– Ну, лады, – сказал Роб Всякограб громким шепотом, осматривая почерневшие головешки. – У
нас мал-мала времени, так что…
– Так, так, я знал, что вы, редиски, вертаетесь обратно, и дождался своего, – раздался голос из
темноты. – Як псина возвертается к подписанному столбику, яки дурачина возвертается к евонной
глупости, так и злодей возвертается на место ихнего злодеяния.
Стражник известный как Двинутый Крошка Артур чиркнул спичкой, что для Фигла было
равнозначно отличному факелу. Раздался щелчок и перед ним на землю упало нечто размером со щит
для Фигла, но на самом деле являвшееся человеческим полицейским значком.
– То для вас, вы мелкие дурни, значит, что я не на службе? Я не можу быть полицейским, кады
без значка, уразумели? Просто хотел изведать, почему вы бродяги верно балакаете, как и я, потому
что я-то не Фигл.
Фиглы разом посмотрели на Роба Всякограба, который пожал плечами и ответил:
– А кто ж, по–твоему, ты, блин, такой, а?
Двинутый Крошка Артур провел рукой по волосам, и оттуда ничего не выпало.
– Вейли, моя маманя и папаня растолковали мне, что я типа гнома, как и они…
Он замолчал, потому что все Фиглы повалились на землю с хохотом, дрыгая ногами, а это могло
затянуться.
Двинутый Крошка Артур некоторое время наблюдал за этим, а потом гаркнул:
– Мне не до смеху!
– А разе ты сам себя не слышишь? – спросил Роб, вытирая глаза. – Ясен пень, что ты балакаешь
на фигле! Разе твои папаня с маманей те не растолковали? Мы Фиглы урождаемся, умеючи балакать.
Кривенс! То как псине уметь гавкать. И не убеждай мя, что я гном. Не то потом заявишь, что я
пиксти!
Двинутый Крошка Артур посмотрел вниз на свои ботинки.
59
Терри Пратчетт. Плоский мир. Я надену чёрное.
– Те боты мне сварганил папаня, – сказал он. – А я дажно не сумел сказануть ему, что не люблю
носить боты. Ведаешь, сотни лет семья мастрячила и починяла боты, а у меня ботничать не
заладилось, и единожды старейшины собралися на сход и объявили, что я подкидыш. Кады они
кочевали на другое место то нашли меня в махоньком кулечке у дороги рядом с ястребчугой, который скрал меня из моейной колыбельки и которого я задушил до смерти. Они подобрали меня и
обогрели, и распределили к своим деткам. Старейшины кинули шапки и порешили, что хотя они
рады меня оставить, потому как я мог закусать лису досмерти и все такое, но настал мой час
поглазеть на больший мир и изведать кто мой своячий люд.
– Ну, парниша, ты их разнискал, – заявил Роб, хлопнув его по спине. – Хорошо, что ты послухал
стариков–ботников. То они тебе мудрость сказанули, не сумлевайся.
Мгновение он колебался, но потом добавил:
– Однако ж, тут една закавыка, не пойми за обидку, но ты ж – полисмейстер. – И просто на
всякий случай немного отпрянул в сторону.
– Точняк, – с удовольствием согласился Двинутый Крошка Артур. – А вы толпень вороватых
пьянчуг, нечестивцев и правопорушителей без единого почтения к поголовному кодексу.
Довольны Фиглы дружно закивали, а Роб Всякограб сказал:
– Ты не будешь супротив, ежели к слову пьянство добавить «беспорядочно»? Мы не хочим в
этом вопросе упускать детальцы.
– Ага, и еще улиткоборцы, верно Роб? – радостно добавил Вулли Валенок.
– Вейли, – сказал Роб, – однако ж улиткоборчество покамест на самом израньем этапе
стакановления.
– Так, что в вас нема ничего хорошего? – в отчаянье воскликнул Двинутый Крошка Артур.
Роб Всякограб озадаченно уставился на него.
– В нас добрячие помыслы – то и есть наше хорошее, однако ж, если ты такой придирчивый – то