кэйа. Прости.
Она еще раз поцеловала брата и быстро вошла в дом, мягко прикрыв за собой дверь.
Какое-то время Кэйа еще стояла, замерев, у окна и наблюдала исподтишка за Стеином…
- Мама, от кого ты прячешься за занавеской?
Она вздрогнула и, отскочив от шторы, развернулась лицом к обладателю этого тоненького голоска – ее девятилетнему сыну. Мальчик стоял посреди коридора, держа в руках свой еще не обутый на ногу ботинок, и, удивленно моргая глазами, смотрел на Кэйю.
- Там дядя Стеин, Болдр, - улыбаясь, ответила девушка. – Эээ… Но он уже ушел, милый, ты опоздал, - поспешно добавила молодая мать, видя, что ее дитя уже собирается с сияющим лицом и радостным криком выскочить на крыльцо.
Они друг в друге души не чаяли – Стеин и его маленький племянник, несмотря на неприязнь первого к отцу Болдра, Андору Халворсену. Неприязнь эта, впрочем, распространялась и на всех членов семьи Халворсенов, начиная со старого ворчливого Фолки и заканчивая сумасбродной дикаркой Келдой. Но помешать Стеину обожать Болдра это не могло, ведь Норсенг упорно видел в мальчике исключительно сына своей любимой сестры и с небывалым упрямством отказывался признавать в нем черты Халворсена. В былое время они частенько проводили вечера вместе. В былое время – до тех пор, пока Андор не отправил сына в школу, и в тот день, одному Богу известно, как отчаянно ругал своего шурина Стеин.
Кэйа быстро обернулась и выглянула в окно: брат ушел, и она, тихонько вздохнув, обратилась к Болдру:
- Погода на улице сегодня просто чудесная, милый. Иди-ка погуляй на свежем воздухе, а мама хочет немного отдохнуть…
Мальчик посмотрел на мать, недоуменно подняв кверху одну бровь.
Тем вечером Стеин никак не мог уснуть, все ворочался, перекатывался с одного бока на другой, зажмуривался, словно желая прогнать головную боль, снова открывал глаза и пялился без цели в потолок…
Она была для него всем, его сестренка. Между ними была разница всего в один год, но старший, Торстеин всегда считал себя обязанным защищать свою Кэйю от всего плохого, что только может быть в жизни…
Их мать исчезла почти двадцать лет назад, когда Стеину было девять. Ушла к заливу – и не вернулась. Через несколько месяцев отец умер с горя… Она у него осталась одна, родная, милая, маленькая сестренка Кэйа…
И что теперь?
Не выдержав давления проклятой бессонницы, Стеин встал, оделся, вышел на крыльцо, залитое слабым голубоватым сиянием убывающей луны, и зажег керосиновую лампу, что висела под навесом. Потом уселся поудобнее на деревянные ступени и тяжело вздохнул.
Упрямые глаза, которые никак не желали поддаваться успокоительному сну, были неподвижны и наблюдали за тем, как ночные мошки слетаются на скупой свет керосиновой лампы. Мысли были где-то далеко, там, где свирепые волны вздымаются над недвижными скалами и с оглушительным грохотом обрушиваются вниз, а миллиарды брызг устремляются в голубое небо, словно вдогонку испуганным чайкам. Там, где встречаются вода и камень, когда сила первой пытается сломить стойкость второго, в гневе извергая из глубокой пасти океана синие языки с белой пеной на них, а камень все стоит, лишь становится более гладким и прекрасным, когда морские брызги сверкают и переливаются на солнце…
Как же он любил этот мир!
За спиной скрипнула дверь, послышались чьи-то шаги, затем голос:
- Стеин, ты чего это, сынок?
Молодой человек оглянулся и попытался улыбнуться пожилому мужчине, вышедшему из дома.
Томас Сорбо. Его господин, его друг, его благодетель. Самый любимый человек после Кэйи и Болдра, самый благородный, честный… Короче говоря, в глазах Стеина, просто идеальный.
После смерти отца Стеина, Айджа Норсенга, Томас Сорбо взял мальчика с сестренкой к себе в дом и дал им воспитание. Было за что быть ему благодарными.
- Не спится, герр Томас, - вздохнул Стеин и снова замолчал.
Старый Сорбо подошел к своему воспитаннику и, уже тихонько кряхтя в свои годы, сел рядом на корточки, положил руку на плечо молодого человека и тоже вздохнул.
Ночной ветер принес прохладу со стороны фьорда. Он шелестел в кроне раскидистой старой сосны, что росла рядом с домом Сорбо, и тревожил убаюканных и приласканных темнотой птиц, которые, нахохлившись, прятались среди колючих ветвей. А когда вдруг налетал сильный порыв, ветви колыхались, словно волны, и птицы испуганно взлетали, одна за другой, кружили над зеленой шапкой хвои и вновь опускались, успокоившись…
Стеин, в задумчивости наблюдавший эту сцену, вздрогнул, когда почувствовал, что Томас сильнее стискивает его плечо.
- Как дела у малышки Кэйи?
«Малышкой» Сорбо называл свою приемную дочь с малых лет, еще тогда, когда только приходил в маленькую лачугу Норсенгов в качестве доктора (в былые годы девочка часто болела). В конце концов это милое прозвище настолько прилипло к Кэйе, что Томас решительно отказывался называть ее иначе, даже после того, как девушка вышла замуж и стала фру Халворсен.
- Она в порядке, - ответил Стеин. – Как всегда.
- Что ж, это хорошо, - вздохнул Томас, в который раз уловив в голосе своего воспитанника недовольство. – Ну а ты? Как ты?
Стеин развернулся к нему лицом. Глаза молодого человека горели.
- А что я? – громко и немного не своим голосом ответил он. – Я все еще жду… Я не верю в глупые сказки болтливых сплетниц, которые ходят по деревне… Мама никогда не оставляла после себя то, что когда-то принадлежало ей, что нужно было забрать… Значит, она еще вернется сюда. За всем, что связывает ее с прошлым. И тогда я буду ждать ее, и она обрадуется… «Какой у меня верный сын!» - скажет она. И я буду счастлив.
Была ночь…
Волны притихли. Даже там, за воротами…
Фьорд спал, и только ветер, будто часовой на посту, прохаживался по нему, охраняя этот сон. Фьорд спал… И деревня спала.
Звезды спали тоже.
Только с широко распахнутыми глазами…
А по каменистому берегу, трогая шершавые скалы, шла девушка. Босая. Вдоль кромки воды.
Шла девушка, совсем не похожая на здешних жителей, смуглая, чернокудрая, с ледяными глазами, дитя далеких, чужих земель… Девушка, которая называла себя Валькири.
В а л ь к и р и я… Может, и впрямь убитых ищет?[2]
Вот разве что без коня, без меча и без сияющих доспехов…
Она шла, и не смотрела на воду, только вперед. И все бормотала себе под нос понятные только ей одной слова.
Она шла, и по ее щекам катились слезы.
Соленые.
Как морская вода.
Ты, наверное, пока не знаешь, что Я наблюдаю за тобой…
Но Я смотрю. Очень внимательно смотрю.
Думаешь, Я не вижу твою боль? Ошибаешься. Вижу. Бедная моя девочка, вижу.
Более того – слышу. Все, что слышишь ты…
- Приди, сестра, приди…
Валькирии – в германо-скандинавской мифологии девы-воительницы, которые подбирают убитых воинов и сопровождают их в небесный чертог Вальхаллу.