– Ну что, пойдешь проведать Барона?
«Он за меня беспокоится», – смекнула Тиффани.
– Сперва я бы хотела пойти проведать старого Барона, – ответила она.
– Он все такой же мертвый, – предположил Престон, выглядевший встревоженным.
– Что ж, хоть что-то обнадеживающее, – сказала Тиффани. – Представь себе переполох, если бы
108
109
было наоборот. – Она улыбнулась, увидев его замешательство. – Завтра его похороны, поэтому, Престон, мне нужно навестить его сегодня. Прямо сейчас. Хорошо? Сейчас же. Он важнее сына.
По пути в крипту в сопровождении Престона, который едва не бежал, чтобы поспевать за нею и с
грохотом скатился вниз по ступенькам, Тиффани спиной чувствовала многочисленные провожавшие
её взгляды. Ей было даже жаль парня – он был всегда мил с нею и очень обходителен, но её вовсе не
хотелось, чтобы окружающим взбрела хоть одна мысль о том, что её « ведут» под стражей. И так
довольно всего. Те взгляды, что на неё бросали окружающие были скорее боязливыми, чем
неприязненными, и она не имела ни малейшего понятия – к добру это или совсем наоборот.
Внизу лестницы она остановилась перевести дух. Тут пахло как в обычной крипте – прохладой со
слабым намеком на запах картошки. Она слегка улыбнулась себе улыбкой победителя. Вот он Барон
– мирно лежит себе в точности так, каким она его оставила, сложив руки на груди, и кажется, словно
он просто спит.
– Они считают, что я тут занимаюсь колдовством, не так ли, Престон?
– Да, были кое-какие слухи, мисс.
– Что ж, так и есть. Твоя бабуля, верно, научила тебя ухаживать за умершими? Так что тебе
должно быть известно, что мертвым не пристало надолго задерживаться в мире живых. Погода
сейчас теплая, а лето было жарким, поэтому камни, которые должны быть ледяными как в могиле
вовсе не такие уж холодные. Поэтому, Престон, пожалуйста, отправляйся-ка и принеси мне два ведра
воды. – Он умчался прочь, а она тихо присела подле каменной плиты.
Соль, земля и пара медяков для перевозчика, вот и всё, что мы даем мертвым, и остается только
сидеть и прислушиваться, словно мать у колыбели новорожденного…
Престон быстро вернулся с двумя – и что было отрадно осознавать почти полными – ведрами. Он
быстро поставил их на пол и развернулся, собираясь уйти.
– Нет, Престон, останься, – приказала она. – Мне хочется, чтобы ты посмотрел, что я буду делать.
И если тебя кто-нибудь спросит, ты сможешь открыть правду.
Юный стражник молча кивнул. Она была впечатлена. Тиффани поставила одно ведро рядом с
плитой, присела рядом, опустила одну руку в ледяную воду, а вторую – положила на каменную
плиту, прошептав про себя: «Равновесие во всём».
Здесь помог гнев. Поразительно, насколько он бывает полезен, если приберечь его для чего-
нибудь стоящего, в точности, как она поведала Летиции. Она услышала пораженный возглас стража, когда от воды в ведре сперва начал идти пар, а потом она закипела.
Он вскочил на ноги.
– Теперь я понял, мисс! Я мигом унесу нагретую воду и принесу ещё холодной воды, так?
Понадобилось сменить три вскипевших ведра, пока воздух в крипте не стал снова ледяным, словно морозной зимой. Едва попадая зубом о зуб, Тиффани поднялась по ступеням наверх.
– Моей бабуле бы пригодилось, будь она способна на что-нибудь подобное, – прошептал
Престон. – Она всегда повторяла, что мертвые не любят жары. Значит, вы перенесли холод в камень, верно?
– Вообще-то, я перенесла тепло из каменной плиты и воздуха в ведро с водой, – ответила
Тиффани. – Это не совсем колдовство. Это такой… трюк. Но всё равно, чтобы им воспользоваться
нужно быть ведьмой.
Престон вздохнул.
– Я лечил бабусиных цыплят от зоба. Приходилось вскрывать его и вычищать, а затем снова
зашивать. Ни один не подох. А когда мамин пёс попал под телегу, я его вымыл, сложил всё кусочки
вместе, за исключением задней лапы, которую мне спасти не удалось. Пришлось кожаными ремнями
приделать деревяшку, и он всё равно потом ещё долго гонялся за телегами!