Когда Игорь, убедившись, что флаерная эпопея не принесла результата, уже собирался сообщить об этом Майклу, тот вышел на связь сам.
— Привет. Быстро запоминай. Калчен Саэри, Велчи Катиэли, Гилчи Тантаэни. Это больные инфекционного отделения, которых нет в палатах и у которых не все в порядке с историей болезни. Саши в списках больных нет совсем. Все, не могу больше говорить…
Связь разорвалась. Игорь быстро черкнул в блокнот названные имена. Итак, предстоит теперь проверить их адреса и адреса их друзей и знакомых. Хорошо, что всего трое, а если бы двадцать?
И нужно постараться найти флаер до того, как это сделает СПК.
Саэри — распространенная здесь фамилия. Справочная выдала сто двенадцать Саэри, проживающих в городе. Из них семь с именем Калчен. С остальными двумя повезло. Велчи Катиэли нашлась всего одна, как и Гилчи Тантаэни. Гилчи жила ближе, и Игорь первым делом отправился к ней.
Небольшой дом в глубине парка производил приятное впечатление. По данным справочной службы искомая женщина проживала на втором этаже особняка. Дома ее не оказалось.
Игорь не поленился расспросить соседей, и выяснил, что она уже полгода дома не появлялась, и теперь, вроде бы, работает по годовому контракту в какой-то закрытой организации. Про друзей и знакомых Гилчи соседи знали мало. Только сообщили, что у нее был молодой человек. Одна женщина отыскала код его коммуникатора, записанный на случайной бумажке.
— Вот, она мне когда-то оставила на всякий случай.
Код оказался действующий. Игорь потратил еще двадцать минут на встречу и разговор с кавалером Гилчи. Тот очень вежливо сообщил, что незадолго до отъезда она порвала с ним всякие отношения. И добавил, что с тех пор ее не видел. Дал Игорю адрес родителей девушки. Но те жили не в городе, в поселке, где-то в тридцати милях к северу от столицы. Игорь решил оставить родителей на потом. День давно перевалил за середину, близились сумерки.
Майкл связался снова, сообщил, что комиссия еще задержится, а ему в клинике больше ловить нечего и он возвращается на базу. Поинтересовался, как успехи у Игоря, и обещал завтра с утра начать проверять Калченов Саэри.
С Велчи повторилась почти та же история. Правда, выяснить удалось немного больше. Например, что девушка работала куратором, а потом устроилась по контракту в какую-то клинику. Что ее никто не видел последние месяца полтора. Но соседей это не удивило — она и раньше исчезала надолго, когда приходилось работать за городом, в поселках пен-рит.
В конторе, где Велчи работала раньше, Игорь раздобыл ее портрет, анкету и положительные отзывы коллег. Невысокая блондинка, склонная к полноте, совсем не походила на пен-рит. Вроде и глаза светлые, и волосы, а сразу ясно, нормальная женщина, не проходившая никакую трансформацию. Живой человек, который, похоже, любит посмеяться и вкусно поесть.
Удалось даже выяснить имя и адрес лучшей подруги Велчи.
Та была дома. Очень удивилась визиту Игоря, но с искренним сожалением покачала головой: Велчи она, как и все прочие, не видела больше месяца.
На улице к тому времени стало ощутимо темнее, в домах включились окна, на стоянках и в скверах замерцали цветные фонари. Город ждал возвращения ночи.
К тому же вновь начался снегопад.
Игорь постоял немного, ежась, под крупными хлопьями. Что же теперь? Возвращаться? Или караулить здесь, у дома. А если они вообще не объявятся? Если они так напуганы, что не решатся ни вернуться домой, ни обратиться в СПК. У Гилоиса дома выставлен постоянный пост. Но у каждого адреса человека не поставишь. И все же, кто стал спутником Сашки в этом побеге? Гилчи? Велчи? Калчен?
Как считалка. Имена настолько схожи, что можно перепутать.
Возвращаться на орбиту отчего-то не хотелось. Да, все равно придется, и скоро, потому что телепортатор работает строго по часам. И расписание зависит только от соотношения станции на орбите и точки на поверхности планеты, в которой находится прибор.
Игорь устал. Целый день бесплодных поисков вымотал его, вымотала неуверенность и напряжение последних дней. Не зря Жанна сказала, что у него плохие результаты диагностики. Можно представить, что вчера выдал прибор…
Он сделал круг над ближайшей стоянкой и повернул в сторону центра. Часа через два нужно возвращать машину в прокат. Снег кружил, танцевал за стеклами, настырные снежинки жаждали совершить самоубийство на плоскостях флаера. Ушло отчаяние, ушла скорость заполошного бега от дома к дому, от адреса к адресу. Снегопад убаюкивал. В нем был невысказанный покой и одиночество. Одиночество всех людей планеты, которых отделяют друг от друга миллионы умирающих снежинок.
Игорь увидел зеленый кристалл вокзала и свернул к площади. Пока есть немного времени, пока есть эта тишина и эти нарождающиеся сумерки, можно позволить себе пятнадцатиминутную прогулку по скверу. Чтобы мысли потихоньку вернулись в конструктивное русло, чтобы успокоиться и найти, наконец, единственно верное решение. Вот именно сейчас. Когда самое простое — уйти. Ведь правда же, все ты себе придумал. И девушка, которую ты ищешь, верней всего, тебя не помнит. И сам ты… разве ты помнишь ее? Сколько вы были знакомы? Сутки? Не обманывай себя, что ты мог в ней увидеть такого за один неполный день? За два разговора, за одно объятие?
Признайся, тебя гонит вперед чувство благодарности и чувство вины. И больше ничего нет. Ничего — снег.
Флаер тюкнулся носом в снег на бордюре фонтана. Мокрое синее покрытие аллеи отражало цветные фонари. Мерцала реклама. Свет дня еще не успел окончательно померкнуть, встала та самая минута, когда и тьмы, и света в мире поровну. Когда они балансируют на струне времени, но баланс не в пользу света, и скоро это будет заметно всем.
Игорь вышел из флаера, закурил. Мимо шли люди, занятые своими делами. Их было немного.
И тут он увидел Сашу.
Так бывает — если сначала сильно повезло, то потом везти перестанет окончательно и надолго. Энергии в нашем флаере почти не осталось. То, что есть — сожжем на отопление. Но счастье нам будет максимум до обеда завтрашнего дня. Именно подсчитав перспективы, я решилась на ограбление. Да простят нас хозяева магазина! Велчи к тому моменту вновь была в полузабытьи. Я сама высадила витрину и взяла куртки. Днем у нас возможности разжиться теплыми вещами не будет. Да, мы пойдем в СПК. Но только в самом последнем случае, если не повезет застать дома кого-нибудь из друзей и родственников Велчи. Осталось дождаться рассвета и нанести этот самый жизненно важный визит. Пока что есть-пить не очень хочется, но через несколько часов это будет серьезной проблемой. Так или иначе, больше идиотских краж я совершать не стану.
Может, не стоило и флаер угонять? Нет. Стоило. Иначе мне грозит полное забывание. А Велчи… кто знает, помог бы ей профессор, или она так и умерла бы потихоньку в моей палате. Впрочем, как раз сейчас ей эта перспектива грозит куда больше, чем раньше.
Я перегнала флаер в ближайший лес. Как бы то ни было, нам нужно выспаться, отдохнуть перед завтрашними подвигами. Знала бы я, какой день мне предстоит!
Но, переключив отопление на минимум, я свернулась в кресле пилота и заснула. Что снилось — не помню. Что-то доброе и теплое. Человеческое. Я отдохнула — в первый раз за много дней. В клинике мои сны чаще были тревожными или даже страшными. А тут вдруг, в неудобном кресле пилота я выспалась, как на мягкой перине.
Когда проснулась, утро давно закончилось.
А Велчи стало хуже. Она лежала словно в глубоком обмороке, ее глаза были приоткрыты. Я испугалась. Но сердце продолжало биться, и это давало какую-то надежду, хотя разбудить, растолкать, я не смогла ее ни через два часа, ни через три. Я понимала, что ей холодно, но если прибавить в салоне тепла, то потом нам может не хватить энергии для возвращения в город. И тогда я натянула на нее обе куртки и шапку, в надежде, что хоть это ее немного согреет.
Почему я не улетала оттуда? Не знаю. Чего ждала?
Глупо. Я надеялась, что Велчи проснется и скажет, куда мне лететь. Ведь у меня был только один запасной план — обратиться в СПК. А оттуда, скорей всего, нас с ней передадут обратно в клинику как беглых пациенток, которые не в состоянии за себя отвечать.
И лишь глубоко после обеда я решила, что дальше ждать — бессмысленно. Велчи ни на что не реагировала, более того, она словно все дальше уходила в свой странный полусон-полуобморок. Пока хватает энергии, нужно спешить в город. Просить помощи у кого угодно — у прохожих, у СПК. Так не бывает, чтобы совсем никто не помог. Пусть нас возвращают в клинику, лишь бы в этой клинике помогли Велчи.
В городе я не ориентируюсь. Но направление к центру всегда легко проследить по плотности транспортного потока. Свободная парковка нашлась со второго захода — в сквере возле высокого здания, похожего на зеленый кристалл. Датчик показывал, что энергии во флаере не просто нет — она ушла в минус. Но печка пока грела. Это было очень важно для Велчи. А мне предстояло выйти на улицу и отправиться искать ближайший пункт СПК.
Я медлила.
Вновь начинается снегопад, снег заваливает стекла. На улице холодно, придется забрать у Велчи одну куртку. В голову лезут какие-то странные мысли. Непутевые, они кружат рядом, и ни одна не желает фокусироваться на простой и конкретной задаче — выйти на улицу, идти, искать глазами человека в форме. Хоть одного.
Парковка застыла над парком, вниз ведет лестница. Три пролета железных ступенек.
Спускаюсь. Ноги зябнут в больничных тапочках. В эту тряпочную обувку сразу набился снег. Люди идут мимо. Им наплевать, насколько странно я выгляжу — в тапочках, в халате. Куртка поверх этого убранства смотрится нелепо. К тому же, она мне немного велика.
Спускаюсь. Вот сквер. Четыре ряда черных влажных стволов. Как столбы — без веток и листьев. Вот наступит весна, и эти столбы превратятся в деревья-свечки, с устремленными вверх ветками, увенчанными нежно-зеленой полупрозрачной листвой. Я начинаю привыкать, что знаю куда больше, чем помню…
В сквере людей уже совсем нет. Здесь светло и тихо. Куда дальше? Ну, допустим, направо, в сторону площади. Какой же холодный снег. Хочется вернуться в тепло флаера, но я иду по скверу.
Я почти дошла, когда дорогу мне преградил человек. Сквозь снег я не сразу разглядела его лицо. Но он позвал меня по имени, и я остановилась.
Саша стояла напротив. Смешная в тапочках и в халате, совсем не похожая на себя прежнюю, но все равно это была она. На щеке у девушки застыла капля — не то снежинка растаяла, не то слеза. Захотелось подойти и стереть эту капельку.
— Саша… нашлась…
Она замерла. Вскинула глаза, в которых не было страха, только тревога.
— Кто вы?
Игорь не ответил. Слова застряли в горле, приклеились к нёбу, исчезли. Она не помнит. Все-таки не помнит. Нет, он знал, что так будет, казалось, он даже был готов к этому. Только идиотская улыбка неудержимо отображается на лице. Нашлась…
— Что вы молчите? Кто вы?