слова не понимаю, но девочка просто схватывает все на лету. И еще кое–что. Могу поклясться, но
она пыталась разговаривать со мной по–жабьи. Я сам не очень хорошо на нем квакаю, но кое–какие
навыки приходят с… ну, сами знаете… со сменой формы.
– Ты хочешь сказать, она понимает необычные слова? – не поняла Тиффани.
– Не совсем уверен, – ответил Жаб, – но, думаю, она понимает их значение.
– Точно? – сказала Тиффани. – Я всегда думала, она немного простовата.
– Простовата? – развеселившись, сказал Жаб. – Как юрист, я мог бы ответить – то, что выглядит
очень просто на деле может быть очень сложно, особенно, если у меня почасовая оплата. Солнце –
35
Терри Пратчетт. Плоский мир. Я надену чёрное.
оно простое. Меч тоже. И гроза простая. А за всеми этими вещами таится огромный хвост
осложнений.
Из норы высунулась голова Эмбер:
– Госпожа Кельда говорит, что встретится с вами в карьере. – С довольным видом произнесла
она.
Пока Тиффани осторожно продиралась через колючий камуфляж, из карьера доносились
приглушенные радостные возгласы.
Карьер ей нравился. Здесь – внутри этих баюкающих, влажных, белых стен, под голубым
дневным небом, которое продиралось сквозь колючки ежевики – просто невозможно было не
чувствовать себя счастливой. Порой, когда она девчонкой, она видела древних рыб, проплывавших
взад–вперед сквозь стены карьера. Эти древние рыбы жили в далекие времена, когда Мел был частью
морского дна. Вода давным–давно ушла, а призраки бедных рыб этого не заметили. Они были словно
рыцари, закованы в броню, и старыми, как сами стены карьера. Но теперь она их уже не видела.
Возможно, с возрастом в глазах что–то меняется.
В карьере стоял стойкий запах чеснока. Большая часть дна карьера была покрыта улитками.
Фиглы осторожно бродили между ними, рисуя на их раковинах цифры. Как оказалось, Эмбер уже
сидела рядом с кельдой, обхватив руками колени. Сверху все это было похоже на состязание
пастухов, но без собачьего лая и по уши в слизи.
Кельда заметила Тиффани и поднесла крохотный пальчик к губам. Она коротко кивнула на
Эмбер, которая, не отрываясь, наблюдала за процессом. Кельда похлопала по месту рядом с собой по
другую сторону, и сказала:
– Смотрим мы как клеймят ребятки стадо, – в ее голосе прозвучала странная нотка. Таким тоном
говорят взрослые малышам: « Правда весело?», если те еще не пришли к определенному
умозаключению. Но Эмбер действительно выглядела наслаждающейся происходящим. До Тиффани
дошло, что в окружении Фиглов Эмбер чувствовала себя счастливой.
Тиффани решила, что кельда сознательно хочет поддерживать легкую беседу, поэтому просто
спросила:
– А зачем их метить? Кто на них позарится?
– Прочие Фиглы, разумеется. Мой Роб прознал, что собираются они стырить наших улиток, когда те останутся без охраны.
Тиффани была озадачена.
– А почему они вдруг останутся без охраны?
– Потому что мои ребята, знаешь, уйдут, чтобы скрасть их стадо. Древняя это традиция, и
означает, что будет много драк, битья и скражи, ну и, конечно же того, что нравится всем – выпивки.
– Кельда подмигнула Тиффани. – Это веселит ребят, и не дает им раздражаться и путаться под
ногами.
Она вновь подмигнула, и, похлопав Эмбер по ноге, произнесла что–то на непонятном языке, который звучал очень похоже на древнюю версию фигловского. Эмбер ответила. Кельда
многозначительно кивнула Тиффани и указала на противоположный конец карьера.
– Что ты только что ей сказала? – спросила Тиффани, оглядываясь на девушку, которая с
неизменным интересом наблюдала за Фиглами.