Миссис Прост снова вмешалась:
– А как насчет назвать кабак «Шеей Короля»? – предложила она. – Тем более, что у него похоже
перхоть, сальные волосы и фурункул?
К изумлению Тиффани, хотя лицо командующего осталось по–прежнему каменным, она уловила
еще одну задумку, которая с триумфом как бы воскликнула « Точно! ». И в этот момент миссис Прост, которая верила, что для победы все средства хороши, вмешалась снова:
– Это же Анк–Морпок, господин Ваймс. Здесь летом на реке пылают пожары, идет дождь из
рыбы и кроватей, так что, если подумать с этой точки зрения, что плохого в том, что кабак
повернулся вокруг своей оси? Да большинство его клиентов делают это постоянно! А как, кстати, ваш малыш?
Этот невинный вопрос, кажется, смягчил офицера.
– О! Он… о, я… с ним все в порядке. Ага, да, в порядке. Вы были правы. Все, что ему было
нужно немножко газировки и хорошенько срыгнуть. А можно вас на несколько слов, миссис Прост? –
Взгляд, которым он одарил Тиффани вполне красноречиво говорил о том, что разговор не
предназначался для ее ушей, поэтому она осторожно начала пробираться сквозь повеселевшую, а
порой очень развеселившуюся толпу. Люди даже выстроились в очередь, чтобы сфотографироваться
на фоне «Шеи Короля». Поэтому она растворилась на этом фоне, и стала прислушиваться к Робу
Всякограбу, который командовал своими «войсками», а те, за неимением иного развлечения, его
слушали.
– Лады, – говорил он. – Который из вас, редисков, дотумкался намалевать шею к той вывеске?
Уверен, ранее тут ее не было.
– То был Вулли, – ответил Великучий Ян. – Он разумел, что люди решат, что так и было. Но он
же ж тупой.
– Иногда это помогает, – сказала Тиффани. Она огляделась… И он снова был тут как тут.
Человек без глаз был в толпе, точнее шел сквозь толпу, словно люди были приведениями, но ей было
заметно, что каким–то образом они его чувствовали. Один человек провел рукой по лицу, словно
почувствовал как по нему пробежала муха, другой хлопнул себя по уху. Но после этого все они…
менялись. Увидев Тиффани они прищуривались, а так как безглазый шел в направлении Тиффани, то
вся толпа превратилась в один хмурый взгляд. И тут до нее донесся смрад, который тащился за ним
следом, превращая яркий день в серый. Словно на дне пруда нечто сдохло и гниет уже несколько
столетий.
Тиффани отчаянно огляделась. Превращение «Головы Короля» наполнило улицу любопытством
и жаждой. Люди пытались разойтись по делам, но их увлекала толпа, она оказывалась впереди, позади и, конечно же, тут же окружали люди с лотками и небольшими тележками, которые пытались
что–то продать или просто впарить тем, кто стоит на одном месте хотя бы пару секунд. Она
почувствовала накал угрозы, хотя это была не просто угроза. Это была ненависть, которая росла как
64
65
на дрожжах или овощи после дождя. И черный человек приближался. Это пугало. Конечно, с ней
были Фиглы, но вообще–то говоря, обычно выручая из одних неприятностей Фиглы норовят
втравить вас в другие.
Внезапно прямо под ней зашевелилась земля. Послышался скрежет по металлу, и земля под ней
разверзлась, но только на шесть футов. Она оказалась в темноте под тротуаром. Мимо что–то
проскользнуло, толкнув ее с веселым: «Прошу прощения». Послышался новый непонятный
металлический скрежет, и круглое пятно света над головой исчезло во мраке.
– Настоящая удача, – послышался тот же вежливый голос: – Кажется, в последнее время день на
день не приходится. Пожалуйста постарайся не пугаться, пока я не зажгу шахтерский фонарь. Если
захочешь испугаться после этого, то на здоровье. Постарайся держаться поближе ко мне, и когда я
скажу: «Иди как можно быстрее и не дыши», сделай, как я говорю, во имя сохранения рассудка, горла и, возможно, жизни. Мне плевать, понимаешь ты или нет, просто выполняй, потому что у нас
мало времени.
Вспыхнула спичка. Послышался тихий шорох и прямо перед Тиффани вспыхнул сине–голубой
огонёк.