Здесь же, в этом номере "Литературного Петербурга", помещены стихи Ирэны Сергеевой (одно из которых посвящено мне) и очерк Николая Коняева "Святому было девятнадцать лет", рассказывающий о православном подвиге замученного в Чечне русского воина Евгения Родионова.
* * *
...В 16 часов у Алинки начиналась ёлка в Доме журналистов, так что, наведя до двух часов дня кое-какой порядок в комнатах, мы повезли её в Домжур на праздник, а потом немного погуляли по расцвеченной огнями и украшенной елками столице. Всё очень нарядно и красиво, но душа ждет-не-дождется 4-го января, когда мы окажемся в Переделкино, чтобы там хоть немного пообщаться с соснами и тишиной.
* * *
...Когда возвращались вечером домой, я увидел в вагоне метро яркий рекламный плакат, зазывающий всех в некий магазин кожи, где каждого "ожидают по доступной цене комфортная обувь и элегантные сумки". При этом какой-то неведомый миру остряк вырезал бритовкой в слове "сумки" букву "м", благодаря чему, объявление приобрело довольно-таки оригинальный и даже пикантный смысл, сообщая всем, что в этом магазине их "ожидают по доступной цене комфортная обувь и ЭЛЕГАНТНЫЕ СУКИ".
И кто-то после этого будет ещё утверждать, что постмодернизм в России умер?..
* * *
Из рифм сегодняшнего дня:
...Жили-были. Шли и плыли. / Жен любили. Жадных били. / Было то, и было сё. / Был и Пушкин, и Басё... / Бомбовозов грозным строем / мчатся бесы рой за роем. / Жизнь течет - быстрее рек. / Здравствуй, ХХI век!.. // Хреновато стало в мире. / В пору делать хара-кири. / Лишь Киркоров в рай ползёт / да орешки всё грызёт. / Остальным же - Боже мой! - / хошь-не-хошь, а дуй домой. // Ну а дома - кто согреет / у холодной батареи? / Третью зиму морит нас / жутью веерной Чубайс... // Тары-бары, Тора-Бора. / Талибан уходит в горы. / Буш урвал солидный куш, / разбомбив сто тысяч душ. / Пушки в белый свет палят - / НАТО слушаться велят!.. // "Защищая интересы", / мчатся бесы, вьются бесы. / Крик и плач висят во мгле. / Нету счастья на земле. // "Ох-хо-хо! - стенает люд. - / Отчего Господь к нам лют?" - / и, во всем ища резон, / уезжает на Гудзон... // Но из нашего окна - / площадь Красная видна / и за ней страна в тумане / с детства близкая, как няня. // Грех нам Господа винить. / Нам бы - душу сохранить...
* * *
...Не могу избавиться от чувства какой-то невероятной, просто дикой усталости. Этот год словно выдоил меня, так что я мечтаю только о том, как бы поскорее отоспаться и восстановить силы.
Господи, помоги мне! Спаси и помилуй грешного раба Твоего Николая, и дай мне, по милости Твоей, удачи в Новом году и хоть немного больше свободного времени для творчества и отдыха. Аминь.
31 декабря, понедельник. За окнами - прекрасная новогодняя погода, морозец всего минус три, идет мелкий снежок, легкий ветер срывает с козырьков над подъездами мельчайшую пыль и она повисает в воздухе точно белоснежные тюлевые занавески...
После завтрака мы собрались и поехали все втроем к метро "Марьино" на продуктовый рынок. По пути у меня родилось начало очередного (вряд ли когда-нибудь дописанного до конца) стихотворения: "Дворники чистят дорожку, / лошадь храпит у ворот. / Надо сходить за картошкой - / будем встречать Новый год!.."
Перед самым рынком зашли в нашу новую церковь иконы Божией Матери "Утоли моя печали", поставили свечи, я подал записочку, помолились. А уже потом пошли заниматься заготовками еды. Брали в основном только овощи и фрукты, потому что, хоть я из-за дисбактериоза и не могу последнее время держать пост по-настоящему, но и особенно объедаться скоромным до Рождества тоже не хочется. Так что на столе будут главным образом салаты и десерт...
В половине третьего вернулись домой с полными сумками. Мои женщины занялись подготовкой к празднику, а я сел за компьютер и немножко поработал, время от времени отвлекаясь на телефонные звонки. Перевел с украинского стихотворение Тараса Девдюка "Ветка простора": "Хоть и кровь с молоком, да ведь вёдра - пустые. / На дворе - строгий пост (он на яства куркуль). / Наши судьбы длинны, как дороги в России. / Только ту ль ты дорогу отверг нынче, ту ль? // Начинай и люби. Всю Отчизну. Без лени. / Пусть в стихах твоих ветра поселится гул, / залетев с большаков. Чтоб, как ветку сирени, / кто-то даль надломил и тебе - протянул..."
Без пяти минут двенадцать В.В. Путин пробубнил с телеэкрана свое довольно бесцветное и уныленькое поздравление, стрелки часов на Спасской башне молча (как было сказано позже, что-то случилось с механизмом боя) сомкнулись на цифре "12", я развязал на головке шампанского металлическую оплетку и...
С НОВЫМ ГОДОМ, РОССИЯ!
С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ, МОИ РОДНЫЕ И ЛЮБИМЫЕ!
* * *
...Попировав втроем, мы часов до двух пытались смотреть телевизор, однако на большее сил не хватило. Практически, на какую программу ни переключи, везде наткнешься на одни и те же (так и хотелось написать "рожи") лица - Моисеев, Киркоров, Петросян, Долина и так далее. ("Всех "звезд" российских тщательно просеяв, / телемагнаты потчуют народ: / на всех каналах - Боря Моисеев / и прочий "не традиционный" сброд...") Легли спать, а за окнами ещё до самого утра разрывались петарды и взлетали в небо ракеты...
1 января 2002 года. ...Ну вот мы и перешагнули в ещё один год Третьего тысячелетия. Открыв в 10 часов глаза, я поразился окружавшей меня тишине вчерашние петардисты к утру умаялись и теперь, по-видимому, отсыпались, так что ни во дворе, ни в доме не было слышно ни звука.
Весь день балдели. Доедали вчерашние салаты и бананы, смотрели телек, а я переводил стихи украинских поэтов - Леонида Талалая, Тараса Девдюка и Ивана Дрозда.
По сути дела, стихотворение Леонида Талалая представляет из себя настоящую небольшую поэму: "Струится сон, как свет с икон, / и ты, как сон, сквозь ту зеркальность / смеешься, не деля, где он - / то бишь твой сон, а где - реальность, / лишь чуя, как ладонь тепла, / из-за стекла тебе легла / на веки сладко, и пчела / кружится рядом золотая, / а ты все медлишь, не вставая, / и так бы спал и спал, и спал, / чтоб сон, как сон, вдруг не пропал. // Да и, признаться, нету сил / идти туда, где свет не мил, / куда ты сотни раз сходил / через подъезд, где пьют дебилы, / во тьме с чинариком торча, / посколь давно уже спалила / себя тут лампа Ильича, / а окна, что глядели в двор, / заложены с прадавних пор / и вплоть до нового потопа... / Крепка рабочего рука! / А потому - и ни Европы / не видно нам, ни цветника, / ни всякой дряни под ногами... / Приветствуем друг друга лбами - / да так, что искра Ильича / вдруг зажигается в очах / (а нет - так и "фонарь" под глазом...) // ...Но и решась проснуться разом, / ты видишь: разомлев с тепла, / все та же самая пчела, / слетев с оконного стекла, / висит над чашкой из-под чая, / нектар искомый не встречая..." - ну и так далее.
Любопытно также стихотворение Тараса Девдюка "Диптих" из его поэтического цикла "Изгнание из ада". Часть I: "ты жив ещё ты весь ещё не сдох / ты революцифер / ты веришь в "надо" / но знай: тебе продлят навряд ли вздох / протезы тез о рае в сердце ада // молчи изгнанник понимай намек: / ведет от виллы к озеру аллея / лишь для того чтоб ты увидеть мог / как в теплых водах гибнет лебедь млея // так что держись подальше от воды / лишь на земле цветут твои сады / вот и гуляй в них зависти не зная // с вопросом розы гнутся там: когда / наш мир спасать возьмется красота / но мир спасет только жена родная". Часть II: "люблю твои банальные слова / люблю твою фальшивинку ночную / пусть твое имя по рукам кочует / люблю тебя / аж кругом голова // зов страсти пересилит вой пурги / дорогу пробивая через зимы / я факсом отослал цветов корзины / я факом отослал всем все долги // я буду розой буду кочегаром / я буду страшно пахнуть перегаром / но я люблю тебя мою судьбу / я буду буду буду буду бу... // но на фига скажи мне та дивчина / что и не знает кто такой Тычина".
* * *
Вечером посмотрел американский боевик и лег отдыхать.
Одно омрачает - у Алинки появился кашель, который надо вылечить до нашей поездки в Переделкино.
2 января, среда; память святого праведного Иоанна Кронштадтcкого. Святителю отче Иоанне, моли Бога о нас! Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
* * *
...Половину минувшей ночи думал о Путине. Может быть, он не становится спасителем русского народа по той простой причине, что мы за него не молимся? Я ведь помню, как искренне я молился, чтобы Господь даровал в августе 1991 года победу Борису Ельцину, и хотя я и ошибся в своих ожиданиях относительно этого человека, но нас таких молящихся за него были миллионы, и Бог не смог нас тогда не услышать. А вот Путину мы своими молитвами не помогаем, а поэтому он и не делает никаких шагов, направленных на спасение Отечества. Так что мы сами виноваты в том, что наш Президент не оправдывает наших надежд - мы только ждем, что он для нас что-то сделает, но сами в этом не участвуем. А помимо наших молитв, мы должны создавать и свои индивидуальные счастливые миры. Ведь нельзя же не видеть, что эпоху коллективизма сменила эпоха индивидуализма (я уже давно кричу всем об этом, хотя никто этого и не хочет слышать), и если ныне невозможно быть счастливым благодаря государству, вместе со всем народом, значит, необходимо стать счастливым благодаря своим собственным делам, вместе со своей семьей. Сумма счастливых и реализовавших свой творческий потенциал индивидуумов как раз и даст то счастливое государство, которое сегодня невозможно построить, опираясь на президентские указы. Мы должны сегодня жить так, чтобы, как изумленная Европа в ХIII веке вдруг обнаружила под своим боком могучую Русскую державу, так и наше правительство вдруг с изумлением обнаружило бы за стенами Кремля счастливый и сильный русский народ.
Сегодня время индивидуального строительства судеб, и мы должны сами делать для себя то, что не могут (или не хотят) для нас сделать власти.
* * *
...Полистал перед сном гороскопы для Тельца на 2002 год - грех обольщаться, но почти все они сулят мне удачу и везение. Правда, во всех говорится также о необходимости большой работы, но этого я и так никогда не боялся, главное, чтобы результат был радующим.
Господи, помилуй мя грешного и ниспошли мне Твое благоволение во всех моих делах! Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
3 января, четверг. Сегодня с утра перевел с украинского ещё два стихотворения Тараса Девдюка, и одно из этих стихотворений посвящено первой любви, а вернее даже и не любви, а первой физической близости: "Я ни с кем - до тебя. Потому - ты нежней всех на свете. / И беги, не беги - все равно отыщу, будь ты где. / Я ни с кем - до тебя. Потому - мне на целой планете / ничего нет нужнее, чем губы твои в темноте. // Мы белеем во тьме. По-библейски. И, еле решаясь / (лишь бы Бог нам помог! лишь бы все позабыли про нас!), / ты сегодня впервые, любимая, мне разрешаешь / только раз, только раз, толькоразтолькоразтолькораз..." Казалось бы, перед нами ну абсолютно физиологическое стихотворение, а вот если оно хорошо сделано, то поэзия все равно берет верх над заложенной в него телесной приземленностью.
* * *
Позвонив в Переделкино, я узнал, что наши номера будут сегодня к ночи свободны, а потому мы решили не ждать завтрашнего утра, когда официально начинается срок нашего заезда, а поехать в Дом творчества прямо сегодня. Так у нас завтрашний день начнется не с электрички, а уже с чистого отдыха. Поэтому, собравшись, мы после вечерних новостей выехали из дома, и часам к одиннадцати ночи уже были на месте. Марина с Алинкой заняли на первом этаже 42-й номер, он двухместный, а я на втором этаже - 29-й, одноместный. В отличие от нового корпуса, где номера гостиничного типа со всеми удобствами, у нас здесь устройство как в общежитии - коридорная система, а в номерах только шкаф, стол, кровать да умывальник. Но зато здесь гораздо более творческая атмосфера, чем в новом. Так что, хоть я и написал, войдя в свой номер, двустишие: "Половину месячной зарплаты / я отдал за эти вот палаты", но в душе нисколько не жалею о том, что мы решили провести свои рождественские праздники именно здесь. Наоборот, слава Богу за то, что это оказалось возможно.
4 - 6 января; Дом творчества писателей "Переделкино". Эти три дня были посвящены исключительно отдыху, я не стал брать с собой никаких черновиков, ничего серьезного - только тетрадку для текущих записей да роман Сергея Алексеева "Волчья хватка" (ОЛМА-ПРЕСС, 2000), в котором не подозревал никакой особенной глубины. Собственно, почти так оно и оказалось, когда после прогулки в Преображенскую церковь к чудотворному образу нашей любимой Иверской иконы Божией Матери я прочитал эту книгу. Героями её являются наследники некоего могучего племени араксов, то есть древних воинов-полуволшебников, составляющих доныне действующий на территории России таинственный Засадный Полк, который возглавляют воины-старцы Пересвет и Ослаба. Основное занятие араксов - это драки между собой, именуемые Пирами, на которых они демонстрируют свою силу и удаль. Отношения между членами Полка весьма жестокие и не совсем рыцарские, отчасти напоминающее мафиозные стрелки и разборки. Самая интересная линия романа та, где рассказывается, как в годы Великой Отечественной войны этот таинственный Засадный Полк без всякого оружия, а силой одних своих молитв, от которых с неба падали немецкие самолеты и загорались танки, помогал Красной Армии громить фашистов.
Еще мне передал журнал "Дон" (№ 5-6, 2001) со своим рассказом "Чаши Господних весов" Олег Шестинский, который не перестает меня удивлять своей раскрепостившейся в последние годы творческой энергией. Вот и этот рассказ, начинаясь, как традиционное воспоминание о детских годах в блокадном Ленинграде, затем незаметно переходит в русло острейшего философского трактата, исследующего сразу целый узел морально-этических, религиозных и национальных проблем. Таких, к примеру, как попытка ответить на вопрос о том, что нравственнее - умереть от голода или брать у квартиранта-еврея еду, заведомо зная, что он её приворовывает в "Военторге"? Или же - как быть, если в твоей душе поселились сомнения в истинности всего запечатленного в Книге Книг? А также - возможна ли надежда на то, что ты встретишь в христианском раю своего детского товарища Исаака?..
Проза Олега Шестинского отличается тем, что он не боится ставить в ней такие острейшие вопросы, которые многие побоялись бы произнести даже шепотом. А он при этом ещё и умудряется найти на них ответы, понятные человеку любой национальности и веры: "Бог судит не по крови, а по душам", - говорит герою рассказа Сама Богородица...
В этом же номере "Дона" помещен анонс о публикации моего романа о Берии и дано окончание монографии Александра Шелудякова "Тайна Половецкой летописи", в которой автор рассказывает, как его отец читал ему в детстве некую ныне утраченную, но дословно им заученную летопись, содержащую первородный текст знаменитого "Слова о полку Игореве". Собственно, эта детская память автора в общем-то и является тем единственным "научным аргументом", на который он постоянно ссылается в своей публикации. Она буквально пестрит фразами типа: "...в Половецкой летописи была емкая запись о цели похода Игоря в Половецкую страну дальнюю...", "...в Половецкой летописи текст автора "Слова" сохранен очень бережно...", "...сравните, как этот отрывок звучит в Половецкой летописи...", "...в Половецкой летописи было записано..." - и так далее. А в конце работы приведен перевод "Слова о полку Игореве" и его расшифровка по этой самой Половецкой летописи, что оказываются раз в двести труднее для понимания, чем тот текст "Слова", который был прежде испорчен переводами Д. С. Лихачева и целого ряда других, смотревших ему в рот толкователей. Так, например, вместо довольно внятной строки "Боянъ же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, но своя вещиа персты на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху" под пером Шелудякова появляется какая-то нелепая фраза: "Бо яз же, братья, не десять соколов на САДО ЛЕПО ПЕТЬЮ напускаю, но свои вещии персты на живые струны воскладаю - они же сами князьям славу РОК-ГАТАТИ". Однако мало того, что в трактовке знатока Половецкой летописи вещий Боян превращается в эдакого древнерусского Андрея Макаревича, ГАТАЮЩЕГО на гуслях РОК-балладу о походе князя Игоря против половцев, так ещё и его брат - Яр-Тур Всеволод - переряжается вдруг в какого-то неведомого "яртаула", киевские бояре - оборачиваются "боявами" (что якобы означает по-половецки монахов, толкующих сновидения), седло кощиево - становится седлом "кастчеевым" и так далее. И даже несколько логически понятных и близких к истине трактовок древнерусского текста, которые делает Шелудяков по ходу своей монографии, оказываются буквально погребенными под курганами сочиненных им псевдополовецких слов и выражений, благо бы проясняющих смысл поэмы, а то ведь только ещё более его затемняющих.
* * *
Всё это время в стоял крепкий мороз, было много снега; пятого января мы ходили в гости к Людмиле Щипахиной (у неё здесь небольшая литфондовская дачка с куском великолепного дикого леса), а шестого к нам наведались Олег Николаевич и Нина Николаевна Шестинские. Больше из знакомых почти никого в эти дни не встречали, так как в Доме творчества в это время жили только Сергей Луконин с женой и дочерью, жена и дочь Петра Кошеля да Михаил Рощин со своей Татьяной. Позже, правда, появился приехавший из Мурманска Борис Блинов, которого я знаю по совместным заседаниям президиума Литфонда России.
Ничего серьезного я в эти дни не писал, хотя почти все время в голову и лезли какие-то рифмованные куски типа: "В ночном лесу зимой не одиноко, / в нем накопилось столько тишины, / что слух включи - и могут стать слышны / созвучья слов, не сказанных до срока", или: "Пускай нас терзают сто зол и сто зим, / и грозы громами грозят нам сурово - / мы всё отразим, коль в душе сохраним / сознанье того, что святой Серафим / возносит молитвы о нас под Саровом..."
Одно из таких стихотворений написалось полностью: "Выйду в холод ночью звездной - / снег слетает на лицо, / переделкинские сосны / сторожат мое крыльцо. // Месяц скрючился, как спичка, / обгоревшая на треть. / Где-то мерит электричка / пояском земную твердь. // Час стою. Морозный воздух - / не вдыхаю, а жую. / Переделкинские сосны / думу думают свою. // Где-то лают псы цепные, / раздирая хрипом грудь... / Слава Богу, я в России. / Перебьемся как-нибудь". Хотя, конечно, никакого моего крыльца, которое бы могли сторожить сосны, в Переделкине нет, и проблема получения дачи остается пока открытой. Сегодня с этим вообще ситуация непростая. Так, например, шестого января, после того, как мы ещё раз сходили к Иверской, на втором этаже нашего корпуса собрались арендаторы переделкинских дач, вырабатывающие свою тактику борьбы с Р.С. Гюлумяном, захватившим власть в Международном литфонде и незаконно, по их мнению, отстранившим от должности председателя В.Ф. Огнева. То, что до этого этот самый Огнев успел на их глазах продать нашу писательскую поликлинику, никого особенно не волновало, а стоило дойти делу до дач, в которых они сами живут, как все тут же активно зашевелились, изображая из себя борцов с беззаконием...
Впрочем, мы думали, что на этом мероприятии будет Юра Поляков, с которым мы договаривались в эти дни увидеться здесь, но он не пришел. Были Надежда Кондакова, Марина Кудимова, Людмила Щипахина, Игорь Волгин, Юлиу Эдлис, Михаил Шатров и другие.
После собрания, проводив домой Нину Николаевну Шестинскую, мы с Мариной прошлись немного по вечернему Переделкину и внезапно оказались застигнуты сплошной пеленой бурана. Всё вдруг вокруг погрузилось в мутно-белую тьму, в которой не стало видно даже фонарей, и минут десять мы находились в гуще этакого мини-бурана. К счастью, через короткое время он так же внезапно, как налетел, затих, и на улице установилась замечательная погода, так что от происшествия осталось только короткое недописанное стихотворение: "...А к вечеру ветер затих / и, вспенив рождественский воздух, / над лесом, как сонмы шутих, / взлетели бенгальские звезды..."
К полночи мы с Мариной собрались и пошли в Преображенскую церковь на Рождественскую службу.