Без Макарова и Левши авианосец опустел. Человек со шрамом продолжал лежать без сознания в бывшей общей каюте. Его друг почти круглосуточно сидел рядом, о чем-то говоря и даже споря. Он словно выпал из событий, касающихся всех. Нидо был жив, но тоже находился без чувств. Из мужчин оставались на разрушенном корабле только Донован, Франческо и один из тех, кого привел к месту стоянки на берегу Левша, — его звали Том. Оставшиеся — молодой немец и англичанин — на роль деятельных мужчин не претендовали. И как организаторы упомянутые были несостоятельны, а мужские роли их сводились лишь к тому, чтобы наловить рыбы или подстрелить в лесу несколько птиц для обеда. Почти сутки люди не могли организоваться в более-менее сплоченный коллектив. С уходом Макарова и Левши жизнь на корабле словно остановилась.
— Послушайте, — смущенно, будто его просили заняться неприличным делом, бормотал Донован. — Я врач… Я не знаю, как достать мяса и соорудить навес от дождя. — В конце каждой речи он извинялся примерно таким образом: — Когда бы знать мне раньше, что однажды придется временно исполнять должность босса, я бы не за Мэри Сандерс на слете бойскаутов ухлестывал, а учился разводить огонь…
Вожжи управления взяла в свои руки, незаметно для себя и остальных, Катя.
Вечером того дня, когда ушли Макаров, Левша и Гламур, она сидела в углу новой «каюты» и тряслась от холода. На улице стояла жара, которая не исчезла с наступлением сумерек, а она, поджав под себя ноги, пыталась обхватить свое тело руками и побороть озноб. Встреча с незнакомцами на равнине тревожила ее. Она впервые увидела людей на Острове, людей, которые не входили в число пассажиров «Кассандры». И даже не сам факт присутствия незнакомцев потряс ее, а их ледяное спокойствие, их чувство хозяев и совершенная жестокость. Значит, они знали, что на Острове есть пассажиры исчезнувшего судна. Они наблюдали за ними. И ничего не сделали, чтобы помочь. Умирал страшной смертью Адриано, исчезали люди, голод сводил с ума непривычных к диким условиям жизни нечаянных путешественников, а эти, во главе со странным человеком по имени Дебуа, оставались в роли равнодушных наблюдателей. Они словно поджидали, когда умрет Гоша и покинут стоянку мужчины, могущие дать им отпор.
Но больше всего Катю беспокоил человек по имени Дебуа. Откуда знать ему, что в сумке, что несла Катя, был этот странный тубус?
И вообще, как этот тубус оказался у Левши? Почему взрослые и серьезные мужчины, рискуя и нарушая привычные нормы морали, охотятся за этим полым внутри и блестящим снаружи цилиндром? Весь вечер, до самой ночи, Катя думала, с кем поделиться этими мыслями. Но как можно всерьез разговаривать с Николаем, если он лишился мужества еще там, во время разговора с Дебуа, и даже сейчас, когда опасность отступила, ведет себя как ребенок, разговаривая с бесчувственным другом? Можно было набраться вдохновения у Нидо, но он был молчаливее огня, вокруг которого сейчас сидели островитяне. Или веры — у Франческо? Но бывший священник третьи сутки молчал, и Катя обратила внимание, что он перестал молиться. Когда мужчина утрачивает веру в главное, пусть в качестве примера будут взяты даже не священник и нательный крест, а просто сильный человек и его кейс, рассудительности от него ждать не стоит. И тогда правление она взяла на себя.
Уже утром следующего дня, приняв решение, она отправила Николая и двоих женщин за водой, а сама с Дженни отправилась на рыбалку.
— У тебя неплохо получается, — заметила Дженни, когда они вышли на берег.
— Это начало саботажа?
Дженни рассмеялась.
— Нет, поверь! Просто если бы ты не стала сегодня покрикивать, уперев руки в бока, этим занялась бы я. Наши мужчины, те, что остались, никак не могут собраться с духом.
— Я думаю, даже собравшись, они не способны что-то решать, — облегченно вздохнув, ответила Катя.
Этот непроизвольный выдох не ускользнул от внимания Дженни, и она снова улыбнулась.
— Левша — он увлек тебя, верно?
Катя развела руки в стороны.
— Остров диктует свои условия. В обычной жизни я даже не обратила бы внимания на то лучшее, что в нем есть. Остров всех стеснил на одном месте и заставил проявиться всему лучшему и худшему в нас. И те преимущества, что Левша так упрямо хранил в себе, оказались все-таки сильнее выставляемых им напоказ пороков…
Она замолчала.
— Ты хотела сказать — его слабостей?
Ухватив самодельный гарпун, острием которого был найденный в груде обломков и заточенный Борисом электрод, Катя стала искать взглядом рыб.
— Разве есть мужчины без слабостей, скажи? — проговорила она, не обнаружив в глубине ни одной рыбины. — Макаров, который тебя увлек — он без слабостей?
— Я не пытаюсь тебя убедить в обратном. Я просто спросила о Левше.
— Да, он меня увлек. — Катя прицелилась и швырнула гарпун в толщу воды. Вонзившись в дно, он качнулся и замер. — И я… я верю, что он вернется.
— У меня нехорошие предчувствия…
Катя внимательно посмотрела на Дженни.
— Очень нехорошие, — добавила та. — А еще сегодня во сне я видела Гошу.
— Гоши мне не хватает, — призналась Катя. — Хотя вряд ли мы вступали с ним в разговор больше пяти раз.
— Иногда и одного раза достаточно. Ты видишь этого тунца?
— Да.
— Интересно, что делает тунец в прибрежных водах? Насколько мне известно, этой рыбе нужен простор.
— Я обеспечу ему этот простор… — прошептав это, Катя еще раз метнула гарпун. — На нашей кухне.
Через мгновение, напрягшись, она подняла на палке, как на рычаге, огромного тунца.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Катя снова бросила гарпун и схватилась за плечо.
— Что с тобой? — встревожилась Дженни.
— Ничего… просто вывихнула.
Они вышли на берег.
— Рукой шевелить можешь?
— Ерунда, все в порядке… — Глядя вверх, туда, куда уходила протоптанная за многие дни тропа, она развернулась и села на песок. — Хочу.
— Катя, я не поняла тебя… Что ты сказала?
— Я сказала, что хочу тебе что-то рассказать. Ты ведь задала мне вопрос.
— Это как-то связано с Левшой? — Этот вопрос Дженни прозвучал, потому что затянулась пауза.
— Мне кажется, это с нами со всеми связано. Но в первую очередь, конечно, с Левшой.
Через час они, неся кукан с десятком рыб, вернулись на авианосец. А еще через десять минут, сославшись на желание набрать фруктов, авианосец покинули.
То место они нашли сразу. Катя, увидев знакомый пригорок, остановилась.
— Это случилось здесь.
Дженни развернулась и посмотрела назад.
— Тогда, видимо, нам придется вернуться на полсотни шагов?
— Да, но не на полсотни даже, а шагов на десять… Едва я успела спрятать тубус, как увидела их.
Через минуту они стояли и смотрели вниз, туда, где, едва доходя им до колен, качалась под ветром, как живая, трава.
— Ты сказала, что сунула тубус в одну из сурчиных нор?..
Катя почувствовала, как в висках стала стучать кровь. Она водила взглядом по земле и ощущала беспомощность.
Вчера, когда она наклонялась, чтобы спрятать тубус, она на мгновение замешкалась, потому что видела три норы. И, руководствуясь женской логикой, точнее, полным ее отсутствием, выбрала среднюю.
А теперь она не знала, что ответить Дженни. Земля до самого холма, до того места, где она увидела Дебуа и его людей, была похожа на огромное сито. Через такое бог мог просеивать себе горох на ужин. Десятки, сотни земляных холмиков, уже растоптанных животными, покрывали всю площадь перед холмом. Вечером прошлого дня и этим утром сурки немало потрудились.
— Кэт, в какую из них ты положила тубус?..
Левша понял — он своего добился.
Азиат обезумел от гнева, а это худшее, что может случиться с палачом. Рубить головы нужно с чувством, но без запала. Сейчас же, когда стало ясно, что азиат не смотрит на минуту вперед, а озабочен только проблемой причинения максимальной боли пленнику, Левша рискнул.
Скотч удерживал руку наполовину, но старательный человек Гламура прикрутил ее на несколько слоев, так что о легком освобождении не могло быть и речи. Однако и медлить было нельзя. Двумя «укусами» киргиз разодрал ногу Левши так, что ходить — Левша был уверен — и без того будет нелегко. Сейчас же он намеревался вырвать из этой ноги кусок плоти. И, если у него получится, даже освобождение не давало Левше шанса выбраться из этой комнаты.
Едва скользкий от крови металл коснулся его ноги, он стиснул зубы, заревел и рванул руку на себя.
Скотч треснул и разошелся.
Левша видел, как с лица киргиза мгновенно сошла маска безумия.
Схватив щипцы за ручки, он резко дернул их на себя.
«Только бы он не выпустил их из рук!» — пронеслось в голове Левши.
Сами по себе щипцы в его руках ничего не значили. Палач мог просто выбежать из комнаты, заперев ее снаружи. И вернуться уже с помощниками и более серьезными орудиями труда.
Но в азиате гнев снова победил разум. Вместо того чтобы разжать пальцы, он вцепился в рукоятки щипцов мертвой хваткой в тот момент, когда Левша изо всех сил дернул их в свою сторону.
Он встретил азиата лбом. Не сохранив равновесие, легковесный киргиз полетел вслед за щипцами.
Уводя ручки в стороны, Левша качнулся назад и пробил головой в лицо своего палача на противоходе.
Удар пришелся туда, куда и был направлен — в нижнюю челюсть.
Боль в голове была ничто по сравнению с болью в ноге. Левша возликовал, видя, как его враг, уйдя в глубокий нокаут, падает под стул.
— Что, в школе изуверов этому не учат?!
Сунув острые зубцы щипцов под скотч на левой руке, Левша сделал движение, которым открывают консервную банку. И скотч разошелся, словно был вспорот заранее.
Первым делом он обыскал киргиза. Но ничего, кроме пластиковой карты, очень похожей на ключ для открывания электронного замка, не нашел.
— Да и ладно… — пробормотал он, сжимая клещи и выглядывая в коридор. — Хорошо бы где-то раздобыть бинт.
Ступив в коридор, он осмотрелся. Камер слежения под потолком не было. А он ожидал их увидеть, поскольку на входе в бункер таковые были. Видимо, руководители этой конторы посчитали, что если уж кому-то удалось пробраться вглубь незамеченным на входе, то здесь этого наглеца отслеживать смысла нет. Вывод логичен, ибо здесь повсюду — свои, и чужаку не спрятаться.
Все «свои» здесь, под землей, были для Левши чужими. И справедливость логики боссов этого подземного лабиринта он понял сразу, едва выбрался в центральный холл. Из него Левшу с Макаровым развели в разные стороны. Скверно только, что первым завели его, Левшу, иначе бы он точно знал, в какую из двух комнат завели Макарова. На дверях — электронные замки. Нащупав ключ азиата в кармане, он направился к средней двери. Нет смысла каждому из сотрудников выдавать ключ только от его владений. Иначе как он будет проходить сквозь помещения других сотрудников…
Вставив карту в паз, Левша провел по ней пластиковым прямоугольником. Раздался щелчок, похожий на тот, что прозвучал, когда его вводили в соседнюю комнату.
— Если есть тут кто-то, то сделай так, чтобы их было не больше двух… — прошептал он, распахивая настежь дверь и врываясь внутрь.
Но комната была пуста. Сменив настроение, Левша быстро прикрыл за собой дверь. До щелчка. Снова четыре стены. Опять из толстого стекла. У дальней — стол и кожаное офисное кресло, на столе — компьютер. Мило. Слева — шкаф.
Отодвинув одну из створок, Левша обнаружил несколько отутюженных костюмов на вешалках и шеренгу белоснежных сорочек. Он так давно не видел такого насыщенного белого цвета, что даже прикрыл глаза.
Опустив щипцы на пол, он быстро сдернул с вешалки одну и оторвал две полосы. Перемотал ногу.
Сколько времени ушло, он не знал. Все происходило так стремительно, словно он шел сюда, чтобы перевязать рану. Еще раз посмотрев на сорочки, он стал быстро скидывать с себя лохмотья, в которых прибыл с борта «Кассандры».
— Хоть похоронят в соответствующем виде… — бормотал он, застегивая несколько пуговиц снизу и присматриваясь к костюмам в соседнем отделении. Выбрав черный, он вытянул брюки, а пиджак снова поместил в шкаф.
Брюки оказались коротки. В зеркале двери он увидел странного типа: грязные, в крови, руки, лицо в потеках грязи, белоснежная рубашка и брюки черного цвета, из-под которых торчат не менее грязные, чем руки, лодыжки и серые от постоянной носки сандалии.
— Терминатор.
Крутнув от досады головой, он направился к столу. Там, в канцелярском наборе из красного дерева, заметил бэйдж. Белый, без каких-либо надписей. В углу — фото, рядом с фото — магнитная полоса. Видимо, прислонив к ней дешифратор, можно было без труда определить принадлежность хозяина бэйджа к какому-то ведомству.
— Да здесь просто ЗАО, а не подполье… — пробормотал он, вглядываясь в лицо на снимке.
— Гламур…
После всего случившегося удивления фотокарточка Гламура не вызвала. Скорее, подтверждение.
Секунду подумав, руководствуясь не логикой, а авантюрным настроем, он прицепил бэйдж к карману на сорочке. «Хорошо было бы найти что-нибудь похожее на пистолет», — подумал он и один за другим выдвинул несколько ящиков. Раздосадовавшись, Левша распахнул дверцы тумбочки — почти вырвал их. Тумбочка со столом была единым целым и по задумкам проектировщиков должна была стоять под столешницей, но хозяин этого кабинета, скорее всего это был Гламур, выдвинул ее так, чтобы было удобно разместить на ней переговорное устройство.
— Но откуда же он разговаривал с этим, как его… Алтынбеком? — бормотал Левша, заглядывая внутрь.
И, наконец, увидел то, что искал. На верхней полочке, на папке, лежал маленький никелированный пистолет. Проверив, есть ли патроны, Левша загнал один из них в ствол и почувствовал прилив хорошего настроения. Он уже давно привык к тому, что здесь, на Острове, нужно уметь радоваться самым незначительным событиям.
Дверь за креслом была закрыта. Скорее всего, подумал Левша, там диванчик и торшер.
— И полное собрание сочинений маркиза де Сада, — добавил он уже вслух.
Подойдя к двери, провел по ней ключом.
Щелчок.
Осторожно приоткрыл. И очень удивился.
Эта дверь вела не в комнату отдыха, а в просторную приемную. Приемную — потому что в глубине ее стоял стол, еще больший, чем в кабинете Гламура, а за столом сидела девушка лет двадцати пяти на вид. Хотя Левша не готов был поклясться, что двадцати пяти. Может, двадцати, а быть может, и тридцати. У секретарей есть одна особенность, отличающая их от других работниц почти умственного труда — они пользуются макияжем так, что никогда не знаешь, басом она заговорит или детским фальцетом. Как бы то ни было, он видел секретаршу, а Гламура зовут Хозяином. И Левша понял: помещение, где он переодевался — не кабинет Гламура. Это — комната для переодевания Гламура. А заодно — и фильтр для прохода в приемную. Чем больше дверей до начальника, тем в большей он безопасности.
Пол приемной сиял девственной чистотой. Мраморный, он отражал сияющий потолок и мешал видеть частности.
Раздумывая, как спрятать сандалии, и не найдя правильного решения, Левша решил компенсировать недостаток скоростью перемещения.
Он быстро пересек похожий на озеро холл и стал думать, какой вопрос задать в первую очередь.
— В который раз захожу сюда и в который же раз думаю: как можно быть такой красивой?
Она оторвалась от заточки ногтей пилкой и посмотрела на Левшу безразличным взглядом.
— Мистера Блэйка нет, — сказала она и снова занялась ногтями.
— Так вот как зовут здесь нашего продюсера, — сказал Левша по-русски и рассмеялся. И добавил по-английски: — А я разве говорил, что прибыл к мистеру Блэйку?
Наградой ему за это был удивленный взгляд.
— Как тебя зовут, детка?
— Кори… А вы кто?
— Босс мистера Блэйка, — улыбаясь той же улыбкой, Левша постучал пальцами по столу. — Где он? Говори быстрее. У меня нервы сдают.
В глазах секретарши появилась тревога, но серьезность обстановки она еще не распознала. Виной тому была улыбка странного человека с перепачканным лицом. Казалось, он был счастлив, что его умыли водой из лужи.
Осмотревшись, Левша заметил за спиной девушки стеллаж с книгами. Необычность конструкции заключалась в том, что все книги стояли ровно, словно приклеенные. Конечно, в этом помещении читать их было некому, но тогда зачем за спиной секретарши этот стеллаж?
Обойдя стол, Левша выкатил уже не на шутку испуганную Кори из-за стола. Подошел к стеллажу и, словно знал точно, что делает, взялся за его край и потянул. Стеллаж без труда и единого звука отъехал с сторону, открывая длинный, освещенный тонкими лампами коридор. Недолго думая, Левша упер в сиденье кресла девушки ногу и с силой толкнул внутрь образовавшегося проема. Кори взвизгнула. Каждый раз, когда ее вращающееся кресло оборачивалось в сторону Левши, ее безумные глаза спрашивали: «Быть может, это и правда босс мистера Блэйка?..» Но кресло стремительно укатывалось все дальше, крутилось быстро, и правды в лице Левши было не разглядеть.
Искать нужный кабинет не пришлось. Коридор заканчивался единственной дверью. Тяжелая, дубовая, она блестела, словно ее натерли маслом.
— Здесь обитает мистер Блэйк?
— Да… — прошептала девушка.
Левша дернул ручку. Заперто.
Пребывающая в состоянии шока, она даже не пыталась встать с кресла, она была поражена новым для нее обращением и сидела, вцепившись маникюром в сиденье.
— Девочка, у тебя есть ключ от этого помещения? — спросил Левша, скрестив руки на груди. — Нет?.. Не успела взять? Тогда заткни уши, а после мы займемся приятными делами.
О том, что такое «приятные дела», Кори имела ясное представление, и это представление ужаса вызвать не могло, но появление в руке мужчины пистолета снова заставило ее взвизгнуть.
Прицелившись, Левша дважды нажал на спуск. После первого выстрела пробитый замок вогнулся, после второго с той стороны двери послышался звук падающего на пол куска железа.
Левша рванул дверь на себя. Кабинет пустовал. Небольшая комната, несколько узких стеллажей, включенный компьютер и пепельница с дымящимся окурком: вот все, что успел разглядеть Левша за несколько секунд. А еще небольшой микрофон, установленный рядом с монитором. Все.
— Птичка улетела, — машинально заметил он.
— Значит, он уехал на лифте, — тихо сообщила Кори, словно поняла, что ее новый знакомый сказал по-русски.
— На лифте? — опешил Левша. — В кабинете лифт? Это такая кабина, которая поднимается и опускается?
Вместо ответа девушка показала пальцем на нечто, похожее на встроенный шкаф для одежды.
Левша бросился к створкам и раздвинул их в стороны.
Кори не обманула. Гардероба не было. Стальная, разделенная щелью дверь, пластина с двумя кнопками, на ней выдавлено: «OTIS».
— Невероятно, — Левша прокашлялся, подумал и стал осматриваться в поисках подходящего предмета. На Кори можно было не отвлекаться. Ошеломленная, она сидела в кресле, как приклеенная.
Схватив стоящую в углу металлическую стойку с цветами, Левша вытряхнул из нее горшки.
— Что вы делаете? — поинтересовалась наконец девушка.
— Предупреждаю появление в этом кабинете мистера Блэйка и его служек, — вставив ножку стойки между стальными створками, Левша приналег и раздвинул их в стороны.
— Мама дорогая… — пробормотал он, глянув вниз образовавшегося проема. — Милая, а сколько кнопочек в кабине лифта?
— Около сорока, наверное. Я не помню точно…
Левша прикинул высоту потолка. Два с половиной метра. Если так, то общая высота шахты лифта должна быть не меньше ста метров.
— Сэр, — услышал он за спиной, — вы кто?..
— Мистер Блэйк мне немного должен. Хочу получить.
Смутные сомнения стали закрадываться в душу Кори. Образ неизвестного навязывал ей мысли о сумасшедшем.
— Что ты смотришь, прелесть моя? Что ты вообще делаешь здесь?
— Я здесь работаю! — заикнувшись от изумления, ответила Кори.
— Под землей? И как долго ты работаешь здесь?
— Второй год. Мистер, вы с ума сошли? Под какой… землей?
Левша рассмеялся. Заглянув внутрь шахты, он нашел то, что искал — коробку с электроавтоматами. Недолго думая, он разбил рукояткой «браунинга» все, что там были. Теперь этот этаж не принимал вызовы кабины. Добраться в кабинет на лифте было невозможно.
— Значит, вы не под землей? — Левша, смеясь, крутил головой. — А где вы?
— Я на тридцать восьмом этаже головного офиса компании «Кассандра»…
— «Кассандра»?..
— А вы куда пришли?! С ума сойти… как же вы очутились в здании?
— Не морочь мне голову, крошка! — рассердился Левша. — Где здесь выход на поверхность? И куда свалил подонок Гламур?!
Кори, перед лицом которой то и дело появлялся пистолет, рукоятку которого Левша, непроизвольно размахивая руками, продолжал сжимать в кулаке, закрыла глаза и заплакала.
— Этого мне еще не хватало! Где Гламур? Ладно… где Блэйк?
— Я не знаю!.. — девушка всхлипнула. — Если его сигарета не потушена, может, он сейчас придет? — Помолчав, она добавила, чтобы успокоить странного гостя: — Если он торопился, так, может, у него совещание в Совете директоров в соседнем здании?
— Соседнем здании?.. — И Левша сорвался. Где-то там предавали мучениям Макарова, а эта глупая девчонка пытается провести его, как мальчишку!. — В каком здании? Ты что, травки накурилась или думаешь, что я идиот?!
— Вот там, через дорогу! — вскричала разъяренная не менее Левши Кори. — Отройте окно и увидите! Вы что, ненормальный?..
Левша посмотрел туда, куда указывала рука девушки. На этом месте красовалась гладкая, без вазы в углу, без картины, абсолютно чистая стена.
— Я тебя сейчас убью… — пообещал Левша.
Кори заплакала и показала на лежащий на столе рядом с пепельницей пульт.
— Откройте окно… просто нажмите на кнопку… Я больше не буду вас сердить… — и она завыла в голос.
Левша взял пульт и посмотрел. Две кнопки. Нажал ту, что слева. И тут же сел от неожиданности на стол.
Стена пришла в движение… Разойдясь в стороны подобно створкам лифта, она обнажила огромный витраж высотой в два с половиной и шириной в пять метров.
Левша почувствовал, как лицо его защипало от притока крови. Голова кружилась… Он смотрел в стекло, окно, как его называла Кори, и не мог прийти в себя от изумления. Перед ним сияло режущее своей неестественной голубизной небо, а у самого угла витража сквозь стекло был виден край стоящего неподалеку небоскреба. Солнце било в его зеркальную стену и заставляло Левшу отводить взгляд.
Ошеломленный, он подошел к стеклу и положил на него руки. Оно отозвалось настоящей, неподдельной прохладой. Левша сглотнул комок — он хотел задать Кори еще сто вопросов, но не мог выдавить из себя и слова. Прижав к стеклу лоб, он посмотрел вниз. Под его ногами, далеко внизу, спешили машины.
— Это обман зрения, да?.. — он подошел к девушке, схватил ее за плечи и стал трясти, как куклу. — Это стекло — муляж, оптическая игрушка, да?!
— Нет!.. — Кори рыдала уже в голос. — Я вас не понимаю!..
— Что? — он подошел к стеклу. — Что это за город?.. Где стоит это здание? Ну, ответьте, что в Сиднее, и сразу почувствуете себя глупо! Ну?!
— В каком Сиднее? — прижав ладони к лицу, Кори взвизгнула. — Не подходи больше ко мне!.. Не подходи, слышишь!..
Левша видел ее неподдельный гнев, видел живущий своей жизнью город и помнил, как его с Макаровым провели сквозь джунгли и опустили в похожий на подпол лаз.
— Я не подойду, — помедлив, сказал Левша. — Только ответь, что это за город…
— Нью-Йорк! Нью-Йорк! Это Нью-Йорк, псих!
Левша сунул пистолет в карман и наложил на витраж обе руки. Прижался щекой и закрыл глаза.
— Как это… Нью-Йорк?..
Он обернулся и посмотрел на девушку. В ее глазах был только страх.
В распахнутой шахте лифта раздались стоны тросов. Левша оторвался от стекла и подошел к этому бездонному колодцу. Тросы двигались так быстро, что на них не было видно плетения жил. Он заглянул вниз. Кабина, еще недавно находившаяся внизу, поднималась.
А в это время на берегу мужчина по имени Том, отказывающийся проявлять какую-либо инициативу в общественных делах, заходил в воду, чтобы подсечь гарпуном рыбу. Рыбалка женщин не могла накормить всех. И тогда он, впервые заявив о себе решительным действием, но по-прежнему ничего не говоря, поднялся. Взял гарпун и спустился по самодельному трапу.
Он был дома, смотрел по кабельному шоу и тянул виски, когда прозвучал этот сигнал. Пискнув, ноутбук оторвал своего хозяина от экрана телевизора. Том нехотя встал, развернул ноутбук к себе и прочел на экране:
«Меня рекомендовал вам Сколз».
Том глотнул еще виски и отстучал на клавишах:
«И?»
«Мне нужно $500 000».
Сколз — проверенный посредник между Томом и людьми, имеющими информацию о легких деньгах, но не имеющими представления, как наклониться и поднять их. Если человек вышел на связь по электронной почте, значит, адрес дал действительно Сколз. Том поставил стакан и написал:
«Мне тоже нужно».
«Но вы не знаете, где их взять, а я знаю. Там $1 000 000. Мне нужно половину».
Том подумал. Дом кинопродюсера? Студия Гиббсона? Сейф Мадонны? Он написал:
«И где это?»
«Мне нужны гарантии, что вы не обманете», — появилось через несколько секунд.
«Все гарантии у Сколза. Или вы хотите заключить договор? Простите, но у меня нет печати», — поставив точку, Том откинулся в кресле.
«Я согласен с его условиями, — вскоре появилось в графе «входящие». — Его услуга — 20 %. Мои — 500 000. Остальное — ваше. Если согласны, я вам сейчас скину информацию».
«Активный малый», — подумал Том и написал: «Я жду».
«Мою долю вы переведете в русский банк, вместе с информацией я вышлю и реквизиты».
«За долю в триста тысяч можно выполнить и этот каприз», — решил Том, подумав, что это будет, наверное, его последнее дело. Пора отправляться куда-нибудь на острова пить коктейли, постепенно забывая о Нью-Йорке.
Когда он приказал Майклу «собирать дюжину вооруженных ребят», тот помертвел. Ему было совершенно ясно, что Том сошел с ума, если решил брать штурмом банк. Понятно, что деньги нужны, но нельзя же впадать в такие крайности! Майкл собирал людей и чувствовал, как с ладоней на землю капает пот.
— Ну… что же, — просипел Майкл, обдумывая, какая роль уделена ему в этом мероприятии. — Кха… Дело хорошее. Перспективное, главное. Стопроцентное. Если не согласятся по-хорошему отдать — будем бить президента банка. Если что — еще можно будет и копов запугать…
— Заткнись, — спокойно перебил Том. — Мой человек сообщил, что сегодня вечером деньги из казино под охраной повезут в банк. Бронированный «Форд» — и все. Они решили не «отсвечивать». Охраны будет пять человек из службы безопасности плюс водитель. Деньги повезут в девять вечера, чтобы не было подозрений. Банки в это время уже не работают, поэтому они тихо отгрузятся и уедут. В банке останется один охранник.
— Том, подожди, — взмолился Майкл. — Но ведь есть еще много мест, где нет охраны, бронированных грузовиков и прочих трудностей. Зачем идти на эшафот!
— Ты не понял, — жестко ответил, словно отрезал, Том, и Майкл увидел, как в его глазах блеснул стальной огонь.
Ему нужны эти деньги. Именно эти. И никакие другие. И это самый удобный вариант из всех имеющихся.
Выслушав доводы, Майкл обмяк.
Он сглотнул слюну и неожиданно для самого себя выдавил:
— Если что, там можно будет еще чем-нибудь поживиться…
— Не «если», а — «нужно». Если ты можешь к тому миллиону добавить еще что-то, будешь хорошим парнем, — похвалил, усмехаясь, Том. — Сообразительный…
— Том… — немного подумав, промолвил Майкл. — А ведь это — кровь…
— За эти деньги можно и кровь пустить. Ты лучше думай, как нам в банк попасть до закрытия. Я не собираюсь ночью «взятие Бастилии» устраивать. И длительная осада мне тоже как-то не подходит.
— А зачем эта суета — осада, прятки?..
Том, который до этого стоял и смотрел в окно, развернулся и озабоченно посмотрел на подчиненного.
— Что, страшно?
— Нет, не страшно… Просто есть другой вариант. Без толпы.
Том удивленно достал сигарету и сел в кресло.
— Зачем нам кровь? Зачем нам пираты с оружием? Ты ведь вор, а не штурмовик. — Майкл вынул из кармана телефон. — Я звоню и даю команде отбой, хорошо?
— Только после того как объяснишь, чем тебя осенило.
Через четверть часа Майкл, набрав номер, отозвал людей на свои места. Пусть продолжат развлекаться с девочками и удить рыбу.
Том скинул пиджак и швырнул его на диван приятеля.
— Майкл, ты сейчас с моего согласия дал отбой. Если ты будешь говорить теперь глупости, то я тебя самолично прибью гвоздями к дверям банка. Сейчас восьмой час. Деньги в банк привезут в девять. Пока кассир, который там останется после закрытия, пересчитает их, примет, будет десять. Часа ему хватит, чтобы переслюнявить на счетной машинке несколько сот пачек. А потом нужно действовать. Рассказывай…
Том устало откинулся в кресле, сцепил пальцы рук и пронзительным взглядом уставился на Майкла. Тот хорошо знал этот взгляд. От него не отведешь глаза.
— Том, ты сказал, что банк заканчивает работу в пять. Так?
— Верно, — прищурился тот и заметил, как в глазах Майкла заиграл бесовский огонек. Этот огонек Том тоже хорошо помнил. С этим огоньком зарождались все практически беспроигрышные авантюры.
— Какой сегодня день недели?
— Суббота. — Том очень хорошо знал, что сегодня суббота. Эту субботу он запомнит на всю жизнь. Потому что его новая жизнь должна была начаться сегодня, в субботу. Глядя на продолжающего хранить молчание Соху, он внезапно побледнел, и его левое веко с едва заметным тонким шрамом слегка дернулось.
— Правильно, — удовлетворенно заметил Майкл, поняв, что патрон догадался. — В субботу банки не работают. Это значит, что деньги из казино привезут по договоренности с президентом. В банк приедет кассир, который оформит приход. Все будет незаметно, банк ничем не выдаст своих движений. Поэтому и охраны будет минимум. Видимо, босс казино решил просто укрыть в заведении приятеля какую-то часть неучтенных средств перед проверкой.
«Думает, когда прижмет», — похвалил его мысленно Том и спросил:
— Так что там по твоему плану?
— Ничего.
— Что значит — ничего? — изумился Том. — А план?
— Никакого плана, — коротко ответил Майкл. — Мне тебя остановить нужно было.
— Тебя сейчас пристрелить или утром?
— Доставка денег будет выглядеть так, — не замечая вопроса, продолжил Майкл. — Через черный ход толстый чемоданчик выгрузят при президенте или его заместителе, внутрь занесут, а считать ничего не будут. Чтобы взять деньги на баланс, одной счетной машинки мало. Тут схема целая работать должна. А для этого штат банка в девять вечера в субботу никто дергать не станет. Вот поэтому они чемоданчик поставят, выйдут и организуют охрану извне. И еще, Том, знаешь, что?..
— Что?
— Деньги уже в банке. Я это чувствую.
Некоторое время Том ходил по комнате, выписывая круги. А потом остановился и неожиданно спросил:
— У тебя найдется домкрат и труба, длиной метра два?
— В квартире, что ли? — ужаснулся Майкл.
— Зачем — в квартире? — Том опустился в кресло. — У тебя гараж подземный. Как у добросовестного налогоплательщика.
— В подвале у меня трубы, понятно, нет. Я же не водопроводчик…
— У тебя нет, а в соседних? В каком-нибудь да есть.
— Я что, где живу, там и гадить буду?
— А ты не гадь. На место трубы сотку баксов положишь, и все образуется. Сосед после этого специально гараж закрывать не будет…
Том обдумал все еще в квартире Майкла, когда стало ясно, что работать придется вдвоем. В банке деньги, в банке… Охрана всегда ждет налета, но не кражи. В чем сила банка? Не в его слабой охране, а в сигнализации. В сложной, многоступенчатой, хитроумной системе защиты от тайного проникновения. Поэтому банк можно взять штурмом, но никак не украсть что-то из него с улицы. А когда из банка можно украсть деньги? Естественно, когда отключена сигнализация. А она и не включена! В банке находятся люди! Привезли деньги, там идет работа. Как можно при таких обстоятельствах включать систему защиты? Но как тогда украсть? Через двери — глупо. Через парадный вход зайти?
Майкл укрепил на бетонном полу подвала домкрат, поставил на него трубу и облегченно вздохнул — труба была нужной длины. Теперь нужно было, чтобы она выдержала силу сжатия и не согнулась.
— Ставь трубу рядом с колонной!.. — вполголоса рявкнул Том. — Тогда только кусок отломится, когда ломаешь с краю! Какого черта ты домкрат посреди комнаты поставил? Хочешь, чтобы нас сверху сейфами засыпало?
Некоторое время Майкл качал ручку вхолостую, поднимая трубу до потолка. Когда та уперлась и на голову посыпались первые крошки известки, он остановился и вытер со лба пот.
— Слушай, Том, а если они сейчас над трубой?..
Вот это было бы уже не очень смешно. Понос одним и камера в тюрьме другим были бы обеспечены одновременно.
— Не бойся. Ты был хоть раз в этом банке?
— Нет, — сознался Майкл. — Я клерк, что ли?
— Дурак ты, а не клерк. Своих партнеров нужно знать в лицо. Это комната для переодевания персонала. Самое главное, чтобы они не услышали звук подлома. И это… Хочешь совет?
— Ну…
— Нет, хочешь или — нет?
— Ну, хочу.
— Не хочешь, как хочешь. — Том отошел подальше и спокойно приказал: — Качай.
— Нет, ты скажи — что за совет? — зашипел Майкл.
— Точно хочешь? Ну, ладно. Когда услышишь треск — ртом не щелкай и витрину вверх не задирай. Бросай все ручки-трубы и вали в сторону. Я один раз так ошибся, что две недели с кровати не вставал.
Майкл побелел:
— И ты бы мне сейчас не сказал, если бы я не настоял?
— Мне тоже не сказали… Качай! Или тебе свободное время некуда девать?! — Том перешел на свистящий шепот. — Может, тур вальса по подвалу зарядим?..
Через десять минут, за которые Майкл едва не надорвал живот, раздался оглушительный грохот, и он, как заяц, отскочил в сторону…
Вместе с рухнувшими обломками бетона, компьютером и вентилятором на пол подвала, словно чайки, стали спускаться листы бумаги. Отчеты-балансы-дебет-кредит…
Стоя посреди столба пыли, Том прошептал:
— А вот сейчас молись, чтобы охрана это землетрясение не почувствовала…
К его приятному удивлению, истекли контрольные пять минут, которые он отвел для охраны на поиски источника шума, а ни самих охранников, ни каких-то подозрительных перемещений замечено им не было.
Дальнейшее для Тома пролетело, как на карусели. Комната… коридор… комната… стол, на котором стоит… На котором стоит кейс, похожий больше на куб! Том почувствовал, как у него пересохли губы. У него один раз был сердечный приступ, и тогда было то же самое…
Как сохнут губы…
— Только не сейчас… — просил Том, открывая кейс. Если в кейсе вместо аккуратных пачек долларов окажутся бухгалтерские отчеты — вот тогда, наверное, его и хватит удар. Тогда — можно. Но только не сейчас…
Замки поддались и отскочили назад. Том медленно, как в полусне, раскрыл створки и… В кейсе лежали пачки долларов. Перетянутые резинками, еще не пересчитанные и не сформированные в банковские упаковки сотрудниками банка, они ровными рядами заполняли просторное чрево кейса.
— Идиоты, — обратился он к тем, кто принес сюда чемодан. — Кто ж так прячет?..
Скинув кейс в руки Майкла, он стал спускаться вниз, постепенно сползая по краю облома. Пока он аккуратно переползал, подельник успел упаковать кейс в большую сумку и закинуть ее на плечо.
Том спрыгнул на пол подвала в тот момент, когда Майкл начал движение к вскрытой двери подвала. Минут через десять, может, через пять, а быть может, уже через мгновение охрана включит сигнализацию. И тогда — конец. Им не выйти незамеченными.
Еще мгновение — и они, подгоняемые бурлящим в крови адреналином, бежали к джипу…