К вечеру Марина с Алинкой напекли мне целую кучу блинов, и я устроил себе свою домашнюю Масленицу. Очень вкусно оказалось есть блины, начиняя их мягким сыром "Коралл", имеющим нежный креветочный привкус. Я не заметил, как умял таким способом целую стопку. А два последних - съел со смородиновым вареньем. И конечно же, переел... Господи, помилуй.
17 марта; окончание Масленицы, ПРОЩЕНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ. Завтра начинается Великий пост, который продлится 49 дней и закончится 5 мая, в Пасху. Я со своим дисбактериозом уже и не помышляю о том, чтобы соблюдать его в полном объеме - дай, Бог, удастся хотя бы немного умерить свои страсти и аппетиты, и то уже будет победа. Тем более, что именно накануне начала поста я приступил-таки к написанию романа, в котором будут оживать самые страшные ужасы Стивена Кинга. Я уже давно кручусь вокруг этого замысла, придумал для него часть основных и второстепенных персонажей, разработал несколько сюжетных линий и даже написал начало, но вот засесть за работу по-настоящему все как-то не получалось, словно бы что-то мешало. Вчера же я, наконец, поймал творческий пульс этой вещи и почувствовал, что она "пошла". Вот и получается, что отложить роман до окончания поста - значит, дать ему захлебнуться в собственном соку, упустить вдохновение и, может быть, уже к этой теме никогда и не вернуться. А писать его сейчас - значит, все время ощущать себя на границе ада, слышать за своей спиной дыхание темных сил и в течение всего Великого поста омываться энергиями кошмаров. Но зов творчества - сильнее всех резонов, и нет большего счастья, чем почувствовать, как в твоей душе, точно ребенок в чреве будущей матери, начинает шевелиться и сучить ножками зарождающееся произведение. Так что прости, Господи, и благослови меня на этот труд, и слава Тебе, что Ты даешь мне эти счастливейшие мгновения творчества! Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу! Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй.
18 марта, понедельник, начало Великого поста. На работе наконец-то подсоединили мой телефон, и жизнь вошла в привычную колею.
В час дня состоялся секретариат, рассмотревший не менее десятка текущих вопросов. Потом приходили Валентин Устинов и Юра Рябинин, одновременно с ними приехал Алесь Писарик с планами издания русско-белорусского "Дня поэзии" и серии книг русских и белорусских авторов. Потом звонили из Сарова, уточняя, приеду ли я к ним 30 марта на литературный вечер... Короче, весь день шла обычная суета, а к 18 часам я сбежал на родительское собрание в Алинкину школу. Но и то, как оказалось, зря, потому что Ирина Александровна (руководитель Алинкиного класса) хотела обсудить вопрос об организации прогулки детей на теплоходе после окончания учебного года, а обладающая информацией обо всём этом родительница на собрание не пришла, так что обсуждать было фактически нечего и, просидев час в пустопорожних разговорах и бесплодном ожидании, я встал и ушел домой.
Вечером немного поработал за компьютером.
* * *
Из случайных рифм:
1. В небе звезды созрели, как рожь, / а меня бьет холодная дрожь: / вдруг планетою нашей в пинг-понг / поиграет вселенский Кинг-Конг? / Звезданёт со всей дури по ней - / и стряхнёт с неба зерна огней...
2. Заложил в ломбард / золотой лом бард / и, считая еврики, / восклицает: "Эврика! / Вот теперь мне Сара Фан - / даст задрать свой сарафан!.."
19 марта, вторник. Брал сегодня на работу Алинку, чтобы она не мучилась в четырех стенах. А то вчера от скуки она зажгла свечку и чуть было не устроила дома пожар. (Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!)
* * *
Из новостей дня:
- Губернатор Самарской области Константин Титов подарил политику Борису Немцову расположенный в селе Екатериновка элеватор. Как из своего кармана вынул и отдал частному лицу то, что принадлежит населению области. И ни одна из правоохранительных структур не дернулась, чтобы хотя бы проверить законность такого подарка!..
- В Абхазии грузинским бандформированием "Лесные братья" похищены четверо российских миротворцев, в обмен на освобождение которых похитители требуют отпустить двух своих задержанных товарищей. Правительство Грузии делает вид, что оно к этому не имеет никакого отношения. У них есть дела поважнее: к примеру, обсуждение с американцами плана строительства ими станции электронного слежения за Россией...
- Почти 80% американцев поддерживают намерение президента Буша провести военную операцию против Ирака, мотивируя это необходимостью борьбы с терроризмом. Россия что-то вяло лопочет о том, что она "всегда против военного решения любых вопросов", но боюсь, что при таком политическом безволии и ослаблении нашей армии, как сегодня, США скоро позволят себе, не считаясь ни с какими Советами Безопасности, бомбить не только территорию Ирака, но также и наши города и села...
Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!
20-23 марта, Москва-Череповец-Москва. В связи с подготовкой к поездке в Череповец, на работу сегодня не пошел, а остался дома. Поработал полдня за компьютером, затем принял душ, собрался в дорогу и поехал в Правление. Там до половины восьмого читал рукописи обсуждаемых в Череповце прозаиков, потом взял десяток номеров вышедшего сегодня "Дня литературы" и направился на Ярославский вокзал. Отойдя двадцать метров от дверей, встретил Александра Сегеня, который шел взять оставленные для него в Правлении Сергеем Котькало номера журнала "Новая русская книга", чтобы подарить их в Череповце читателям. Подождал его и вместе поехали к поезду.
* * *
...В Череповец нас ездило пять человек: В.Н. Ганичев, я, Сегень, Гена Иванов и Дорошенко. Там уже пятнадцать лет не проводилось никаких семинаров по работе с молодыми, совещаний, секретариатов и прочего, а потому абсолютно застопорился прием в Союз писателей - люди взрослели, а Вологодская областная писательская организация их прием в СП притормаживала. Вот наш выездной Секретариат и решил посмотреть, что там у них да как. Мы с Сегенем читали присланные заранее в Москву рукописи прозаиков, а Иванов с Дорошенко - поэтов.
Принимали нас в Череповце очень хорошо, и помимо непосредственно семинарской работы (в которой участвовали также вологодские писатели А. Грязев, О. Фокина, Сергей Алексеев и другие, были ещё прием у мэра, пресс-конференция и литературный вечер. По окончании первого дня нам устроили прекрасную сауну в нашей гостинице, а на другое утро мы с Сегенем успели постоять на утренней службе в здешнем Воскресенском соборе. Потом были ещё полдня работы в семинарах и подведение итогов, где мы огласили решение о приеме четверых участников в Союз писателей России, после чего нам организовали экскурсию по городу, показали памятник Николаю Рубцову, устроили фуршет, ну и все такое, а в 22.40 мы, нагруженные едой на дорогу и подаренными книгами, сели в скорый поезд и отбыли в столицу.
Может, из-за того, что сейчас идет Великий пост, а может, это уже всем и без того надоело, но члены нашей делегации в этой поездке очень мало пили, фактически мы были все эти дни трезвые, и хорошо и много разговаривали. Помню, два интересных эпизода, рассказанных Сашей Сегенем. Первый - о том, как сынишка Славы Артемова приучался поститься. Потерпел несколько дней, а потом подходит к отцу и спрашивает: "Пап, можно я бутерброд с колбасой съем?" - на что Слава говорит: "Можно. Ты же находишься в пути, а тем, кто в пути - можно". Мальчик радостно побежал на кухню, отрезал себе кусок колбасы, идет, ест, а потом вдруг остановился и спрашивает: "Пап, а на каком это я пути? Куда?.." "Как это - куда? - сделал удивленное лицо Артемов. - В ад, конечно..."
Второй эпизод касается состоявшейся летом 2001 года поездки писателей по Транссибу, нашего так называемого "Пленума на колесах". Отправляясь тогда из Москвы во Владивосток, члены нашего Правления набрали в поезд множество всяких книг, чтобы было что дарить в пути местным библиотекам. И вот, просмотрев в поезде имеющийся ассортимент, они увидели, что наряду с хорошими книгами издательства вывалили им и многое из того, что относится к категории "неликвидов" - например, биографию Шейха Заеда, а также изобилующую цитатами из ленинских работ монографию "Что нужно для спасения России" и толстый том стихов довольно посредственного поэта Владимира Даркина...
Открыв тамбурную дверь, Сегень с ребятами начали выбрасывать лишние книги из поезда, любуясь тем, как, трепеща на ветру раскрывшимися страницами, они, как тяжелые курицы, планируют под откос...
Посмеявшись над описанной сценкой, мы начали фантазировать о том, как через десяток лет на этих участках дороги возникнут новые философские движения. На первом участке дороги, где были разбросаны книги Шейха Заеда, пышным цветом расцветет ислам, на втором, где выкидывали монографию с ленинскими цитатами - утвердится ленинизм, а на третьем зародится новое эстетико-политическое учение - даркинизм: куда ни глянешь, народ декламирует стихи Даркина, повсюду висят портреты Даркина, красуются плакаты с цитатами из разбросанной здесь когда-то книги его избранных произведений и вообще жизнь развивается под девизом "Поэзия - наше знамя, сила и оружие".
Легли в час ночи, а в 9-40 утра были уже в Москве.
* * *
...Перед сном открыл январский номер журнала "Наш современник" за 2002 год и ещё раз перечитал опубликованные там записи композитора Валерия Гаврилина. Во многих местах он словно бы отвечает на какие-то из моих собственных вопросов. Ну вот, буквально несколько дней назад (см. запись от 14 марта) я удивлялся тому, что город обклеен афишами эстрадных певцов и сатириков и что люди на эти концерты валят гораздо активнее, чем на политические митинги, где идет борьба за улучшение их жизни. И вот в датированной ещё июлем 1977 года записи Гаврилина встречаю: "Тяга к увеселениям и развлечениям - признак ОЖЕСТОЧЕНИЯ общества. Чем распространеннее, изобретательнее развлечения и увеселения, тем ожесточеннее и эгоистичнее общество. От экстаза увеселения до экстаза убийства - один шаг. Время удовольствий и время войны - соседи..."
Или вот ещё одна запись: "У лакеев нет героев. Лакей - состояние души. Лакей понимает свою низость. И хочет всех окружающих и всё великое ОПУСТИТЬ ДО СВОЕГО УРОВНЯ И НИЖЕ". Прочитал - и сразу стало понятным поведение министра культуры Швыдкого, пытающегося легализовать употребление мата в русской литературе. Лакей ведь не способен на что-нибудь большее, кроме как только ОБСЛУЖИВАТЬ своих хозяев. А не смея превысить планку интеллектуально-духовного уровня нынешних "сильных мира сего", лакеи хотят и опустить до такого же уровня и всех остальных. Отсюда и столь невиданный для русской литературы наплыв откровенной порнухи, жестокости, эротики, цинизма и прочего мусора.
Утешает покуда лишь то, что, по словам Валерия Гаврилина, русская литература - это "могучий, развернутый, глубоко эшелонированный в веках фронт, наступающий постоянно в одном направлении - к братству, добру, свету. Разрушив первую, ещё не окрепшую линию, враг наткнется на старую, более могучую; удастся повредить её - он выйдет на ещё более старую, чудовищно могучую..." Вот и остается надежда на то, что пока что у нас разрушена только линия литературы соцреализма, а далее враг наткнется на нашу русскую классику и обломает себе зубы... Хотя, конечно, мы не должны отдавать без боя ни одной из своих линий.
24 марта, воскресенье. С утра засел за компьютер и загонял в подготавливаемую для "Дня литературы" информационную полосу материал о нашей поездке в Череповец, а также обзор книг череповецких авторов. Надо признаться, что мне эта моя обязанность уже изрядно поднадоела. Даже помощь Гены Иванова не спасает. Да и от "Жизни журналов" я начал откровенно уставать, и какая вообще от этих обзоров радость, если Бондаренко, как всегда, сократит в них что-нибудь самое спорное, а Сергей Есин потом пишет в своем "Дневнике", что "у Переяслова нет ни мысли, ни стиля". (Как будто эти самые стиль и мысли можно отыскать в описаниях съеденных им на приемах пирожков и шарлоток...) Вот и из моего мартовского обозрения журналов Владимир Григорьевич тоже вырубил кусочек, касающийся последнего номера питерской "Невы", анализируя который, я цитировал стихи своего друга Володи Шемшученко. Хорошо, что я подстраховался и передал аналогичный материал ещё и в "Литературную газету". (Но что самое интересное, так это - то, что мою статью Бондаренко сократил как раз ради того, чтобы на полосе смогла уместиться... очередная глава из "Дневника" Есина!)
* * *
В четыре часа дня я выключил свой компьютер и мы всем семейством поехали на станцию метро "Семеновская" в дельфинарий. Билеты туда стоят 70 рублей, но зрелище того заслуживало. Это просто чудо, что вытворяла троица элегантных умниц афалин, взмывая в прыжках над зеленой водой бассейна или катая на своих спинах парней-дрессировщиков! Но даже больше, чем эти сверхскоростные актеры, мне понравилась большая и сверкающая, словно белый "мерседес", белуха. Ну просто шикарное животное... А главное, от всех от них исходят такие доброта и дружелюбие, что это ощущается даже на физическом уровне. Из дельфинария уходишь будто накачанный положительной энергией.
25 марта, понедельник. На состоявшемся сегодня секретариате обсуждалась ситуация с очередным захватом Международного Литфонда группой сторонников Р.С. Гюлумяна. Первый раз он попытался завладеть Международным литфондом ещё в районе Нового года, для чего собрал нелигитимное собрание учредителей и отстранил на нем председателя литфонда В.Ф. Огнева. Наши тогда смогли отбить у него литфонд и посадить на место генерального директора Ивана Переверзина, надеясь провести чуть позже полномочное собрание и заменить на нем также и В.Ф. Огнева (который, на мой взгляд, ненамного-то и лучше Гюлумяна, ибо это при его председательстве писательская поликлиника ушла в руки израильского семейства Хейфицев, и я думаю, что не совсем уж и за так для Огнева), выбрав вместо него Ф.Ф. Кузнецова. Однако дело с этим почему-то затянулось, литфондом продолжали руководить и Переверзин и Огнев, и до меня стали доходить слухи, что кое-кто из наших уже начал получать там переделкинские дачи... И вот в прошлую пятницу Гюлумян с группой нанятых качков ворвался в помещение Международного литфонда и выкинул оттуда И.И. Переверзина, нанеся ему при этом телесные повреждения. Ну и наши теперь готовы опять идти к литфонду и изгонять из него Гюлумяна, а мне этого делать почему-то не очень хочется, так как я уже перестал понимать, в чем именно мы участвуем - возвращении нашей общей собственности писателям или же её переделе в пользу какой-то очередной группировки? Завтра в 15 часов в МСПС состоится общеписательское собрание по этому вопросу, может быть, там дело станет немного яснее...
* * *
Сразу после окончания секретариата в Правлении появились приехавшие из Екатеринбурга супруги-поэты Юрий Конецкий и Любовь Ладейщикова, которые хотят, чтобы Союз писателей дал им какую-нибудь литературную премию. Мол, без этого им трудновато общаться с местной властью, так как не хватает статуса лауреатов. Но как давать премию СП, если в последней книге Конецкого почти сплошная матерщина? С нами же после этого перестанут разговаривать не только свои друзья-писатели, но и представители той же власти - они ведь не совсем идиоты, тоже когда-то учились читать...
* * *
...Ну а в самом конце дня, когда я уже готовился уходить, вдруг пришел Владимир Андреевич Костров, завязалась беседа и в числе прочего он рассказал нам такой эпизод. Дело, мол, было в Коктебеле - он и Арсений Тарковский шли по берегу моря и увидели купающегося неподалеку мальчонку. Стояла то ли ранняя весна, то ли осень, сезон купания ещё не открывался и, глядя на выходящего из воды посиневшего от холода купальщика, Тарковский с сочувствием произнес:
- Малыш, ты же так можешь заболеть! Вода-то, наверное, ещё холоднющая?..
- Да, блядь... малость освежает, - согласился тот и, как ни в чем не бывало, пошагал к оставленной на песке одежде...
26 марта, вторник. Сегодня поехал на работу пораньше - дочитал оставленные там для меня Набатниковой ещё две книги - А. Покровского и Р. Канушкина. Не захотел таскать их домой и обратно, а потому пришлось приезжать в Правление пораньше. Но зато успел их спокойно там прочитать и даже написал на обе книги рецензии.
1. О романе Романа Канушкина "Прибытие поезда":
ЕЩЕ ОДИН ГЕРОЙ-ОДИНОЧКА
ДОВОЛЬНО ИНТЕРЕСНЫЙ, я бы назвал его - "киношный", роман, читая который, так и воспринимаешь все написанное происходящим на экране. Да впрочем, нечто похожее уже и было неоднократно экранизировано - я помню сразу несколько зарубежных фильмов, сюжеты которых основаны на захвате некими террористами поездов с пассажирами, в одном из них ещё снимался знаменитый Стивен Сигал...
Нечто похожее происходит и в романе Романа Канушкина, где группа террористов захватывает снаряженный специально для участия в предвыборной кампании поезд с шоу-звездами. Интрига с пленением состава мастерски переплетается здесь с любовной и политической линиями, хорошо также показан мир шоу-бизнеса, законы попсы и другие стороны современной жизни.
К главным недостаткам романа я отнес бы опору на уже весьма-таки поднадоевший (и надо заметить, абсолютно неподкрепленный реальной жизнью) тип героя-одиночки. Опять ситуацию спасает одинокий (конечно же, не лишенный способности влюбляться) супермен, эдакий российский вариант Стивена Сигала. И от этого - при всей лихости, закрученности и напряженности сюжета - прочитанное кажется не просто вторичным, но третичным и даже четверичным, уже неоднократно до этого виденным или читанным. А от настоящей литературы ждешь все-таки в первую очередь СВЕЖЕСТИ...
2. О книге Александра Покровского "Кот":
"ЗАДНИЦА, ГОСПОДА..."
ГЛАВНАЯ ВЕЩЬ КНИГИ - это, конечно же, роман "Откровения кота Себастьяна, временами дикого, временами совершенно домашнего и уютного". Но, хотя он и перемигивается своим названием с романом знаменитого немецкого сказочника и мистика Эрнста Теодора Амадея Гоффмана "Житейские воззрения кота Мурра", на этом его сходство с классической литературой практически и заканчивается.
Первая строчка кошачьего романа Покровского звучит так: "Меня всегда волновало оплодотворение", - и далее, в сопровождении разбросанных на полях книги рисунков то вздыбленного, то извергающего семя ПЕНИСА, идет текст, изобилующий такими словами как ФАЛЛОС, СОИТИЕ, ОРГАЗМ, ГУЛЬФИК, ЯЙЦА, МОШОНКА и им подобным. Ну и, конечно же, таким "замечательным" во всех отношениях словом как ЗАДНИЦА. "Задница, господа... Задница, колеблющаяся в такт с противоположной задницей, предполагает наличие субстанции, априори с помощью когито перетекающей в монаду, что само по себе подразумевает потенцию на фоне невероятнейшей длительности..."