к следующему вопросу, который последовал от Беки:
– Так у вас есть возлюбленный, мисс?
– Временно нет, – бойко ответила Тиффани, подавляя чувства, чтобы они не проявились. Она
5
Терри Пратчетт. Плоский мир. Я надену чёрное.
сжала букетик в руке. – Но кто знает, если вы все сделали верно, вдруг у меня кто–то появится. И в
этом случае, уверена, вы окажетесь более сильными ведьмами, чем я.
В ответ на это очевидное очковтирательство девчонки просияли, и на этом вопросы закончились.
– Итак, – продолжила Тиффани. – через пару минут начинаются сырные гонки, и я уверена, вы не
захотите их пропустить.
– Да, мисс, – хором ответили они. Перед тем как уйти, повеселевшие и надутые от собственной
важности, Беки похлопала Тиффани по руки и с уверенностью, которая, по собственному опыту
Тиффани, бывает только у восьмилеток, сказала:
– С возлюбленными бывает непросто, мисс.
– Благодарю, – ответила Тиффани. – Буду иметь это в виду.
Когда дело доходило до ярмарочных развлечений вроде надевания ради смеха на голову
лошадиного хомута, битвы подушками на натертом жиром бревне или даже скачки лягушек, Тиффани оставалось либо терпеть их, либо держать подальше. Она предпочитала держаться
подальше, но не могла удержаться, чтобы не взглянуть на добрые сырные гонки. То есть сыры
гонялись друг с другом вниз по склону холма, хотя и старались не задевать гиганта, потому что никто
потом не хотел есть такой сыр.
Для гонок использовали твердый сыр, иногда его делали специально для этих состязаний, и
создатель победителя, который первым и неповрежденным докатится до низа получал пояс с
серебряной пряжкой и всеобщее почитание.
Тиффани была мастером–сыроваром, но никогда не участвовала в состязаниях. Ведьмы не
участвуют в них по простой причине: если выиграешь, а она точно знала, что сделала один или два
сыра, которые могли победить, все скажут, что это нечестно, потому что ты ведьма. Ну, или станут
так думать, а скажут вслух только некоторые. А если ты не победишь, то люди будут говорить: «Что
же это за ведьма такая, которая не может сделать сыр, который мог бы уделать самые обычные сыры, сделанные простыми парнями вроде нас?»
Началось медленное перемещение толпы в сторону старта сырных гонок, хотя вокруг загона с
лягушачьими бегами большая толкучка сохранялась. Лягушачьи бега были очень веселым и
безотказный способ развлечь людей, особенно тех, кто сам не делал ставки. К всеобщему сожалению
в этом году не было человека, который запускал в штаны хорьков. Его личный рекорд равнялся
девяти штукам. Люди интересовались, не утратил ли он «мастерство». Но рано или поздно, все
начинали двигаться к старту сырных гонок. Такова была традиция.
Здешний склон был действительно крутым, и на нем всегда возникал дух соперничества между
владельцами сыров, что порой приводило к тычкам, пинкам и ушибам, а порой и к переломам рук и
ног. Все шло как обычно, люди пристраивали свои сыры. Вдруг Тиффани увидела, и похоже она
была единственной, кто это заметил, опасно катящийся сам по себе сыр. Если бы не пыль, он был бы
черного цвета, и был перевязан куском грязной бело–голубой тряпочки.
– О, нет, – произнесла она. – Гораций. Где ты, там начинаются несчастья. – Она обернулась, и
внимательно присмотрелась к приметам, которых здесь быть не должно. – Ну–ка, слушайте сейчас
же. – тихо сказала она. – Я знаю, что по крайней мере один из вас должен быть где–то поблизости.
Ярмарка не для вас, а для людей. Понятно?
Но было уже поздно. Распорядитель Праздника в огромной обвисшей шляпе с бахромой вокруг
тульей свистнул в свисток и к гонке сыров приступили, что было официальнее, чем просто начали.
Мужчина в шляпе с бахромой никогда не использовал короткие слова там, где можно было
использовать длинное.
Тиффани даже не взглянула в ту сторону. От погонщиков не требовалось ничего более, кроме как
поправлять крен катящегося сыра и бежать за ним следом. Но до нее донеслись вопли, когда черный