Мы быстро приплыли обратно, и там, на пирсе, когда я скакал на одной ноге, ковыряя пальцем в ухе, чтобы вытряхнуть воду, Анка ехидно спросила:
— А одеваться ты сам умеешь?
Вся эта публика с машинами куда-то разбрелась, часть уже уехала, мы сели на свои велосипеды и добрались до молочного бара, а после завтрака я достал карту, чтобы посмотреть, куда нам двигаться. Можно было и в Миколайки, и в Венгожево. В Миколайках база яхтсменов, наверняка у Анки там опять знакомые, поэтому я схитрил:
— Красивое место Венгожево, знаешь его?
Она поморщилась.
— Нет. А вот Миколайки знаю. Там интересно.
— Весь город ремонтируется, — брякнул я наобум. — Парень один говорил. А Венгожево ближе.
Она не очень охотно, но согласилась.
Я проверил резину, немного подкачал, и мы поехали.
За Гижицком расходятся три дороги.
— Сворачиваем направо! — крикнул я.
Но тут, когда я входил в вираж, а она была в каких-то двадцати метрах позади меня, мимо промчался быстрый, сверкающий, как ракета, «мерседес», увлекая за собой дымку, влетел на шоссе, идущее прямо, только мигнул еще знак «D» над регистрационным номером сзади, а жал он по меньшей мере сто двадцать, потому что только в глазах мелькнуло, будто отблеск на воде.
— Это тот немец! — крикнула она, проезжая мимо поворота.
Я оглянулся, Анки за мной не было. Она быстро уходила по тому шоссе, куда скользнула машина, изо всех сил крутя педали, будто хотела ее догнать.
— Стой, ты куда едешь?! — крикнул я.
Но она не слышала или не хотела слышать, деревья уже заслоняли ее.
Я притормозил, повернул обратно, переключил шестеренку и, стоя на педалях, спуртанул. Вираж-другой, и я догнал ее — все это время она бешено крутила, — схватил сзади за седло, придержал, и мы остановились на обочине.
— Куда ты едешь?
Она молчала.
— Едем обратно.
Я повернул, но она снова поехала прямо. Я рассвирепел:
— Ты хочешь ехать со мной? Или одна? Говори!
Я медленно ехал рядом с ней, она подбавила скорости, и мы вошли в поворот, она срезала его и вышла на левую сторону шоссе.
— Сходи направо! — крикнул я.
Хоть бы что.
— Сворачивай, — говорю, — а то столкнешься!
— А тебе что! — крикнула она.
Я-то знаю, что может получиться при такой неправильной езде. Промчалось несколько автомобилей. Раза два я похолодел. С какого-то грузовика ее крепко обложили. Наконец мы въехали в маленькое селение, шоссе перешло в разъезженную улочку. С Анкиной стороны тянулась длинная красная стена. Поворот! Анка едет у самой стены. Едем быстро. Поворот крутой, чуть не под девяносто градусов. И тут сбоку, из-за стены, вылетает парень на мопеде. Анка в метре перед ним. Оба резко тормозят. Машина парня пляшет то влево, то вправо. Он проносится мимо Анки, почти задевая ее. Анка сваливается с велосипеда. Парень взлетает в воздух и падает на середине дороги. Машина его крутит колесами, юзом съезжает в канаву на моей стороне, чуть не сшибив мой велосипед — сантиметра не хватило.
Парень лежит неподвижно. Анка вскакивает и бежит к нему. Он встает, зеленый от страха. Руки содраны в кровь.
— Живой? — кричит Анка.
Я бегу к ней. Оттягиваю ее с середины дороги. Поднимаю велосипед. Парень прыгает в канаву, вытаскивает свою машину. Я вижу, что она целая, никаких поломок.
Кричу:
— Как ты ездишь, дерьмо этакое!
Он пытается что-то сказать, потом только машет рукой и выправляет руль, зажав колесо между коленями.
— Садись! — кричу я Анке, подавая ей велосипед.
Она быстро усаживается на седло.
Парень запускает мотор и, виляя, уезжает. Мы тоже едем.
— Газуй! — кричу я. — Как только можешь!
Три километра быстро остались позади. Потом я подал знак, и мы свернули в лес. Тут было прохладно.
Мы сели на мох, и Анка стала разглядывать разбитое колено. Ничего страшного. Она легла.
— Спать хочется, — сказала она.
Тут я достал из левого контейнера книжечку и бросил ее на мох перед Анкой.
— На-ка, почитай, поучи правила движения, а потом и поспать можешь!
Что началось! Анка вскочила и разодрала книжку в клочья, швырнула их в меня и закричала:
— Не командуй мною, идиот! Глуп ты еще для этого. Дурак, олух! Хам!
И она кинулась на меня с кулаками. Я крепко сдавил ее кисти. Она начала лягаться. Я прогнулся, чтобы она не могла меня достать, резко дернул ее к себе, повернул спиной и завел назад руки. Она визжала и выла.
— Ударь меня, ты, хамюга! Ну, бей!
— Не ударю, — спокойно сказал я. — Не ударю. Ты расшиблась, когда слетела с велосипеда. Если бы это был автомобиль, тебя бы уже не было в живых…
— Избей меня! — кричала она, и этот крик перешел в рыдание. — Избей, молю тебя!