— Ребят, ну я же серьезно, — обиделась на парней Карина, — Между прочим, меня еще никто в кафе не приглашал. А мне, как творческому человеку, просто необходимы новые впечатления. Да и от халявы я бы не отказалась…
Теперь уже засмеялись все трое. Когда с обедом было покончено, Никита попрощался со своими гостями и уехал на работу, Карина потянула мальчишку к себе в комнату:
— Пойдем, я тебе покажу мои работы, — не принимая никаких возражений, художница вцепилась в Кузьму, как собака в кость. Паренек особенно возражать не стал, с восхищением и осторожностью рассматривая полотна в рамах, палитру в пятнах краски и кучу кисточек в высоком стакане, — К сожалению, я не смогу тебе все показать, основная часть картин у меня осталась в мастерской. Но я перевезла сюда самые лучшие. Вот, например, эта, как тебе?
Оборванец, выглядевший в спортивном костюме Ника совершенно иначе, внимательно рассматривал изображение реки на рассвете. Потом перевел взгляд на другое произведение и неожиданно произнес:
— Ты, конечно, очень хорошо рисуешь и несомненно талантливо, но слишком твои картины… правильные.
— В смысле? — улыбку с лица девушки как будто сдуло.
— Все на них такое красиво, замечательное, правильное, почти райское. А жизнь, она ведь, совсем другая.
— Понимаю, — грустно кивнула Карина, но тут же попыталась возразить, — Но ведь в том и вся прелесть искусства: пытаться даже в самом неказистом выделить что-то особенное, оригинальное, красивое.
— Возможно, — не стал настаивать Кузьма, — Только вот что я скажу тебе: нельзя рассматривать жизнь лишь с одной стороны. Увы.
— Кузьма, а сколько тебе лет? — неожиданно спросила Карина.
— Почти четырнадцать, а что?
— Просто рассуждения у тебя слишком уж…
— Взрослые, — фыркнул мальчишка, — А ты поживи полтора года в переходе, может, тоже повзрослеешь! А то ведешь себя, как ребенок, честное слово.
— Почему это? — обиделась девушка.
— Потому что реагируешь на все, как ребенок. Потому что смотришь на меня, как ребенок. Если ты так будешь дальше откровенничать, никогда в этом волчьем мире не выживешь.
— Волк… — Кузя с удивлением уставился на ненормальную художницу, которая с проворностью белки кинулась куда-то по коридору в дальнюю комнату, через минуту таща на себе громадный прямоугольник очередного шедевра.
— Помочь? — осторожно опуская картину на кровать, поинтересовался он, но Карина отрицательно мотнула головой:
— Лучше скажи мне, если увидишь на ней что-нибудь странное.
— А что именно я должен увидеть? — помогая распеленать "Осень", уточнил Кузьма.
— Извини, но сказать тебе я этого не могу.
— Ну, хорошо…
Девушка последним рывком отбросила краешек брезента, во всей красоте и великолепии открывая свое произведение. В левом углу, словно издеваясь над ней, сидел почти серый волчара, правда теперь он скалился не злобно, а будто ухмылялся. С последнего осмотра зверь еще больше выделился на золотом фоне, став уродливым пятном случайно пролитого кофе.
— Это ты сама придумала? — через минуту донесся до художницы голос подростка, — Боюсь, этот зверь не совсем тут уместен. Но если тебе так нравится…
— Ты тоже его видишь?! — обрадовано заорала Карина прямо в ухо Кузе. Оборванец аж на месте подскочил, потряхивая головой, — Говори, какой он, быстрее!
— Какой-какой: серо-желтый, оскаленный и страшный. А ты ненормальная — так орать.
— Прости… — девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются счастливые слезы. Однако, теперь становилось совершенно непонятно, почему того, что видят она и Кузя, не замечает Никита?
"Как бы то ни было, теперь меня уже никто не назовет шизофреничкой! И пусть Ник больше не переживает за меня, я сейчас же соберу вещи и уеду!".
— Кузенька, ты правда видишь волка из переплетения листьев, правда?
— Правда. Я не понимаю, что в этом такого?
— Это покажется бредом, но раньше его здесь не было. Он появился несколько дней назад, когда я закончила картину. Сначала это было обычная игра воображения, и волк больше смахивал на собаку. Но через некоторое время он стал проявлятся все отчетливее. Такое ощущение, будто часть краски изменяет оттенок независимо от остального полотна.
— Интересно, — паренек осторожно коснулся очертаний хищника. Карине, неотрывно смотрящей на него вдруг показалось, будто зверь изогнулся, пытаясь укусить мальчишку, но через секунду видение пропало.
— Вот черт, — Кузя отдернул руку, отсасывая кровь из раненого пальца, — Занозу вогнал.
— Наверное, рама не совсем хорошо отполирована, — предположила художница, по-матерински осматривая ранку. Маленькая красная точечка набухла кровавой каплей. Карина с досадой хотела уже побежать за пластырем, но мальчишка беззаботно махнул здоровой рукой, мол, само заживет. И действительно, буквально через несколько минут ранка затянулась гранатовым сгустком, а через час даже пульсация в пальце стихла. Словно громадный зверь поворчал-поворчал, да и уснул у себя в логове.
Она не могла больше идти вперед, ноги словно перестали гнуться в суставах, а голова шла кругом от густого духа прелой листвы. Но этого просто быть не могло: сейчас же весна, весна, а не осень! Однако, как не внушала это девушка себе, пытаясь не обращать внимания на неистовый вой ветра в кронах деревьев, поверить этому она не могла.
— Погоди, стой, Карина! — первым к ней бросился Ник, но художница лишь грубо оттолкнула его от себя. Друг с каким-то свистящим хрипом пролетел над землей несколько метров и затих. Она на мгновение остановилась, не веря своим глазам. Но волчье зрение не может обмануть, выписывая все, до последней жилки в почти кромешной тьме, разбавляемой лишь редкими лучами луны. Почему же здесь ночь? Почему здесь постоянно ночь?
Карина в последний раз с сожалением обернулась на Ника, который даже не пытался подняться. Ей стало совершенно все равно жив ли он или нет. Потому что впереди, сидя на холмике и подняв морду, выл громадный, словно вылитый из золота волчара. И девушка изо всех сил спешила к нему. Ей было тяжело, голые ступни вязли в опавшей листве, цеплялись за руки ветви. Следом за парнем к ней поспешили Зоя, родители, но и их Карина с неумолимостью настоящего хищника расшвыряла в стороны, словно люди были не тяжелее бумажных кукол. Девушка чувствовала, что может сейчас свернуть шею любому, кто попытается помешать ей пройти хотя бы метр вперед. А зверь на холме не переставая, вновь и вновь выводил новый аккорд своей песни.
— Помоги мне! — то ли закричала, то ли просто подумала художница, — Ты должен мне помочь, сделай хоть шаг навстречу!
— Я уже иду, девочка… не бойся, скоро ты сменишь цвет, скоро ты станешь свободной…
Карина так и не поняла, когда проснулась: после того, как волк сделал первый шаг с возвышенности, или когда она уже обессиленная повалилась рядом с едва заметной звериной тропой. Одно было ясно — девушка опять кричала во сне.
— Что? Что опять приснилось? — в тусклом свете ночника отчетливо обрисовались очертания лица Ника. Живого, с целой грудной клеткой, не пробитой ее кулаком. Скорее от облегчения, что парень цел и невредим, чем от страха, девушка расплакалась, едва что-то всхлипывая про себя, — Перестань, все хорошо.
— Никита, помнишь, ты говорил, что у всех фантастов… у них монстры вылезают в этот мир и убивают своих владельцев. Кажется, меня тоже скоро убьют…
— Не говори ерунды! — мрачно буркнул парень, зарываясь носом в волосы подруги и тут же с омерзением отодвинув ее от себя, — От тебя псиной несет.
Одним из признаков наличия мудрости является способность человека вовремя придержать язык за зубами. Однако, на сей раз Никита был настолько ошеломлен своим открытием, что не сдержался, с досадой закусив губу. Кажущиеся почти карими золотистые глаза Карины глянули на него с ужасом, а рука подруги так сжала его ладонь, что едва пальцы не хрустнули.
— Хотя, погоди, — парень вовремя понял, что до художницы дошла еще не вся глубина его последней реплики, и решил как можно скорее смягчить ее последствия, — это не шерсть, это просто дождь. Да, от тебя пахнет сыростью. Конечно, как я мог забыть, что у тебя не зонтик — а просто шедевр упрямства! Ты опять его едва раскрыла, правда?
— Да, — почти на автомате ответила девушка. Ник облегченно вздохнул, хотя самому впору было закатывать истерику. Что же это, в конце концов, происходит? Еще пару часов назад, когда они с подругой желали друг другу спокойной ночи, он мог поклясться, что от нее пахло только шампунем и каким-то приторным мылом. А сейчас парень чувствовал только запах мокрой собачьей шерсти и еще один, совершенно сейчас не уместный. Запах леса, холодного осеннего леса. Он даже попытался ущипнуть себя. Не помогло. От Карины по-прежнему удушливо разило псиной.
— Надо что-то сделать с этим… — задумчиво проговорил парень, старательно делая вид, что полностью поглощен мыслями о зонте, — А лучше, давай завтра новый купим, а?
— Давай, — пожала плечами Карина. Ее до сих пор трясло крупной дрожью, словно девушка стояла на ледяном ветру. Стоило только Никите произнести слово "псина", как сладостная реальность перестала быть столь упоительной. Будто сон не кончился, а сменился на новый. Однако, новая версия друга, чем пахнет художница, была встречена ее разумом на ура.
"Да, — мысленно повторяла про себя Карина, пока парень с жаром описывал, в какие магазины они могут завтра отправиться и что могут купить, — Это всего лишь дождь, так всегда пахнет одежда и волосы, если промокнут. И волки здесь совершенно ни при чем".
4.