Справедливость требует отметить: никто из его пространной речи не понял ни слова. Разве только я один - запомнил...
И тогда умнейший господин Бамсс совершенно переменил свое мнение о нем.
- Так ты не Дух? - вопросил он безжалостно-сурово.
- Нет. Я просто Петя. Подрабатывал вот на дежурстве...
- Так какого же лешего?! - сказал, ужасно багровея, господин Бамсс. Вон отсюда! Прочь, негодяй! - он кошмарно затопал ногами и далее стал говорить такое, о чем я поведать уже не могу.
К всеобщему недоумению, лицо разбойника озарилось счастливой улыбкой.
- Я спасен, - прошептал он. - Потенциал превысил минимум! Говорите, говорите еще что-нибудь! У вас это так получается... Ну...
В следующий миг - немыслимый, печальный миг! - залу наполнила призрачная вспышка, запахло, как после грозы, и этот стервец, этот счастливый проходимец, а также благородно негодующий господин Бамсс вдруг - оба! - исчезли в воздухе, пропали...
Переполох, конечно, общее смятение... Шутка ль!
Зажгли верхний свет.
Мы осмотрели весь дом, сдвинули всю мебель, но пропавших не нашли.
Вот так необычайно прекратил свое существованье среди нас душевный человек и величайший медиум, я склонен думать, всех времен и народов Карл Антофагастович Бамсс".
Я отложил рукопись.
- Все, что болтал тогда этот прохвост, конечно, чушь, - с поспешностью заметил старикашка. - Чушь! Но документ есть документ. Я записал дословно все. И теперь-то вы, надеюсь, убедились, какой это был замечательный человек?! Вызвать _живого_ Духа! Во плоти.
- Да, - согласился я. - Вы правы. Потрясающий человек... Вы оставьте свою статью. Мы ее немножко подредактируем и обязательно опубликуем. Ученый мир вам будет очень благодарен.
Старик диковато покосился на меня, трагически поджал губы и, пригнув голову, с непостижимой быстротой сунул рукопись в портфель. Он ничего не понял. Или понял, но...
И тут словно бес в него какой вцепился.
- Ученый мир, наука - знаем! - закричал он, корча мне из-за стола похабнейшие рожи. - Рвань и неучи! Я - тьфу на вас!.. Меня не проведешь! Блатные бюрократы! Тоже мне, расселся!.. Понимает!.. Ух!
Он подхватил пустую пепельницу и с необычайной быстротою запустил в меня.
По счастью - не попал.
- Слушайте! - теперь уже я вскочил со стула, не на шутку разозленный. Вы свои ручонки придержите! Тут - редакция. Я мигом...
- Молокосос! - заверещал старик. - Сопляк! Им лишь бы все забыть и не пущать! Я на самый верх дойду! Добьюсь!.. И ты... и вы... и все... бедняга аж позеленел.
И вот тогда случилось то, чего я, ну, никак не мог предвидеть.
Что-то стукнуло, что-то звякнуло, повалил неведомо откуда едкий синеватый дым, и неожиданно в углу, в бачке с редакционной пальмою, обнявши узловатый ствол, возник из пустоты какой-то человек - в серебряном костюме, с выражением тоски и страха на измученном лице.
Незваный гость стоял зажмурясь и почти что не дышал.
- Он... Петичка!.. - мгновенно среагировал старик. - Он! Я его узнал!
И разом спесь его и злоба испарились.
Он схватил портфель и, не прощаясь, с поразительным проворством выскочил из кабинета.
- Ну, послушайте, вы! - наконец-то отлепляясь от злосчастной пальмы, чуть не плача, произнес нежданный визитер. - Вы это прекратите, черт возьми! Ну сколько можно - взад-вперед?! Я есть хочу! Не спал, не умывался...
- Ах, вон что, - догадался я, - вы, стало быть, не в первый раз?..
- Еще бы!
Он обреченно спрыгнул на пол.
- А Карл что ж? - язвительно спросил я. - Где великий медиум? Куда он подевался? Я ведь в курсе... И не вздумайте мне врать.
- Ну, этот... - на осунувшемся лице Петички мелькнула слабая улыбка. Не вернется... Где-то там застрял... Чудит опять. Ужасно нудный тип... На нас двоих энергии не набралось. Я легче, вот и... Слушайте, ну, что я вам плохого сделал? Я домой хочу. Туда - сюда... Устал!
А старик исчез. Как говорят - с концами.
Что же до младшего научного сотрудника Пети, то покамест он обосновался у меня.
Я, увы, не знаю способа вернуть его домой - обратно, в будущее или в сопредельный с нами светлый мир. Сам Петичка - советчик, прямо скажем, бестолковый, никакой. Хотя и мэ-нэ-эс, но в наших дедовских приборах ничего не смыслит. А к чему-либо другому он, по меркам нашей жизни, вообще, шельмец, не приспособлен!
Удивляется всему...
Не то чтоб маменькин сынок, но - истинный сын восхитительного Завтра. Видно за версту.
Но я молчу об этом...
Да уж, ходят по редакциям, кому не лень...