- Боги, Руфе! Ты меня словно ревнуешь к нему! Это же нелепость!
- Да нет, я тебе глаза открыть пытаюсь! Он слаб. Он бесчувствен. Он недостоин управлять Излучинкой - с Изомирой он это доказал.
- Вот только ее не припутывай! - яростно прошипел Линден. - Ты что, не понимаешь, каково ему было потерять маму?
- А на мне зачем зло срывать?
- Все, не желаю больше слушать! Он добрый человек, а ты... ты неправ.
- О да, Лин, к тебе он добр. Он Изомиру отдал, чтобы оставить тебя.
Долгое, горькое молчание.
Путники вышли к озеру. Простор вод отражал золото вечернего неба, воздух был прохладен, чист и напоет ароматами осени. Алели дубы на опушке, а между нею и берегом озера лежал широкий луг, поросший жесткой травой. Вся картина навевала Танфии мысли о покое и дреме.
- Неплохое место для привала, - радостно выдавила Танфия. - Я проголодалась.
- И я не против, - отозвался Руфрид. - Лин?
- Ладно, - огрызнулся тот, отводя Огонька, чтобы стреножить. - Как хотите.
Руфрид скривился ему вслед.
- Не знаю, с чего это он так взъелся.
- Он потерял Имми, он покинул дом, а брат его с грязью смешал. Тебе мало? Помиритесь лучше. Я уже видеть этого не могу.
- Не можешь? Готов подсказать выход. Отправляйся домой.
- Хотелось бы! - Танфия вспыхнула от гнева. - Неудивительно, что тебя отец не переносит. Надо было позволить Зырке горло тебе разорвать!
Девушка отвернулась, собираясь сходить за хворостом, и в лесу остыть немного.
- Танфия, - донесся голос из-за спины. - Прости.
- Что-о? - Она обернулась.
- Я сказал, прости. Я не хотел. Но это не Линдену жить с тем, что он человека убил. И не тебе, кстати.
У Танфии отвалилась челюсть. Об этом она не подумала.
- Может, ты его просто ранил... - неловко выдавила она.
- Это должно меня утешить? Ну, боги с ним. Давай костер разложим.
Разведя огонь, путешественники по очереди ополоснулись в ледяной воде у берега и собрались у костра греться. Танфия простирнула в озере смену одежду, и натянула чистую - насколько можно назвать чистыми штаны, рубаху и исподнее, прополоснутые в лесной речке. Холодная, жесткая холстина быстро прогрелась от тела. Пока девушка жарила мясо, парни стирали свое разойдясь на несколько шагов и старательно не видя друг друга.
Ужин вышел обильный - кроликов и фазана хватило даже на Зырку, а на ягоды пес и не зарился. Ручеек, стекавший к озеру по узкой промоине, снабдил путешественников родниковой, сладкой водой. После ужина Зырка завалился спать у костра. Примирившийся с волкодавом Огонек пасся неподалеку.
Руфрид и Танфия сидели лицом к костру, оставив озеро по правую руку. Линден сидел напротив, и с товарищами не разговаривал; Танфия даже не могла разглядеть его лица сквозь пламя. Извернувшись, она увидала, что юноша уже закутался в плащ, отвернулся и лег. Как не жаль было Танфии видеть его в таком расстройстве, она не могла придумать, чем бы его утешить. Если бы не свара между братьями, девушка была бы полностью довольна жизнью в ближайшие часы. Даже собственные ее колючки немного притупились.
И тут ее снова настигла волна воспоминаний. Падение, и тьма...
Она тут же стряхнула наваждение, но Руфрид заметил.
- На что ты пялишься?
- Ни на что. - "Он старше меня, - подумалось ей, - вдруг он помнит..." - Руфе, не припомнишь, со мной в детстве никаких несчастий не случалось?
Юноша от удивления сморгнул.
- Сплошь и рядом.
- Нет, я хочу сказать - серьезных. Может, чуть не утонула, там?
- Не припомню. Ты все время куда-то падала, и тут же выбиралась. Тебя удержать было невозможно, хотя ты во всей деревне была самая неловкая. А в чем дело?
- Э... ничего. Неловкая - это что-то новенькое.
- Беру назад. Хватит с меня ссор на один день. - Он мотнул головой в сторону брата.
- Это что - правда? Что отец тебя ненавидит? За что?
- Не знаю. Не обязан же он меня любить. Линден младший, и больше похож на маму. Он чудо, а я - стыдоба.
-Почему?! Ты всех обставлял в стрельбе из лука... да в любом состязании. Ты никому не давал забыть, какой ты мастер.
Руфрид хохотнул.
- А знаешь, почему? Я пытался выжать из отца хоть одно доброе слово. Так и не получилось.
- Не понимаю.
Руфрид резко выдохнул.
- Хочешь правду? - проговорил он, наконец. - Когда мама умерла, я горевал не меньше Линдена. Но я не мог это показать. Я жил, как мог, и я думал, отец поймет, но он не понял. Он решил, что мне все равно.
- Но ты был еще ребенком.
Руфрид пожал плечами.
- Он ждал, что мы будем вести себя, как он. Считает, что я его подвел.
- И ты не мог с ним поговорить?
- Шутишь?