Конн не поехал на похороны. Он отправился в Семь Ив на встречу с Фиаллахом, чтобы лично осмотреть защитные сооружения.
Следующей весной родился первый жеребенок, белый с черной отметиной на морде. Пятно напоминало меч, и Конн назвал его Темный Клинок.
Когда Коннавару исполнился двадцать один год, Железные Волки насчитывали двести двадцать человек, и они регулярно тренировались, скача на высоких лошадях, рассыпаясь и перестраиваясь клином, который Конн видел у гатов. Стремена, придуманные Браэфаром, оказались великолепной идеей, поскольку помогали крепче держаться в седле. Конн также заменил кулачные щиты более широкими и каждого человека вооружил двумя мечами - одним длинным и изогнутым, а другим коротким и острым, как у людей Каменного Города.
Осенью Коннавар занялся созданием нового вида войск - конных лучников. Легковооруженные, они учились метко стрелять на галопе. Конн устроил несколько соревнований по стрельбе и лучших, щедро наградив, звал в свой отряд. Среди них был его пятнадцатилетний брат, Бендегит Бран, превзойти которого в седле и с луком могли немногие.
Мирия очень разозлилась за это на старшего сына и упрекнула его, приехав как-то раз в Старые Дубы.
- Он еще ребенок! - настаивала она.
- Весной его нарекут мужчиной, - мягко возразил Конн. - Он больше не твой малыш, хоть тебе и хочется этого. - Солнце садилось, и в комнате становилось темно. Мирия подошла к огню, зажгла свечку, а потом два светильника на стенах. Потом они посидели в тишине, любуясь закатом.
- Время так быстро пролетело, - сказала Мирия через некоторое время. Кажется, всего несколько месяцев прошло с тех пор, как все вы были детьми. Я скучаю по тем дням. Мне нравилось, когда вокруг малыши. Я частенько сижу с малюткой Бануином. Он такой славный! Всегда смеется и обожает, когда его обнимают. Ты был другим. Всегда вырывался и убегал, если, конечно, это был не Руатайн. У него ты нередко спал на руках.
- Как поживает Большой Человек? Я давно его не видел. Она пожала плечами, потом рассмеялась.
- Уже неплохо. А то он подхватил простуду, чихал и кашлял, бродил по дому мрачный и ныл. Он никогда не умел болеть. Сейчас все почти прошло, хотя Ру все еще быстро устает. С другой стороны, ему уже за сорок, молодость ушла.
Они еще немного поболтали, наслаждаясь обществом друг друга, а потом Мирия затронула волнующую ее тему.
- Тебе следует снова жениться, Конн. Я лет сто не видела, как ты смеешься.
Конн ожидал такого разговора и собирался увести его в сторону или вежливо пресечь. Но сейчас в уютной комнате, глядя на заходящее солнце, он не сделал ни то, ни другое.
- Я дал ей мало любви, понимаешь? Это моя вина, и она лежит на сердце тяжелым камнем. Таэ была прекрасна и, как однажды сказала Ворна, заслуживала лучшей доли. Я любил ее. Но когда снова увидел Ариан... - Он посмотрел на Мирию и горько улыбнулся. - Я не женюсь, мам. Пока что. Думаю, что в моем сердце есть место только для одной большой любви.
- Глупыш. Любовь придет. Вот увидишь.
- Как пришла к тебе после смерти Вараконна?
- Мне бы хотелось, чтобы ты говорил "отец". Ты говоришь о нем, будто он твой дальний родственник.
- Хорошо, после смерти отца. А теперь ответь на вопрос.
Она вздохнула и откинулась на спинку стула, подняла с пола одеяло и укрыла им ноги.
- Холодает. Ты не закроешь окно?
- Закрою, но ответить тебе все равно придется. - Конн поднялся и закрыл ставни, задвинул засов.
Потом он сел и заглянул в ее зеленые глаза.
- Нет, - призналась она. - Такой любви, как Вараконн, у меня больше не было. Не хочу, чтобы тебе показалось, что я недооцениваю Ру. Он прекрасный человек, и я люблю его. Куда сильнее, чем думала вначале. Но Вараконн был моей половиной.
- Да, я знаю, о чем ты.
- Ах, Конн, мне так жаль видеть тебя несчастным. Теперь ты князь, великий человек, которого уважают, любят и даже боятся. Ты становишься легендой среди риганте. Большинство наших юношей отдали бы десять лет своей жизни, чтобы быть похожими на тебя.
- Знаю. Они видят человека на высокой лошади, слышат истории о медведе и злом короле. Но это не я, мама. Это только часть меня. Я вырос, думая с болью в сердце, что Вара... мой отец трус. Потом я видел, как вы с Большим Человеком разошлись из-за меня...
- Дело было не в тебе... - начала она. Конн махнул рукой, обрывая поток слов.
- Знаю, знаю, однако тогда я не мог понять это. А что касается медведя - он показал мне, что я смертен, едва не разорвав меня на части. Я терял друзей: Риамфаду, хоть он теперь и счастлив, и Бануина. Видел приход великого зла и даже сражался на его стороне. А потом, после того как обрек жену на смерть, я сжег деревню и убил немало мужчин, женщин и детей. Так что я вовсе не герой, каким меня считают.
- Тебя постигло великое горе, Конн. Это сделал не мой любимый мальчик. Ты был одержим и не знал, что творишь.
- Ах, материнская любовь!.. Нет, мама, это был я. Зверь внутри меня, который вырвался на свободу. Я отвечаю за свои деяния и не буду оправдывать их. Панноны называют меня Князем-Демоном. Разве можно их винить? Каждый год в Самайн я посылал им предложения виры - все более внушительные суммы, но Горный Князь отказывается даже говорить с моими представителями.
- Ты не демон. Ты мой сын, и у тебя доброе сердце. Зачем помнить только плохое? Ты все силы отдаешь, чтобы защитить наш народ. И ты действительно спас Риамфаду от медведя. И отомстил за Бануина. Большой Человек очень гордится тобой. Неужели это не греет твое сердце?
- Да, конечно.
- А что до твоего друга Бануина... он умер ужасной смертью, зато прожил счастливую жизнь, и у него было много друзей. Более того, остался сын, его продолжение. Ему уже почти четыре. Славный мальчик... кстати, он скучает по Брану. Ты собираешься держать его здесь всю зиму?
- Нет, он может отправиться домой. Я и сам приеду в Самайн.
В дверь постучали, и раздался голос Маккуса. Конн поднялся.
- Увы, мам, мне пора. Мы с Маккусом должны обсудить приятную тему получения прибыли.
Мирия обняла его за шею и поцеловала в заросшую бородой щеку.
- Ты моя радость, - сообщила она ему, вытирая слезы. - Я люблю тебя больше, чем жизнь. - Проведя рукой по рыже-золотым волосам, Мирия улыбнулась. - Матери иногда очень смущают.
- Ну что ты, мам... - солгал он и направился к двери.
- Ты должен узнать об одной вещи, - сказала она ему вслед, - раз собираешься приехать домой в Самайн.
- Что такое?
- Ариан ушла от Касты и живет дома с Наннкумалом.
- Почему?
- Она родила ребенка. Ты не знал? Мальчика. У него странные глаза один зеленый, другой карий.
Конн не поехал в Три Ручья в Самайн, а остался в Старых Дубах с братом Солтайсом. Всю зиму друид учил Конна, Браэфара, Маккуса и Гованнана читать и писать. Коннавар принял такое решение после начала переписи населения уж очень раздражало быть вынужденным постоянно обращаться к писцам. Браэфару учение давалось с замечательной легкостью и быстротой. Он был лучшим учеником и наслаждался похвалой друида. Гованнан очень старался, но к весне едва-едва читал по складам. Конна не интересовали языковые нюансы. Он хотел понимать письмо и заставил себя выучить побольше маленьких закорючек, чтобы разбирать результаты переписи.
Когда начало теплеть и близился двадцать второй день рождения Конна, в Старые Дубы начали прибывать купцы с вестями из-за моря. Армия Каменного Города вступила на земли гатов. Произошло три больших сражения, первое из которых ничего не решило, но в оставшихся двух гатов разбили наголову. Говорили, что погибло больше тридцати тысяч кельтонских воинов. Тургонцы подходили к городу-порту Гориазе, последней крепости гатов. На востоке убили короля Морских Волков, и ему наследовал сын, Шард. Конн ничего не знал об этом человеке и заговорил о нем с братом Солтайсом.
- Бродят ли друиды по землям Морских Волков?
- Нет. Вары поклоняются кровавым богам и убивают моих братьев.
- Вы знаете что-нибудь об этом Шарде?