Фиглов послышался гул голосов, в которых основной темой были кровожадные подробности
расправы над тем, кто посмеет тронуть хоть пальцем их курган, и как каждый из них лично будет
сожалеть о том, что ему придется сделать с потенциальным потерпевшим.
– Всему виной штаны, – заявил Слегка-худее-Джок-чем-толстый-Джок. – Едва Фигл попадает к
человеку в штаны – тут-то и зачинается времечко скорби и спытаний.
– О, айе. Тут для них зачинается великучее время «прыг-скоков» и «шлепков», а так же
«топотаний», – поддакнул Крошка Джок Белоголовый.
Тиффани была поражена:
– И когда же у Фиглов в последний раз была война с верзилами?
После продолжительного обсуждения среди Фиглов, было объявлено, что это была Битва у
Навозных куч, в которой, если верить Крошке Джоку Белоголовому: «Стоял никогда прежде еще
невиданный вой и грохот, и топотание ног по земле, а так же жалобные рыдания, которых тоже никто
прежде не слыхивал, наряду с громким женским хохотом, поскольку мужчины стремились побыстрее
избавиться от штанов, которые внезапно перестали быть их наипервейшими друзьями, если вы
понимаете, в чём тут соль».
Тиффани, которая выслушала вольный пересказ баллады с открытым ртом, сумела наконец его
закрыть, и тут же открыть, чтобы спросить:
– Так Фиглы когда-то убивали людей?
Этот вопрос вызвал мгновенный разрыв зрительного контакта, многочисленные пошаркивания
ножками и почесывания затылков, что в свою очередь привело к массовому выпадению осадков в
виде жуков, запасов пищи, забавных камешков и прочих непроизносимых предметов. Наконец
Двинутый Крошка Артур произнес:
– От своей личины, мисс, которая только недавно прознала, что она не честный сапожник, а
Фигл, я вовсе без тени гордости скажу, и то истинная правда, я потолковал с моими новыми братками
114
115
и прознал, что некогда те проживали в отдаленных горах, и там им приходилось драться с
человеками, которые являлися, чтобы накопать фейского злата. Имело место ужас-сающее сражение
и, верно то, что те бандюки были слишком тупы для того, чтобы смыться по добру, по здорову, от
чего и померли. – Он кашлянул. – Однако, в защиту моих новых братков, я должон пометить, что они
завсегда соблюдали честный баланс сил, не больше одного Фигла супротив десятка человеков.
Честнее не бывает. И тут не их вина, что некоторые человеки предпочли покончить свои жизни
самовбивством.
Во взгляде Двинутого Крошки Артура промелькнула озорная искра, которая вынудила Тиффани
уточнить:
– И как именно они покончили жизнь «самовбивством»?
Полицейский Фигл пожал крохотными, но широкими плечами:
– Они приперли к кургану Фиглов лопаты, мисс. Я человек закона, мисс, и ни разу не видал
курганов, пока не повстречал тех милых джентльменов, но даже моя кровинушка вскипает, мисс.
Кипит мой разум возмущенный, мисс, и в смертный бой, как говорится, идтить готов. Сердце
стукает, пульс несется вприпрыжку, а в глотке всё жжёт, точно дыхалка у дракона – при единой
мысли об том, как яркая сталь лопаты врезается в глину над курганом Фиглов, режет и всё крушит. И
я бы точно пришиб того человека, мисс. Пришиб бы до самой до смерти, и гнался бы за ним до
следующей жизни, чтобы прибить его снова и снова, потому как то самый смертный грех из всех
грехов – загубить цельный народ, и в этом смысле, одной смертью того греха не скупить. Однако ж, как я уже помянул, я человек закона, и очень надеюся, что энто неразумение можно уладить без
резни и массового кровопускания, криков, воплей и прибивания разных частей человеков к деревьям, как уже было ранее, то ясно? – Двинутый Крошка Артур поднял свой полноразмерный полицейский
значок словно щит и уставился на Тиффани с одновременным выражением легкого шока и вызова.
Тиффани была ведьмой.
– Должна сказать тебе одну вещь, Двинутый Крошка Артур, а ты должен понять мои слова