это сработало, потому что он подпрыгнул еще раз, потом еще, широко раскинув руки и воскликнул:
– Йаяппиии! – и крутанулся на месте словно балерина. С его головы слетела шляпа, по пыльной
дороге грохнули подкованные сапоги, и господин Ковровщик стал самым счастливым человеком на
земле. Он извивался, подпрыгивал, только что не прошелся колесом, но помешало колесо реальной
кареты, поэтому он схватил ошеломленную Тиффани, протанцевал с ней вдоль дороги, распевая: –
Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три, – пока она, рассмеявшись, не освободилась из его объятий. –
Мы с женой сегодня уходим, юная леди, и обязательно пойдем вальсировать!
– Но мне казалось, что это приводит к разврату, – сказала Тиффани.
Возница подмигнул ей:
– Что ж, можно только на это надеяться! – ответил он.
– Не стоит перенапрягаться, господин Ковровщик, – предупредила его она.
– На самом деле, если вы спрашиваете, мисс, я как раз склонен к обратному. После всех этих
стенаний и охов практически без сна, полагаю я могу себе позволить немного перенапрячься, а может
и много! О, эта добрая девушка позаботилась и о лошадях, – добавил он. – Это определенно говорит
о вашей доброте.
– Рада видеть, что вы в столь хорошем настроении, господин Ковровщик.
Возница крутанулся вокруг своей оси.
– Я чувствую себя на двадцать лет моложе! – Он широко ей улыбнулся, а потом его лицо
немного омрачилось. – Эх… сколько я вам должен?
– Сколько стоит царапина на краске? – Спросила Тиффани.
Они посмотрели друг на друга, и потом господин Ковровщик ответил:
– Что ж, я не стану ничего с вас брать, мисс, кроме того, именно я расколотил зеркальный шар.
Тихий звон за ее спиной привлек ее внимание, и вдруг там оказался зеркальный шар, целехонький, медленно вращающийся и, если присмотреться, висящий немного над землей.
Она присела на чистую от осколков дорогу и сказала в пустоту:
– Вы сумели сложить его обратно?
– О, айе, – довольным тоном ответил из–за шара Роб Всякограб.
– Но он же рассыпался вдребезги!
– О, айе, тока дребезги и сколки, слышь, то просто. Глянь, тама такие мелкие фиговины, они
просто цепляются друг к другу. Нужно только чуть сильнее нажать, и малявки сами разумеют, где им
быть, вот и цепляются. Но проблемо! И неча так дивиться, мы ж часто колотим всякие всячности.
Господин Ковровщик стоял, уставившись на нее.
– Это все вы сделали, мисс?
44
45
– Ну, своего рода да, – ответила Тиффани.
– Что ж, должен вам сказать, – снова улыбаясь произнес Ковровщик, – что как говорится, « quid pro quo»23, дают – бери, зуб за зуб, глаз за глаз, как аукнется так и откликнется, и ты мне, я – тебе. –
Подмигнул он. – И вот что я скажу, пусть компания засунет свои бумаги туда, куда мартышка очки.
Ну что скажете, а? – с этими словами он плюнул на ладонь и протянул ее ей.
«Вот блин, – подумала Тиффани. – Рукопожатие, крепленное слюной – нерушимое
обязательство. Слава богу, у меня при себе есть довольно чистый носовой платок».
Она безмолвно кивнула. Был расколотый шар, и вдруг он стал целым. День был жарким, человек
в черном с дырами вместо глаз испарился без следа… так с чего же начать? Иногда ты целый день
подстригаешь чьи–то ногти, удаляешь мозоли или пришиваешь ноги, а иногда выдаются такие дни
как этот.
Они пожали руки. Вышло довольно мокро. Помело заткнули за тюки, находившиеся за спиной
возницы. Тиффани взобралась на козлы рядом, и путешествие продолжилось в клубах пыли, поднимавшейся позади, принимавшей странные и неприятные формы, пока она не успокоится и
осядет вновь.
Спустя какое–то время господин Ковровщик очень осторожно спросил:
– Э, эта черная шляпа, та, что на вас… Вы не собираетесь ее снимать?