— И все-таки, — попытался вернуться к прежней теме парень, — Как нам найти эту тварь, кем бы она там не была: посланником или просто чудовищем? Ты говорила, что можешь попробовать связаться с ним.
— Да. Но мне кажется, ответа я не дождусь. Он сейчас в этом мире, а не в пределах картины. Поэтому мои сновидения уже нельзя использовать как портал между этой и той реальностями. Придется искать волка самостоятельно. У тебя есть карта города?
— Конечно, — Ник отставил кружку, приступая к осмотру содержимого небольшой тумбы, стоящей в коридоре. Изредка до приятелей доносились его ругательства, а на полу с каждой секундой росла целая гора хлама.
"А я думала, это у меня бардак…", — отвлеченно подумала Карина, присоединяясь к "раскопкам". Дело не то чтобы пошло быстрее, только теперь извлекаемые наружу вещи, от старых носков до деталей от автомобиля, громоздились не одной свалкой, а несколькими поменьше. В одну сторону летели бумаги, в другую еще не съеденная молью и временем одежда, за спиной у художницы быстрее всего пополнялась куча из разных металлических изделий.
— Ура! — наконец, выпрямляясь, выдал ее друг, — нашел.
В его руках появилась потрепанная, но еще целая карта. Сейчас же драгоценный кусок бумаги был возложен на кухонный стол, и все трое обитателей квартиры склонились над ним.
— Ну, и что мы будем делать? — здраво поинтересовался Кузьма, окидывая громадное пространство, утыканное символическими елочками. По сути, город был полностью окружен лесом с редким вкраплением поселков городского типа, сел и деревенек. И откуда начинать поиски было совершенно непонятно.
— Сядем и начнем куковать, — хмыкнул Ник.
— В смысле? — сдвинул брови мальчишка.
— Ну, можно, конечно, по классической схеме: снимать штаны и бегать. Но мне кажется, что не стоит этого делать при девушке. Некрасиво получится.
— Заткнитесь оба! — неожиданно оборвала ребят Карина. Она внимательно обшаривала глазами каждый квадратный сантиметр карты, словно надеясь, что откуда-то из-за нарисованного деревца выбежит настоящий волк с желтоватым мехом. Волк выбегать и не думал, но при взгляде на северо-запад, что-то внутри начинало сжиматься. Пальцы задрожали сами собой, колени присоединились к сему неблагородному действу, и художница ни с того, ни с его шмякнула кружкой с недопитым кофе прямо на какое-то название:
— Он тут, — пробормотала она, приподнимая краешек посудины, — рядом с этим поселком… Красное Зарево.
— Ты…?
— Уверена, — кивнула Карина, поворачиваясь к другу, — Руку дать на отсечение не могу, она мне пока самой нужна, но другого шанса у нас все равно нет. Возможно, я еще могу прожить в таком виде несколько недель или даже лет, но вот местные жители вряд ли потерпят рядом с собой хищника таких размеров. К тому же я не знаю, насколько он опасен для остальных, а мне бы не хотелось стать виновницей чьей-то смерти, так что…
— Поехали, — решительно тряхнул головой Кузьма.
— Ты не поедешь, — решительно остановил его Никита, — По-хорошему, ехать надо только Карине. Но учитывая, какая у нее машина и как она ее водит, мне лучше отправиться с ней. А ты пока, если заняться нечем, можешь обратно загрузить все в тумбочку.
— Но… — попытался возразить оборванец, окидывая тоскливым взглядом предстоящий фронт работ.
— Кузя, ты правда ничем нам не поможешь, — пытаясь хоть как-то смягчить удар по самолюбию подростка, улыбнулась девушка, — Во всяком случае в этом деле. Я понимаю, что ты совершенно не боишься его, но будет лучше, если наша встреча с волком состоится без свидетелей. Если вообще состоится. Прости меня, что лишаю тебя права полезть в самое пекло, но сейчас не самый подходящий момент для пустого геройства.
— Я понял, — Кузьма тяжело вздохнул, и добавил, — Но дело не в геройстве. Я просто терпеть не могу уборку.
Лес начался совершенно неожиданно. Узкая дорога с многочисленными ямами и горбами сделала поворот, и "монстр" Ника уткнулся передним бампером в обширный кустарник на его краю. Пение птиц стало на порядок громче и звонче, словно бы раньше в ушах друзей находилось по куску ваты. Парень заглушил мотор и повернулся к молчащей Карине. За всю дорогу девушка не проронила ни слова и только нервно покусывала губы, не отрывая взгляда от бокового окна.
— Ты уверена, что я не могу пойти с тобой? — с надеждой поинтересовался Никита. Художница только кивнула, — А где собираешься искать его?
— Я не собираюсь, он сам меня нашел, — ответила подруга. Парень послушно проследовал глазами за указующим перстом Карины и не удержался от нервного тика. Прямо на него из-за зеленых лап выглядывал золотистый хищник. Глаза его горели, а пасть вот-вот готова была распахнуться. Из глотки вырвался сдержанный рык, слышимый даже в наглухо закрытом автомобиле.
— Карина, погоди, — Ник едва успел поймать девушку, которая уже решительно распахнула дверь, — Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она окинула Ника совершенно бесстрастным взглядом, потом на мгновение задумалась, и все же выдавила сквозь стиснутые зубы:
— Позаботься о Кузе, пожалуйста. Найди ему семью или хотя бы отправь туда, где ему не придется голодать и скитаться.
— Я не том, Карина. Лично мне ты ничего не хочешь сказать? — особенно нажимая на слово "мне" переспросил друг. Он видел, как в светлых глазах художницы плещется какое-то странное чувство, когда она смотрит на него. Это была не любовь, нет — это было что-то большее. Она словно пыталась сказать: "Я доверяю тебе свою жизнь", — или как она это называла — существование. Но только сейчас он готов был полностью принять это самое существование и до конца своего собственного нести за него ответственность.
— Нет, лично тебе, — ничего.
Пальцы на кофте Карины немедленно разжались. Удерживать ее больше не было смысла.
Стараясь не оборачиваться, девушка вылезла наружу, с силой захлопнув за собой дверь. Непрошенные слезы навернулись на глаза, мешая оборвать последние нити, связывающие ее с этим миром. Она должна без всякого сомнения идти вперед, к свободе, к обновлению, к движению. И художница не сомневалась в этом, как и в том, что буквально в трех метрах от нее стоит громадный волк. Зверь нервно переминался с лапы на лапу, а потом вдруг коротко гавкнул, совершенно по-собачьи и без предупреждения бросился наутек.
От такой наглости девушка на миг остановилась в ступоре, а потом бросилась вслед за волком. Хвоя мягко пружинила под ее ногами, ветви стегали по голой коже, словно пытаясь не то остановить, не то поприветствовать Карину. А хищник, будто издеваясь, не приближался, но и не удалялся, как бы не ускорялась художница.
— Погоди! — закричала она, из последних сил прибавляя шаг. Ей приходилось уже бежать за зверем, который, словно неуловимый мираж продолжал маячить впереди. То ли волк, и правда, послушался, то ли ему самому надоела эта бессмысленная погоня, но он вдруг круто развернулся и остановился. Бока его так и раздувались при каждом вдохе.
— Что ты хотела, детка?
— Ты ведь пришел забрать меня, так почему убегаешь? Я готова хоть сейчас пойти за тобой.
— Ой, ли? — оскалился волк, явно пытаясь тем самым изобразить улыбку. Или, скорее, ухмылку. Слишком уж ехидным был его голос, звучавший раскатистым басом у Карины в голове, — Ты собираешь бросить своих родителей, того щенка, что ты подобрала и Ника? Ты готова развернуться к ним спиной ради того, чтобы оставшуюся жизнь пробегать в волчьей шкуре?
— Да, — голос Карины даже не дрогнул, хотя сердце беспокойно екнуло, как будто в него ткнули иголкой, и оно непроизвольно сжалось.
— И ты готова оставить их жить здесь без возможности так же, как и ты, вдыхать вольный ветер и жить лишь по законам природы?
— Да.
— И ты способна прямо сейчас оставить за спиной все нерешенные дела? Начать все заново? — голос буквально истекал сарказмом, будто свежая зарубка на березе — соком. Так что Карина, действительно, вдруг остановилась, подумав. Она ведь собиралась сама устроить Кузю. Неужели теперь ей можно просто так плюнуть на эти планы? А Ник? Ведь как не пыталась художница много раз доказать себе, что он не более, чем просто ее друг, но разве оставляют даже "просто" друзей посреди того хаоса, что она навела?
— Ты хотела взять жизнь в свои руки, стать ее хозяйкой. Я тоже очень хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, поверь. А еще я хочу, чтобы ты пришла ко мне свободная от обязательств и неоконченных дел. Поэтому, детка, закончи сначала все дела. А пока ты не готова. Да, и еще, — волк поднялся на все четыре лапы, начиная пятиться по тропинке все дальше от Карины, — Как только управишься, просто позови меня.
Художница протянула руку, пытаясь коснуться желтоватого меха, но зверь стремительно развернулся и неожиданно растворился в воздухе, словно его никогда и не было. А она так и осталась стоять, чувствуя, как ее медленно тянет вниз. Ноги стали тяжелыми, и девушка незаметно для себя опустилась на землю.
Обратная дорога до дома показалась в три раза короче и в тоже время томительнее. Когда Ник нашел плачущую подругу в нескольких десятках метров от кромки леса, он не сразу понял, что произошло. Вначале у него возникла страшная мысль, что с ней что-то не так. Он бросился к ней, обнимая за плечи и пытаясь хотя бы бегло осмотреть. Но кости были целы, ни крови, ни синяков видно не было, а слезы продолжали течь двумя неиссякаемыми ручейками.
— Карина, что с тобой? — следя за тем, чтобы голос его минимально дрожал, прошептал парень. Одной рукой он пытался убрать ей волосы с лица, а другой уже стягивал с себя куртку. Погода менялась почти мгновенно, и если рассвет был чистым, не задетым не единым облачком, то сейчас северный ветер нагнал их целые стада, старательно продувая тонкую рубашку девушки.
— Он меня… не принял, — выдавила художница, еще пуще заревев, словно вместо слов выплюнула режущие осколки разбитого сердца. Ник прикусил губу, пытаясь скрыть совершенно неуместную улыбку. Это было неправильно, ведь подруга давно сделала выбор, больше всего на свете она хотела стать волчицей. Но каждая минута, пока Карина оставалась в человеческом облике, была для парня ценнее прожитого им самим часа, — Он хочет, чтобы я доделала в этом мире все дела, и только после этого я смогу к нему присоединиться.
— Вот даже как! А этому волку не откажешь в некоторой иронии.
— Иронии? Да он просто издевается надо мной! — истерично взвизгнула девушка.
И дело было даже не в том, что ее мечта, в прямом смысле, уходила прямо из-под носа. Художница отлично знала, что порой тернистый путь к цели бывает намного ровнее, чем бугристый участок, к которому ты стремился. Сколько раз она вместо того, чтобы прыгать от счастья, когда очередное полотно ее кисти было готово, принималась грустить, так как моменты самого творчества были безвозвратно окончены. Девушку не особенно испугало то, что ей еще немного придется побегать на двух конечностях вместо четырех. Но как она будет это делать?
Сейчас, когда перед ней сидел взволнованный и такой трогательный друг, Карина в очередной раз усомнилась: а сможет ли она вообще отказаться от всего того, что предоставила ей человеческая жизнь? И эта неуверенность была сродни безумию, разрушая стройные ряды мыслей, заставляя сердце отчаянно прыгать в тесной клетке из ребер, а слезы непрерывно литься.
— Карина… — Ник неожиданно отпрянул от девушки, как-то странно глядя поверх ее головы. Его взгляд скользил по ее фигуре, как по ледяной горке, ни в силах зацепиться за нее, — А если я тебе кое-что скажу, ты можешь поменять свое решение…
— Лучше не надо, — почти неслышно прошелестела в ответ художница и тут же закричала, — Не надо, Ник, я прошу тебя — молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать, я все знаю. Но одно дело, просто знать, а совсем другое — слышать. Так вот: я не хочу этого слышать. Мне и так не хватит решимости, так что не порти мне жизнь.